— Еще раз извини. Я просто люблю эту книгу, вот и все.

Беатрис улыбнулась мне.

— Знаю-знаю. Предоставь хлопоты мне, хорошо? У нас все получится, вот увидишь. — Она снова взяла меня за руку. — Через несколько недель попытаюсь еще раз.

— Через несколько недель? Но почему? Почему так нескоро?

— Потому что мне хочется прикинуть, как действовать дальше. Раз уж лучшие в своем деле нас отвергли, нужно соблюдать крайнюю осторожность и хорошенько продумать следующие шаги. Я не хочу загубить проект, понимаешь? Может, сейчас время неподходящее.

— О’кей, — вздохнула я, сдаваясь. — Понимаю, тебе лучше знать.

— Вот именно, мне лучше знать. Не расстраивайся, Эмма, все получится, не успеешь и глазом моргнуть.

«Вот уж вряд ли, если счет пошел на недели, а то и на месяцы, и вообще бог знает, когда дело двинется», — подумала я, но сделала вид, что разделяю ее уверенность, и отмела грусть.

Мне снились суда на бурной реке. Я в одиночестве плыла на какой-то шаланде, а Беатрис — на большом, напоминающем круизный лайнер корабле в некотором отдалении. Мне отчаянно хотелось к ней. Я размахивала руками, кричала, всеми возможными способами пыталась привлечь ее внимание, но она не замечала меня, а пила себе розовое шампанское и безудержно хохотала в центре небольшой компании. Лайнер был не так уж от меня далеко, и я не могла взять в толк, почему Беатрис меня не видит.

На моей шаланде обнаружились весла. Я схватила их и принялась шлепать по воде в лихорадочной попытке сократить разделяющее нас расстояние, но шаланда не сдвинулась ни на дюйм, потому что я гребла неправильно. Когда я подняла глаза, судно Беатрис превратилось в маленький треугольник вдали, и ужас оттого, что меня бросили, оставили в полном одиночестве и без всякой надежды, был настолько реален, что я проснулась. Сердце быстро колотилось в груди, а волосы стали влажными от пота.

Еще толком не рассвело, но мне не хотелось засыпать из страха снова соскользнуть в недавний кошмар. Я тихонько поднялась и спустилась в кухню сварить себе крепкого черного кофе, которого жаждала всем своим существом. Пока он варился, мысли вернулись к разочарованиям предыдущего дня. На сердце у меня было тяжело с тех пор, как я узнала, что агенты отвергли книгу, — и не только потому, что публикация откладывалась: я боялась, что Беатрис передумает.

Что, если она предпочтет дать роль автора кому-то другому? Тому, кто уже успел издать одну-две книжки. Так было бы легче, верно? Или вдруг она переиграет все целиком и полностью, решив публиковаться под собственным именем? В конце концов, сейчас все уперлось в «неизвестного» автора, и получалось, что проблема именно во мне.

Накануне вечером, еще до того, как обрывки сна слились в полноценный кошмар, я решила, что нужно взять все происходящее под свой контроль. Так или иначе, я ведь и была автором книги. Нельзя сидеть в сторонке и ждать, когда все образуется. Слишком часто я так поступала, и куда это меня привело?

Я начала мысленно составлять список своих любимых писателей — отсюда и надо начать. Следующий час я посвятила тому, что выуживала из этого списка тех, кто работал в том же жанре, к которому относилась и новая книга Беатрис. Наконец в кухню вошел Джим, склонился ко мне и нежно поцеловал в губы.

— Ты уже вся в трудах.

— М-м-м…

Он налил себе чашку кофе. По его поведению я видела, что нынче утром он спешит, что ему не терпится погрузиться в дневные заботы. В новых джинсах, которые я ему подарила, муж выглядел отлично. Осушив свою чашку, он наклонился чмокнуть меня в макушку.

— Увидимся вечером, Эм. Хорошего тебя дня. И остерегайся запястно-лучевого синдрома.

— Ха-ха!

У Джима появилась новая шутка: он стал жаловаться, что я подключена к своему ноутбуку и ему, дабы привлечь мое внимание, придется купить рекламное место на странице поисковика. Очень мило.

Вычислить издателей оказалось куда легче, чем я опасалась, причем у большинства из них на сайтах были указаны контактные лица, электронные почты и номера телефонов. К обеду у меня уже был короткий список кандидатов, сопроводительное письмо и сжатая биография (их я написала сама и осталась довольна результатом), которые я отправила вместе с рукописью по семи адресам издателей.

Я проголодалась даже сильнее обычного и решила, что сегодня подходящий день для говядины по-бургундски. Вроде бы я должна была вымотаться, но вместо этого перевозбудилась и весь остаток дня сперва бегала по магазинам, а потом готовила.

Я сидела в салоне красоты на стрижке, когда Джим позвонил сообщить мне свои большие новости. Он выпалил, что министерство финансов поручило «Форуму» провести экономическое моделирование определенной области своей политики.

— И это только начало, — заявил Джим. — Таким образом они просто хотят испытать наши теории на своих реальных материалах. Что произойдет дальше, будет зависеть от результатов, но мы это сделали!

Я засмеялась вместе с ним и попросила не кричать в трубку. Джим был так возбужден, что даже дышал с трудом.

— Будем праздновать, — заявил он. — Приходи в «Таверну», встретимся там. Закажем шампанского, и побольше.

Я была рада за мужа, страшно рада, и поэтому подавила легкое разочарование, которое шевелилось где-то в животе каждый раз, когда телефон звонил и оказывалось, что это не один из издателей, которым я написала. Прошло всего две недели, наверняка для литературного мира это вообще не срок, но, по моим ощущениям, я ждала уже полтора столетия, и каждый раз, снимая трубку, чувствовала себя несколько подавленной.

Парикмахер сурово посмотрел на меня в зеркало: надо было заканчивать разговор. Я произнесла одними губами «извините», но маневр не возымел нужного действия. Мастер дал мне это понять, нещадно начесывая, подрезая и дергая мне волосы. Вообще говоря, здешние работники не любили, когда их называли парикмахерами: тут не стригли, а создавали произведения искусства. Во всяком случае, я надеялась, что на выходе получится именно оно, потому что с меня в жизни не брали столько за стрижку.

— Ты должна выглядеть наилучшим образом, Эмма. Придет время, и ты будешь мне за это благодарна, — сказала Беатрис.

Я уже была ей за это благодарна, потому что всю процедуру оплатила она. Мои доходы в последнее время несколько снизились. Я теряла интерес к магазину, редко бывала там и перекладывала все больше и больше обязанностей на Джекки, которая пока не возражала, хоть я и знала, что она не ожидала такой загрузки, когда соглашалась у меня работать. В результате вновь поступившие товары расползались по всему магазину, заказы не выполнялись, потому что я брала у поставщика не те вещи, которые требовалось, а некоторые клиенты возмущались задержками с доставкой покупок.

— Ты не беременна, часом? — на днях спросила у меня Джекки, когда я в очередной раз не явилась на работу, отговорившись нездоровьем.

— Чего это вдруг тебе в голову взбрело? Просто устала, вот и все.

— Ну правда, у тебя все симптомы беременности.

— Какие такие симптомы?

— Такие, что ты постоянно уставшая, стала забывчивой, заказы путаешь, ну и прочее в том же духе. Я тебе серьезно говорю: купи тест и пописай на палочку.

Как бы не так! Но я невольно гадала: что мне делать, если с книгой ничего не выйдет? Мне страшно было даже представить такую возможность. Да и к тому же Беатрис не сомневалась, что все получится, — а ведь я выполняла все ее указания, и в нынешнем положении мы находились из-за нее. Меня заботили не деньги: я все еще неплохо зарабатывала, а Джим получал куда больше прежнего, к тому же, надо отдать ему должное, не был придирчив в финансовом отношении. Его никогда не интересовало, сколько и на что я трачу.

Когда вскоре после шести часов вечера я явилась в «Таверну», там была куча народу; отчасти посетители даже высыпали на тротуар. Петляя между ними, я пробралась к входной двери и вдруг заметила краем глазом нечто, заставившее меня повернуть голову. На противоположной стороне улицы, прислонившись к стене дома, стояла Элисон. Когда я повернулась к ней всем корпусом, она ушла. Может, я ошиблась и это была вовсе не она?