— Ты сказал, что она очень спокойная, — в ужасе пробормотала Пайпер, не мигая уставившись на животное под собой.
— Она действительно спокойная, — подтвердил Магнус, кладя облачённую в перчатку ладонь на шею лошади. — Самая спокойная из всех, что были в Тевье. Настолько спокойная, что от тёмного создания не ускачет, появись он на нашем пути.
— Магнус! — рявкнула Клаудия.
— Расслабься, я уверен, наше Золотце справится!
— Золотце? — непонимающе повторил Эйкен, так и не сдвинувшись с места. Стелла уже лениво нарезала вокруг них круги, принюхиваясь к коням и легонько хлестая их хвостом, если те начинали нетерпеливо фыркать.
— Первая, — учтиво подсказал Магнус. — Её глаза — золото, ярче которого я никогда в жизни не видел.
Клаудия с протяжным вздохом закатила глаза. За многие года, проведённые бок о бок, она успела привыкнуть к нескончаемому потоку комплиментов и колкостей от Магнуса, но он всегда умел удивлять. Это было его работой — столь же важной, как истребление тёмных созданий и периодическое напоминание Охотникам о договоре, что был между ними и другими городами. Магнус искренне считал, что для поддержания баланса в мире он просто обязан идеально выполнять и то, и другое назначение.
— Долго нам ещё ждать? — спросил Эйкен, когда тишина затянулась всего на несколько секунд. Он кутался в более лёгкий плащ, который Клаудия предусмотрительно выдала ему сразу же, как они остановились в этом поселении, и выглядел крайне довольным, хотя лично Магнус не видел для этого ни одной причины.
— Что скажешь, Стелла? — передал его вопрос Магнус, опустив глаза к волчице. — Третий уже близко?
Стелла фыркнула и помотала головой.
— Значит, ещё около десяти минут, — заключил Магнус. — О, не переживай, Золотце, — добавил он, заметив озадаченный взгляд Пайпер, — мы вполне можем подождать ещё немного. Мы всего в двух днях пути от Омаги, здесь безопаснее, чем возле Тевье.
Пайпер нахмурилась. У неё в голове наверняка не укладывалось, как здесь, возле поселения с десятком хилых домов, может быть безопаснее, чем в относительно большом Тевье. Но Магнус не спешил ей всё разъяснять, решив, что этим следует заниматься непосредственно Третьему.
Поначалу Магнус сам путался и не понимал, почему одно место Третий считал безопасным, а другое — нет, но спустя года научился распознавать тайные знаки, скрытые от глаз недоброжелателей, читать лица местных жителей и понимать, что их тревожит. Появившаяся на севере брешь взбудоражила не только жителей крепости, где заправлял Икас, но и людей из Тевье, потому что было неизвестно, насколько далеко могли разбрестись тёмные создания. Однако теперь, когда брешь закрыта, а большая часть чудовищ уничтожена, о тех, что остались, могли позаботиться находившиеся в постоянном движении рыцари или феи с эльфами, жившие едва не в каждом поселении. Если тёмные создания подберутся достаточно близко, об этом станет известно благодаря защитным сигилам на границах.
Нынешнему поселению повезло: тёмных созданий не только не ожидалось, но ещё и сам Третий оказался здесь и, воспользовавшись возможностью, лично проверил все сигилы. Практически являясь его личным рыцарем, Магнус был обязан пойти с ним, но Третий поручил найти ему лошадь для Пайпер и убедиться, что она с ней справится. Ему даже не пришлось обворожительно улыбаться или прибегать к заранее подготовленной схеме: местный фермер, у которого было целых четыре лошади, продал одну из них буквально сразу же, когда его жена стала наседать на него и говорить, что «раз просит такой храбрый рыцарь, они просто обязаны помочь ему». Магнус накинул им ещё несколько монет сверху за седло и поводья, пусть они не выглядели такими надёжными, как его пытались заверить.
Ему пришлось в одиночку вести лошадь к окраине поселения, где его ждали, улыбаться каждому, кто удивлённо и восхищённо вздыхал, видя его, и отказываться от многочисленных подарков. Даже в самой простой кожаной броне, отливавшей чёрным и серебряным, люди узнавали в нём обладателя сокрушителя, а когда видели меч на поясе — и вовсе в этом убеждались. Если бы ему платили каждый раз за то, что дети поражённо указывают на ножны его меча пальцами, Магнус уже давно сумел бы выкупить замок Омаги и жить там, ни в чём себе не отказывая.
Но смотря на неуклюжие попытки Пайпер держать спину прямо, он начинал жалеть, что отказался от предложенной каким-то стариком бутылки вина. Третий ясно дал понять, что, стоит Пайпер свалиться с лошади, отвечать за это будет Магнус, будто ему в радость наблюдать за мучениями Первой и ослаблять ремни на седле. Будь его воля, он бы просто подсадил девушку на коня Третьего и стал ждать, пока вернётся сам Третий. Что, мало у него забот что ли?
— Нам по пути ещё встретятся поселения? — спросила Пайпер, неотрывно смотря на свои руки, до побелевших костяшек сжимавшие поводья.
— Да, но мы не будем там останавливаться. — Клаудия дала протянувшему руки Эйкену флягу и проследила за тем, что он выпьет ровно столько, сколько может себе позволить с их ограниченным запасом. — К границе леса мы подойдём к вечеру, устроим привал возле озера, а утром двинемся дальше. Путь пролегает через холмистые равнины, местность практически открытая, но нам всё равно следует соблюдать осторожность. Неизвестно, сумело ли хоть одно тёмное создание проникнуть так далеко вглубь Земель.
— А что Охотники? — спросил Эйкен, возвращая Клаудии флягу.
— Они должны прибыть в Омагу только через две недели, — ответил Магнус вместо девушки. — Давай надеяться, что не произойдёт ничего такого, что заставит их прибыть раньше, хорошо?
Эйкен бодро кивнул. Не будь с ними Пайпер, он бы обязательно продолжил расспрашивать их об Охотниках, сетуя на то, что Третий не разрешает ему встречаться с ними. Эйкен был достаточно умён, чтобы не показывать своего разочарования и не выдавать Первой больше информации.
Они все ей не доверяли. Не доверял и Третий, но в меньшей степени, потому что ему Арне постоянно нашёптывал правильные действия и слова. Они оба не позволяли Пайпер узнать больше, чем ей необходимо знать именно сейчас, но и не притворялись, будто всегда говорят ей только чистую правду. Они не обманывали её, но сильно ограничивались в ответах, и Магнус знал, почему: стоит только им оступиться, как Первая может оказаться в ужасном положении. Попадись она в руки Охотников или старших лордов, все попытки Третьего защитить магию сальваторов пойдут насмарку.
— О, — выдал Эйкен, следя за тем, как Стелла прыгает из стороны в сторону и виляет хвостом. — Кажется, он скоро придёт.
— Отлично. Золотце, пожалуйста, не выпади из седла, иначе Третий открутит мне голову, — Магнус миролюбиво улыбнулся и сложил руки шпилем.
— Не называй меня так, — буркнула в ответ Пайпер. Смущения на её лице Магнус не заметил, хотя рассмотреть что-то сквозь сеть шрамов, рубцов и гематом было очень сложно. — У меня есть имя.
— Довольно необычное для Земель, — заметил Магнус.
— А золотые глаза, значит, вполне обычные?
— Нет, но мы можем выдать тебя за потомка фей. Это вполне сработает, если никто не будет прикасаться к тебе.
Пайпер свела брови к переносице.
— Прикасаться? — осторожно повторила она.
— Третий ведь говорил тебе, что магии в этом мире мало? — вступила в разговор Клаудия, без проблем залезая в седло и накидывая капюшон на голову.
— Да, говорил.
— Те, в ком ещё теплится магия, обязательно поймут, кто ты, стоит им только хоть раз коснуться тебя.
— Я не позволю незнакомым людям касаться меня, — зло проговорила Пайпер, сильнее нахмурившись.
— Может произойти что угодно. — Клаудия только равнодушно пожала плечами. Вот она уж точно не переживала из-за того, что Третий может открутить ей голову.
Магнус уже давно признал, что Клаудия, должно быть, единственная во всех Диких землях, способная влиять на Третьего. Единственная, имеющая над ним власть. У неё не было мощной магии, способной подчинить его против его воли, а она сама не воплощала собой идеал женщины, которая могла пленить Третьего — Магнус буквально выпытал из него все его вкусы и предпочтения едва не сразу же после того, как познакомился с ним. Он знал, что Третий не испытывает к Клаудии романтических чувств, так же, как и она к нему, а ещё он знал, что Клаудия — единственная, кто в случае чего без колебаний убьёт его, если иного выхода не останется. Не зря же она была его негласной правой рукой и их голосом разума.
