Я поняла он был недоволен, мне не нужно было вмешиваться.

— Иди сюда, доченька, сядь рядом. Ничего, научу всему. Всё узнаешь и познаешь, — он был уверен в своих словах.

— Владдух, её надо ввести в круг, ты не тяни с этим, — это седовласый старик.

— Волхв, всему своё время, скоро всё решим, — князь.

Я перевела взгляд на седовласого, значит волхв. Да, того я не встречала волхва. Неведомое всегда притягивает, и потому мой острый взгляд он заметил.

— Я в тебе Зоряну признал, сомневался правда. Пока не увидел, как ты на людей смотришь, и что говоришь, во время казни, — это он мне, в упор смотря мне в глаза.

— Какой казни? — это отец-князь.

— Ты Владдух, на кол свою дочь отправил, — волхв.

Князь тяжело задышал, недовольно нахмурился.

— Забыл ты совсем слова Зоряны, а она тебе всегда говорила, что ты слишком скор на решения.

— Хватит Селезар, давить на больное. Давайте садитесь уж за стол, еда стынет, — князь махнул рукой, приглашая присесть.

А я замялась, ища свой стол с лавкой, но оглядевшись не нашла и потому, тихо произнесла, обращаясь к отцу.

— Пойду…

— Поешь, тогда и пойдешь. Садись давай, ко мне двигайся, поближе.

Помявшись, я боязливо присела на лавку, сбоку от него.

Мужчины принялись за еду, я покосилась на них и отломила кусок мягкой еще теплой лепёшки.

— Ясина ешь давай, — это князь, пододвигая мне миску с кашей и наливая в неё молока из крынки.

Я подвинула миску ближе, и стала деревянной ложкой черпать кашу, глаза опустила, не понимая. как себя вести.

— Князь, а ты знаешь, что дочь у тебя смелая? — это Гердень.

Вот кто его за язык тянул, мне и так не по себе, среди пяти мужиков и глаз не смею поднять даже, так он ещё и всеобщее внимание ко мне притягивает.

— Ты про, что? — князь повернулся к воеводе.

— Да, я и думал, что-то не так. А теперь понятно, княжна, — это уж Хор.

У меня руки начали трястись, вот не привыкла я к такому вниманию.

— Её на колоду, а она не слезинки. Это мне не забыть… Как сейчас помню её слова: "Вы забыли кто вы? Совсем погрязли в злости и жестокости? Опомнитесь кривичи, и с гордостью несите имя племени!" Я тогда поражён был её словами.

Это Хор, все внимательно слушали его, потом замолчали, отец повернув голову смотрел на меня, я залилась румянцем.

— Узнаю Зоряну, её кровь, — князь тяжело вздохнул.

— Да, могу подтвердить. А я ведь с нашей княжной, уж давно знаюсь, лета три. Да, княжна Ясина?

— Что? Гердень ты о чем? Какие три лета? — князь не понимая, смотрел на воеводу.

Мне совсем не хотелось разговоров обо мне, я смущалась.

— Было дело, уж почти четыре лета, будет по зиме. Помнишь, должно быть княже, я тогда нарвался на засаду варягов с Ладоги[1], ели тогда до Плескова добрался.

— Было дело, помню по зиме, а доча моя причём? — князь удивлённо выгнул бровь.

— Она спасла меня, той зимой, без неё замёрз бы зимой, в лесу. Так ведь княжна?

Я подняла глаза, на меня смотрели пять мужчин, мне пришлось сглотнуть образовавшийся от волнения ком в горле.

— Было дело, только ничего такого я не делала, помогла малёхонько.

— Ты княжна, не скромничай. Я звал её с собой, но она осталась, опасаясь погони. На колоде лежала, топор уж готовили, хорошо хоть я признал свой перстень, что подарил ей в благодарение.

— Во какая доча у меня, Селизар, — мой отец, обратился к волхву.

— Ну, так твоя кровь и Зоряны, у достойных родителей, достойная дочь.

Князь Владдух обнял меня за плечи, слегка прижимая к себе. Подняв голову я посмотрела на своего отца, его взгляд был наполнен добротой. А ещё я почувствовала в его голосе гордость, за меня, дочь свою. В этот момент мне казалось, что я долго-долго шла, спешила, падала и вставала, пугалась, и преодолевала горы испытаний, и вот пришла. Пришла, к чему-то важному, а может я просто вернулась.

Немного взбодрившись, я осознала, что вернулась домой.

Дом, родной дом…

Как это для меня важно, я даже не понимала, а теперь почувствовала.

Это тепло, это понимание, это смысл дальнейшей жизни, это ощущение единства с людьми и защита.

Дом и родные, это ощущение корня, держащего тебя и наедающего тебе исчезнуть, унести тебя в небытие, ветрами судьбы.

Дом… — повторяла я из раза в раз, тихо шагая по дому, а потом и по дорогам Плескова.

[1] Ладога — первая столица Древней Руси, основана по официальной версии в 862 году н. э. Историки говорят, что город был основан не позже 753 года. Древнерусский летописец, который назвал Ладогу городом словен — первым на пути «из-за моря» в глубь равнины. (Лаврентьевская летопись). Ладога стала естественным местом наиболее ранних и важных контактов славян (словен и кривичей) со скандинавами (варягами, норманнами) и местными племенами.

Первые дни осени, поселение варягов.

СВЕРР

Я спешил с возвращением, искренно веря, что Ясина ждёт меня. Мне казалось, как увижу её ярко-голубые глаза и в мою жизнь войдёт, главное. То к чему многие стремятся всю жизнь, но так и не находят, а у меня это главное будет. Ясина, принесёт в мою жизнь, всё к чему стремится человек.

Ясина смысл моей жизни, огонь в темноте моей жизни.

Огонь к которому так хочется возвращаться из дальнего похода, она очень много значит для меня.

Когда я это понял для себя, как сумасшедший рванул к этому огню, к этому смыслу.

Возвращались мы с полными трюмами добра, поход был удачен. День был в полном разгаре, солнце, несмотря на начало осени, жарило безмерно. Мы спешили, всем хотелось вернуться домой быстрее.

Когда на горизонте появились первые дома поселения, у меня сердце с болью застучало в груди. Ещё немного и мы увидели, людей вышедших нас встречать.

Почти всё поселение вышло из ворот, и стояло на пригорке, ожидая нашего появления. Я и дружинники, ускорились, и вот уже лица знакомые, совсем уж близко.

Мои глаза пытаются найти светловолосую головку, и два огонька глаз.

— Ясина, Ясина.

Зову, а сердце пытается выпрыгнуть из груди.

Где она? Ищу взглядом, но не нахожу.

Неужели не ждёт нас? Или может вновь в лес ушла, потерялась?

Взгляд падает на встречающих мужей Улфу и Фиору, они рядом.

— Где? — спрашиваю, уже чувствуя тревогу.

Те глаза опускают, и я чувствую недоброе, но ещё надеюсь, что Ясина, всего лишь потерялась.

— Не ищи конунг, её нет среди нас, — раздается за спиной голос одного из старейшин.

— Где Ясина? — чувствую, как делаю шаг к краю пропасти.

— Сверр, на нас напали кривичи, взяли наших в полон, — это старейшина.

— Когда это случилось? Нужно отбить наших, — говорю, и уверен так будет.

— Это давно случилось, в середине лета ещё. И все вернулись, только одна Яся, у кривичей осталась. Наши думают она решила со своими остаться. наши видели, они её приняли за свою.

Мне не верится, не могу принять, что моя Яся оставила меня, Эльрика и ту жизнь, в которой всё было налажено. С трудом дошёл до ворот своего дома, во дворе сел на лавку за стол, и опустил голову на руки лежащие на столе.

Я думал, что обрёл, а нет, потерял. Потерял Ясю и себя потерял, всё потерял.

В тот же день, к вечеру, в поселение, было шумно. Пир, что устроили по возвращении из похода, шумел на всё поселение, я же сидел хмурым, погруженным в свои думы.

Подошёл Кнут, что-то стал говорить, но я не слышал. Мои мысли были далеко, я вспоминал, как незадолго до ухода в поход, Ясина убежала в лес. Вспоминал, как нашёл её под разлапистой елью. Как вёз её в поселение…

Рукой протёр лицо и повернул голову к Кнуту:

— Кнут, ты что там говорил? Кнут посмотрел на меня в непонимании, видимо не думал, что я его не слушал.

— Конунг, давай тайно сходим к кривичам, узнаем, как там Яся, если ей плохо заберём её к нам.

Я сглотнув комок в горле, понял, что ещё есть шанс. Может, она ещё вернётся, ли хоть увидится мы можем. Нужно найти, нужно увидеть, прав Кнут.