Он не учил её чему-то новому. Не говорил о магии сакри, даже не интересовался, как продвигается её обучение у Третьего. Он просто давал ей различные мелкие задания: прочитать тот или иной параграф, вычленить главное, ответить на его вопросы, поспорить с ним насчёт многолетнего труда какого-нибудь учёного. С Третьим, который теперь говорил с ней исключительно о магии сакри и никогда больше не оставался с ней наедине, Пайпер было легче. Даже несмотря на присутствие Клаудии и напряжение между сальваторами, которое было едва не физически ощутимым.

Когда Пайпер отложила книгу, закончив читать указанный Джинном параграф, он улыбнулся ей и небрежно смахнул сахар с губ. Он беспощадно расправился со всем, что было принесено слугами.

— Ты невыносим! — не выдержала Пайпер.

— Как описывал магию автор трактата? — продолжая улыбаться, спросил Джинн.

Пайпер сделала глубокий вдох. «Не вороти нос, — убеждала она себя, — уж лучше такое обучение, чем совсем никакого. Хотя, конечно, — добавила она специально для Лерайе, — можно и помочь немного!»

— Магия — это не сила, которую можно подчинить, а энергия внутри тех, кого выбирает богиня Геирисандра. Или тех, кто с рождения предрасположен к чарам.

— Как появляется источник?

— Его создаёт Геирисандра, а после… не знаю, внедряет в мага, — неуверенно закончила Пайпер, нервно замахав ладонями. — Эта часть была очень сложной.

— А теперь прочитай последнее предложение на последней странице. Вслух.

Пайпер подавила желание закатить глаза и взяла книгу. Кожаный потёртый переплёт был простым, но красивым: на нём были какие-то сигилы, складывающиеся то ли в формулы, то ли в имена. Почти каждая страница была дополнена рукописными предложениями. Таким же было и последнее, которое Пайпер зачитала вслух:

— «Магия — это чувства. Если маг ничего не чувствует, он начинает терять связь с источником Геирисандры. Однако многие маги полагают, что пустота есть потеря связи. Они неправы. Пустота — это тоже чувство, источник, ведущий к магии».

Пайпер подняла глаза на Джинна — ни тени веселья, которое наблюдалось до этого. Он даже пригладил взъерошенные алые волосы, будто хотел казаться ещё серьёзнее.

— Кто автор трактата? — спросил он, подперев подборок кулаком. В отличие от Магнуса, он почти не носил перчаток, но и не прятал руки, как Третий, если Пайпер слишком долго смотрела на них. Она бы и не делала этого, если бы не перстень сальватора, не дававший ей покоя.

Не дождавшись ответа, всего через две секунды Джинн повторил вопрос более требовательным тоном:

— Кто автор трактата?

— Я не знаю, — пробормотала Пайпер, качнув книгой. — Тут не написано.

— Написано, прямо на обложке. Прочитай.

Мысленно представив, как она толкает Джинна в то злополучное озеро, Пайпер посмотрела на кожаную обложку книги. Сигилы не желали складываться в понятные ей слова, и это пугало. Все книги, которые ей говорил читать Джинн, были на сигридском. Благодаря урокам с Анселем чары понимания, нанесённые ещё во Втором мире, работали даже при чтении наиболее сложных текстов. Здесь они почему-то дали сбой.

— Читай.

— Я не могу.

Он с громким скрипом придвинул свой стул ближе. Пайпер предпочла бы держать дистанцию, особенно сейчас, когда глаза Джинна горели не магией, а элементарным недовольством.

— Читай. Вслух.

Что-то внутри неё противилось попыткам прочитать сигилы на обложке. Даже руки дрожали, будто то наполнялись Силой, то вновь теряли её.

Пайпер не знала, что с ней происходит. Она старалась как можно реже плакать по ночам — с того самого момента, как за завтраком Стелла, решив явиться в человеческом обличии, спросила, почему её кожа пахнет солью. Киллиану и Третьему хотя бы хватило такта промолчать, за что Пайпер мысленно благодарила их, но вопрос Стеллы ударил так резко, что она едва не разрыдалась прямо в общей столовой. Это был второй раз, когда она приняла приглашение Магнуса позавтракать со всеми. Ужасное выдалось утро.

Пайпер была на грани всё время, из-за чего ненавидела себя. К чёрту самоучители по магии для сальваторов, неужели никто не догадался записать хотя бы пару советов, которые точно пригодятся при таком паршивом состоянии? Пайпер бы спросила у Третьего, если бы не боялась. Теперь не только правды, которую всё равно смирилась узнать, но и его самого. Этому Сила противилась отчаяннее всего.

— Стефан, — процедил Джинн, и Пайпер мигом забыла о Третьем. — Автор трактата — Стефан. Слышала о таком маге?

Пайпер слышала крик Марселин, её ругательства и проклятия, которые не могли навредить Стефану так, как копьё Брадаманты, пронзившее его грудь.

Сигилы наконец удалось прочитать — они действительно складывались в имя Стефана, написанное на сигридском, и от этого всё внутри Пайпер болезненно сжималось.

— Один из величайших магов Сигрида, — между тем продолжил Джинн, лениво прислонившись к спинке стула. Он не мог не заметить напряжения Пайпер — он точно знал, в каком она состоянии, потому что каким-то образом постоянно угадывал его. И он говорил о Стефане намеренно, прекрасно зная, что каждое слово ударяет по ней: — Я до сих пор нахожу в его исследованиях что-то новое. Потрясающий маг. Хотел бы я когда-нибудь лично пообщаться с ним… Возможно, я бы попросил его подписать для меня какую-нибудь книгу. Знаешь, у меня есть один трактат…

— Хватит, — выдавила Пайпер, прижимая книгу к груди. — Пожалуйста.

— Так ты знаешь Стефана.

Он сказал «знаешь», а не «слышала». Пайпер испуганно вскинула голову и столкнулась с проницательным взглядом жёлтых глаз, на фоне смуглой кожи кажущихся горящими и без всякой магии.

— Прости, но я наблюдал за тобой. Даже попросил Магнуса, хотя он согласился с большой неохотой. Порой ты отвечала ему с сарказмом, говорила всякую чушь, а потом останавливалась и просто смотрела перед собой. И я понял, что ты вспоминаешь Второй мир. Уж не знаю, что это за колледж искусств… Мана?

— Мэна, — на автомате исправила Пайпер, широко раскрытыми глазами смотря на Джинна. — Колледж искусств штата Мэн.

— Да, именно про это я говорю. Это из твоей прошлой жизни, верно? Но в прошлой жизни не было Стефана, однако ты его явно знаешь.

— Неправда, — хрипло возразила Пайпер, запоздало поняв, что совсем потеряла голову.

Она действительно иногда болтала о своей прошлой жизни с Магнусом? Или же он задавал вопросы таким образом, что она просто не могла ответить иначе? В любом случае, какими бы ухищрениями Джинн не узнал, куда она с огромным трудом смогла поступить, это уже не имело смысла. Второй мир уничтожил все доказательства её существования, и место в колледже искусств штата Мэн наверняка отдано кому-то другому.

Как жаль, что всё, чего она успела достичь, просто исчезло. Она очень любила ту фотографию, сделанную в момент, когда Лео грохнулся с велосипеда.

— Тебе не обязательно говорить обо всём, — неожиданно беззаботно сказал Джинн, вновь улыбаясь. — Но было бы интересно послушать о твоём мире и твоей жизни до того, как ты стала сальватором.

— Я не хочу об этом говорить.

— Как и Третий не хочет говорить о причинах, вынудивших его убить Лайне.

Пайпер не смогла подавить дрожь, прошедшую по телу. Джинн, заметив, как дёрнулись её плечи, убрал свою издевательскую улыбку и добавил:

— У каждого из нас есть свои секреты, которые мы не хотим раскрывать другим. Третий не исключение, но ты давишь, и ему от этого хуже.

— Не знала, что он так легко ломается.

Джинн поджал губы. Пайпер слишком поздно поняла, какую глупость ляпнула. Очередное доказательство, какой жалкой и злобной она была. Она ведь знала, по-настоящему знала, что не хотела давить на Третьего, но делала это, потому что нападение — лучшая защита. Уж лучше она ударит первой, чем ударят её. Правда её уже били не раз и не два, и не всегда магией, хаосом или когтями.

Джинн долго изучал её лицо, с каждым днём становящееся всё лучше. Пайпер стабильно приходила к Ветон, которая осматривала её, и пила все отвары, которые ей давали, но всё равно старалась как можно меньше смотреть в зеркало. Ей не было противно, просто… Пайпер не могла. Она не хотела себя видеть.