Однако стоило Третьему сделать всего один шаг, как на него обрушился другой запах. Это был всё тот же знакомый и ненавистный ему хаос, но он менялся. Король Роланд не умирал. Он перерождался в тёмное создание. Теперь Третий видел потемневшие вены, чувствовал происходящие изменения всем своим существом, но не мог признать правды.

Это ведь тот самый король Роланд. Он не мог пасть перед тёмными созданиями. Он был сильнейшим из великанов во всём Ребнезаре. Он должен был бороться. Он…

Он бросился на него, утробно рыча.

Третий принял несколько ударов, не находя в себе сил для защиты. Уже появившиеся когти полоснули по лицу, едва не задели глаза. Из глубокой царапины на горле текла кровь. Третий хотел принять все удары, ведь он заслужил каждый из них, но был вынужден начать отбиваться. Поначалу несмело, надеясь, что воля короля окажется сильнее и он сумеет перебороть хаос внутри себя. Третий уклонялся, не позволяя нападавшему задеть его, спотыкался о трупы, части тел давно убитых, обломки колонн, оружие, расколоченные столы. Дошло до того, что они переместились к семи разрушенным тронам.

Он знал, что щадить противника не стоит. Ни сейчас, ни после. Даже если он его король, даже если он… Но Третий просто не мог. Отчаяние душило его, подавляло яростный крик, рвущийся наружу. Сердце разрывалось от боли за всех, кого он не сумел спасти. За Аннабель, её братьев и сестёр. За великанов, первыми принявшими на себя удар. За королеву Жозефину, с которой он даже не успел попрощаться. За короля Роланда, пытавшегося разорвать его грудную клетку.

Тёмные создания были до того жестокими и извращёнными, что решили убить его руками того, кто был Третьему дороже всех на свете.

Он ничего не говорил, зная, что это бесполезно. На самом деле король Роланд уже мёртв, и сейчас на Третьего нападает иное существо, объединившее в себе мощь Роланда и хаос тёмных созданий. Третий был недостаточно силён, чтобы спасти его, и уже за это он был готов смиренно ждать смерти. Но среди ярких нарядов, испачканных кровью, и беснующихся по залу демонов, которые будто нарочно не замечали их, он не видел Алебастра, Марии, Гвендолин и Гилберта. Возможно, они ещё живы. Возможно, Эмануэль, Персиваль, Шерая, Уалтар, Минерва и Гораций сумели их защитить.

Третий споткнулся об обломок камня и рухнул во что-то мерзко хрустнувшее. В свете ещё не погасших свечей и потоков магии, которые сальватор отчаянно пытался притянуть к себе, блеснула сталь легендарного Нотунга. Противник занёс меч для удара. Третий откатился в сторону, рывком поднялся и бросился на короля Роланда. Он выбил меч из его рук, прекрасно державших оружие раньше, но не способных должным образом справиться с ним сейчас, и повалил противника на пол. Судя по звуку, он что-то сломал ему. Третий не должен был чувствовать вину, но она разрывала его так же, как бурлящая внутри магия.

— Прости меня, — срывающимся голосом выдавил он, кладя ладонь на затылок рычавшего и брыкавшегося короля Роланда. Голубые глаза с потемневшими склерами внимательно смотрели на него. — Прости меня, прости меня, прости меня…

Магия пришла в движение. Она вспыхнула голубым, на мгновение окрасив устроенное в зале побоище. Всё время, оставшееся у существа, в которое превратился король Роланд, стало таять. Он заверещал и забился, разрушаемый магией, но Третий крепко держал его. Неожиданно он дёрнулся так сильно, что едва не отшвырнул сальватора назад. Повреждённая рука с набухшими чёрными венами потянулась к лежавшему рядом мечу и лишь чудом сомкнулась на рукояти. Голубые глаза с тёмными склерами стремительно гасли.

Третий втянул отравленный воздух и поднялся, пошатываясь.

Тёмные создания всё ещё не замечали его, но это ненадолго. Они вот-вот почувствуют, что он сделал. Поэтому Третий опустился перед королём Роландом на колени, встретил его пустой взгляд и прошептал:

— Покойтесь с миром, Ваше Величество. Отныне легендарный Нотунг принадлежит мне.

Он вырвал меч из цепкой хватки уже мёртвого короля Ребнезара, провёл рукавом по лезвию, сумев очистить от крови и плоти лишь небольшой участок, и увидел свои ярко пылающие глаза. Покрытое пеплом и кровью лицо блестело от слёз.

Третий коснулся руки короля, уничтожая его тело. Оно рассыпалось даже раньше, чем сальватор поднялся на ноги.

Вокруг пировали тёмные создания. Они пожирали тела погибших с отвратительным чавканьем и утробным рычанием. Если бы Третий мог, он бы остановил их сразу. Он должен был сделать это, но, едва оказавшись здесь, он вновь стал простым мальчишкой, который яростно пытался защитить то, что было ему дороже всего. Он был эгоистичным и жалким созданием, решившем, что позаботится о погибших, ещё целых и уже разорванных на куски, позже. Сначала он простится с королевой Жозефиной.

Магия была в бешенстве, но принесла знакомое ощущение: королева была ещё жива. Третий не представлял, как тёмным созданиям удалось манипулировать хаосом настолько точно и обманывать его, и планировал выяснить это, но позже. Он бросился к королеве, спотыкаясь на каждом шагу, и упал рядом с ней, вцепившись в промокшую от крови пышную юбку её платья.

Она смотрела на него мутными глазами цвета неба, её побелевшие губы беззвучно шевелились. Третий не хотел быть жестоким, но знал, что означает это ощущение, принесённое магией, хриплое дыхание королевы, почерневшие вены. Он придвинулся ближе, пристроил меч ровно напротив сердца, решив, что хотя бы королева уйдёт более достойным способом. Но застыл, услышав тихий нежный голос:

— Laerhtaz.

Несравненный. Драгоценный. Любимый. У этого слова было много значений, но в Ребнезаре так обращались к тем, кого любили и кем дорожили. К близким друзьям, членам семьи, возлюбленным. Для северного королевства и его двора в частности Третий, выбранный сальватором, стал laerhtaz. Он был любим королём и королевой, он же стал их погибелью.

— Мне очень жаль, — едва слышно прошептал Третий и резко опустил меч.

Он надеялся, что её сознание ещё не было разрушено настолько, чтобы она не понимала, почему он это сделал.

Тело королевы Жозефины рассыпалось, поддавшись магии Третьего.

Он встал, бесконечно прося прощения за то, что сделал, и оглядел тронный зал. Лишь когда Третий провёл кончиком лезвия меча по каменному полу, залитому кровью, и пошёл вперёд, тёмные создания подняли на него глаза. Они провожали его голодными, дикими взглядами, но напасть решили лишь единицы.

Это ничего. Он убьёт каждое тёмное создание, засевшее в этом зале, и обратить все тела в пыль, из которой не вытянешь хаоса.

Всё только начинается.

***

Из тронного зала Третий вышел в крови, опалённой голубым пламенем одежде, осевшем пепле от тел тёмных созданий и великанов и собственных слезах. Так он и встретил Алебастра, его невесту Марию из рода Саэнс и Гвендолин.

Едва зародившаяся надежда была разбита их чёрными венами и темнеющими глазами. Все трое медленно умирали из-за тёмных созданий, забравшихся в их тела.

Ножны Алебастра были пусты. Руки, по локоть разодранные острыми когтями, со свисавшими кусками плоти, безвольно болтались. Мария рыдала, царапая свою голову, вырывая тёмные волосы и плача чёрными слезами. Шея была пуста — должно быть, её любимая подвеска потерялась в этом хаосе. Гвендолин едва держалась на ногах: её трясло, и кости трещали так громко, что могли оглушить весь дворец.

— Где Гилберт? — дрожащим от ярости голосом спросил Третий.

Руку, сжимавшую Нотунг, едва не свело судорогой. Третий прорывался через полчища тёмных созданий, убивал тех смертных, что уже были захвачены ими, уничтожал их тела, но его собственное тело не могло продолжать борьбу вечно. Не после того, как душу сотню раз вывернули наизнанку и искромсали.

После всего, что он сделал, его не примут на дальнем севере, в обители изо льда и холода, окружённой морями и океанами. Мёртвые не простят ему его преступлений, но Третий не планировал отступать.

Он кричал, проклиная все миры, и одновременно молил богов, чтобы они пощадили остальных. Но боги не услышали его либо давно отвернулись от сигридцев, решив, что четырёх сальваторов для них будет достаточно. Алебастр, Мария и Гвендолин уже теряли себя, и Третий не мог их вернуть. Оставалось только убить.