Перед Касплянским волоком[1], мы встаем на привал. Перед тяжёлым участком, нужен хороший отдых, и я забываюсь сном беспокойным, мне снится Яся, любимые глаза и несмелая улыбка. Открываю глаза, и понимаю, что хочу увидеть Ясину, может уже замужнюю, всё равно. Только бы увидеть, я люблю и пусть без взаимности, но голубоглазая девочка уже навсегда в моём сердце.

— Никса! Никса! — это кричит один из моих людей на драккаре.

На моем корабле поднимается целая буря, мои люди, как полоумные бегают по кораблю, и кричат:

— Никса!

— Он видел никсу!

Они создают такой шум, что на кораблях вокруг, тоже все вскакивают, не понимая, что происходит. Во всей этой кутерьме, на драккаре зажигают факелы, и я стараясь навести порядок повышаю голос:

— Заткнитесь все, пока я не выбросил вас за борт!

В наступившей резко тишине, слышны только крики на дальних кораблях.

Люди замолчали и уже шёпотом взялись обсуждать случившееся, на берегу тоже загорелись факелы и стали осматривать берег. Но осмотр ничего не дал, шум со временем улегся и наступила тишина.

А утром мы продолжили поход по Каспле, по земле пойдем, корабли потащим на веревках

И в это время издали, откуда-то из леса, раздается грозный крик, затем свист.

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, что случилось, откуда шум. Тут выхватываю оружие, мои люди издают свой воинственный клич.

— Один!

Из леса раздается крик на языке кривичей:

— Смерть варягам!!!

Тут же возле меня появляется конунг Ладоги, он крутит головой, не понимая, что происходит.

— Сверр, почему они на нас напали, у нас же союз с их князем?

— Это западные кривичи, они или не знают об этом или не хотят подчиняться Владдуху.

Наши с Рёриком люди выстроились в боевой порядок, готовые к обороне от нападающих из леса.

Из леса вышли люди, в большинстве своём светловолосые, их мечи были наготове, впереди стоял невысокий, но крепкий в плечах молодой мужчина.

Мы встретились взглядом, кривич поднял руку с мечом вверх и застыл, глядя куда-то за мою спину.

— Гриве сказал, чтобы ты Хор шёл отсюда, пока он не разгневался, — я узнал голос старшего словена.

— Где гриве? — это глава нападающих, опуская меч вниз.

— Не твоё дело, Хор. Или ты опять хочешь навредить, тому, кто тебя простил и возвысил над братьями? — я обернулся к говорившему, мальчишка стоял рядом, прячась за спину старшего.

— Покажи людям гриве, — в голосе главы нападавших, слышалась мольба.

— О чём он говорит? — Рерик рядом, как и я не понимал, кто это гриве.

— Совсем Хор с головой не дружишь, когда гриве народу показывался? Ты видел и знал, считай боги уже тебя порадовали.

— Здорова? Помощь нужна? — вновь в голосе беспокойство.

— Да, здорова, благодаря богам, и в конце лета, гриве зовёт тебя в Плесков.

— Буду, все её поручения выполню и буду.

После этих слов, тот кого называли Хор, развернулся и сказал своим людям:

— Уходим, это приказ гриве, — кривич пошел в сторону леса и его люди за ним.

Мы все провожали их взглядом, а когда они удалились, я развернулся и посмотрел на словен. Молодой тут же сорвался с места и убежал. А старший, посмотрел, как мальчишка убегает и развел руками.

— Ничего такого я не делал, просто передал слова нашего князя, что мир между нами.

— Почему он сказал, что выполнит её поручения? — громыхнул своим голосом Рёрик, над ухом.

— Дочь князя, дала ему поручения, выполнит и вернётся в Плесков, — словен собрался уходить.

— А ты словен, видел дочь князя? — это Рёрик.

Словен развернулся и уперся взглядом в Рёрика. Затем повернулся и посмотрел вслед убегающему младшему.

— Княжну видел, могу сказать она одна такая, неповторимая.

— Неповторимая…

Рёрик тихо повторил за словеном и задумавшись ушёл.

Я стоял задумавшись, мне казалось, что я чего-то не понял. Будто песок просочился через растопыренные пальцы рук. И теперь только несколько песчинок прилипло к ладоням.

По утру, мы продолжили путь, и вошли в реку Жереспея. Вскоре мы приблизимся к городку кривичей Сюрнес, так мы его именовали, на языке кривичей он назывался Свинеческ.

К городу мы приблизились на закате, уставшие и вымотанные, но понимающиеся что самый сложный кусок пути пройден.

Отдохнув и заночевав, мы поутру проверяем корабли, поправляем паруса и снасти. Часть наших людей уходит в соседние леса вместе с Рёриком. Нужны припасы, дичь и зверь, и они будут заготовлены на несколько дней.

Я же остаюсь в городке и отправляюсь на местный торг, сам не знаю, что там хочу увидеть. Шёл по рядам, почти не смотрел по сторонам. Не весел я был, потому что хоть я и решил увидеть Ясину, может даже поселится где-то рядом, но я понимал, что голубоглазая никогда не будет со мной.

— Смотри какие красивые, капельки-слезинки.

Раздается поблизости тонкий голосок Яси, отчего я вздрагиваю. Замираю, даже не оглядываюсь, не озираюсь, понимая, что слышится мне то, что желаю услышать больше всего. На меня налетает идущий за мной Кнут, подходит Эльрик.

— Отец, что случилось? — сын, выйдя из-за спины смотрит на меня.

С трудом прихожу в себя, начинаю дышать, оборачиваюсь, и конечно же нет Яси, нигде рядом.

— Хочу подарок Ясине выменять, — сын продолжает изучать моё лицо.

Делаю шаг вперед, и замечаю чуть сбоку расположившегося торговца и направляюсь к нему, Кнут и Эльрик рядом идут. Подошли мы вместе, я смотрю на купца, вижу по его лицу и одежде, он издалека.

— Что ищешь? — это торговец мне, на нашем языке.

— Есть у тебя капельки-слезинки? — сам не знаю, что говорить.

— Ааа, есть-есть, — отвечает и раскрывает передо мной тряпицу.

Я смотрю, и не могу отвести взгляд.

— Как Ясинкины… — Кнут не договаривает, потому, что я затыкаю его взглядом.

Мне было всё равно, что просил за них торговец, я отдал бы всё.

Через малое время, я держал в руке тряпицу, ней лежали шесть тонких колечка, на каждом были каменья в виде голубых капелек, прозрачных, как слезинки. Колечки между собой были скреплены по три. Это были усерязи[4], что носили женщины кривичей, закреплялись они на головном уборе, а у девушек на очельях.

— Отец, вернёмся, найду Ясину и поговорю с ней, — это Эльрик идущий рядом.

— Сам поговорю, уже принял решение. Если захочет заберу с собой, а нет, так осяду где-нибудь рядом.

Сын согласно качнул головой, Кнут же добавил:

— Я бы хотел, на свадьбу свою, Ясю позвать. Найдем, да ведь конунг, Ясинку?

— Да, — произнёс я твёрдо, убирая за пазуху тряпицу с капельками цвета неба.

Мы вернулись к кораблям, шли последние приготовления к продолжению похода. Я был на своем драккаре, когда Рёрик возвращался из леса. Возле кораблей уж давно горели костры, готовили еду и сушили постиранную одежду.

Со стороны возвращающихся послышались, приглушенные женские голоса. Мне и выглядывать за борт не нужно было, слишком хорошо я знал Рерика. Он без женщины долго протерпеть не мог, сколько у него их было, даже считать не буду.

— Сверр! Сверр! — Рерик с берега пытался до ораться до меня.

Я подошел к борту и увидел конунга Ладоги он был навеселе, когда только успел, и рядом с ним двух дев.

— Рерик, ты бы шёл спать, — мне не по нраву был его разгул в походе.

Но так было всегда и Рёрик не менялся, потому не легко придётся его будущей жене, княжне кривичей.

— Друг, тебе же светловолосые по нраву, вот эта подарок тебе, — показал на девушку, рядом с собой.

— Благодарю Рерик, но ты же знаешь…

— Да ну тебя, — он в ответ, махнул рукой и обхватив обоих руками, повел их в сторону своего корабля.

Я давно не привозил из дальгних земель рабынь, и не брал насильно женщин в походах. Нет, я не был праведником, в молодости тоже не мало повеселился. В первые годы, когда поселился на землях кривичей, две рабыни жили в моем доме.

Но потом несколько лет назад, я их отпустил, дав не плохой выкуп.