Третий мог бы ещё держаться в стороне, если рядом с Пайпер Мелина, но ни за что не позволил бы ей остаться совсем одной. Едва не бросив чашу леди Эйлау на поднос ближайшего слуги и тем самым мгновенно нарушив его равновесие, Третий направился к ней, стараясь не потерять из виду и боясь, что сейчас даже запах может неожиданно стать другим.

К счастью, Пайпер почти сразу же заметила его. Ничего не сказав эльфу, отвечавшему на её вопрос, озвученный до этого, она всё тем же лёгким движением руки будто позволила ему удалиться, после чего быстрым шагом направилась навстречу Третьему, без остановки вращая голову, словно пытаясь охватить всё и сразу. Её даже не волновало, что волосы, вновь аккуратно остриженные до одной длины, едва достигающей плеч, лезли в лицо. Третий был уверен: с кем бы сейчас ни танцевала леди Эйлау, она бормочет, что Пайпер не следует почти бежать, ведь причёска может испортиться.

— Ой, прости, — выдохнула Пайпер, резко остановившись перед ним и опустив для чего-то протянутые руки. — Наверное, надо… вот так, да?

Лишь с помощью какого-то божественного вмешательства Третий понял, что она пыталась изобразить реверанс.

— Нет, — кое-как выдавил он, стараясь скрыть тревогу во взгляде. — Тебе не обязательно кому-либо кланяться, мне уж тем более.

— О, правда? Жаль, — Пайпер мгновенно выпрямилась. — Это сложно, но весело. Так на чём я остановилась?.. Ах да, — щёлкнув пальцами, вдохновенно продолжила она. — Мелина говорила, что есть какой-то крутой танец, который мне точно понравится… Когда он будет? И какая музыка будет звучать? Моя обувь вообще подходит? Я не хотела надевать те жуткие туфли, но Флайер, кажется, придумала…

— Фламер, — исправил Третий, и Пайпер остановилась, посмотрела на него так, будто прощала ему это вмешательство.

— Именно она. А кто тебе подарил этот милый пушок? — она со смехом коснулась чёрного меха на воротнике его плаща, прокрутила его между пальцами и улыбнулась ещё шире. — Какой мягкий! Это же настоящий мех? О, Пайпс, ты дура, конечно же, это настоящий… Откуда у вас может взяться искусственный?

Она говорила дальше, с каждым новым словом лишь увеличивая темп, и не обращала внимания на взгляды, направленные на них. Один сальватор — это всегда центр внимания, но двое — это центр катастрофического внимания, к которому Пайпер, как думал Третий, не готова.

— Тут есть что-нибудь весёлое? Можно чем-нибудь заняться, пока не начался тот крутой танец? Ах да, кстати! Ты же научишь меня танцевать? Я совсем не умею.

Она успела непринуждённо взять его под локоть и повести вперёд без конкретной цели, но, услышав про танец, Третий остановился так резко, что Пайпер едва не дёрнуло назад.

— Что? — чётко спросил он.

— Я. Не. Умею. Танцевать.

— Это я услышал.

— Тогда почему спрашиваешь?

Потому что всё в ней было странным, неправильным, не таким, каким он привык видеть. Потому что она…

Она выглядела счастливой. Смеялась, улыбалась, не обращала внимание ни на кого, говорила что-то, что могла сказать только девушка, родившаяся во Втором мире. Действительно ли это было так или Третий просто не понимал её?

Вероятнее всего, он не понимал её. Он никогда не был по-настоящему свободным и всегда должен был думать о том, что говорит, что делает и как выглядит. И он просто не понимал, как другие люди справляются с тем, что его бы уже давно разорвало изнутри.

— Не кисни, — вдруг сказала Пайпер. — Здесь же празднество. Розалия рядом, а в Твердыне Кродоу наверняка найдётся что-то, что поможет вновь сделать Лерайе и Арне целыми. Леди Эйлау сказала мне об этом.

Да, конечно. Ответы на её вопросы ближе, чем ответы на его вопросы. Твердыня Кродоу хранила в себе многое — не исключено, что там действительно найдётся магический трактат, книга, реликвия или упоминание чар, которые помогут им сделать своих сакри целыми. Они в Тоноаке, городе света и знаний, и Розалия рядом, под защитой фей до тех пор, пока Третий ищет, как разорвать её связь с хаосом. Это не может затянуться надолго, но если и затянется, он будет продолжать до тех пор, пока не добьётся желаемого.

— Магнус сказал, что нужно развлекаться, — с умным видом произнесла Пайпер. — Где он, кстати говоря?

— Видел, как он почти в самом начале ушёл с одной из фей.

— Вот видишь, он времени зря не теряет! Бери с него пример.

Третий моргнул, уверенный, что ослышался.

— Мне нужно найти его и ту фею?

— Нет! — округлив глаза, горячо возразила Пайпер. — Ни в коем случае не мешай им!

Тогда о чём она…

— А, — выдал он, самостоятельно найдя ответ на этот вопрос. — Кхм, да… не буду им мешать.

— Умница.

Третий насторожился. Пайпер могла дарить странные прозвища, понятные ей одной, едва не каждому встречному, но только он всегда становился исключением. Она могла пытаться и обдумывать различные варианты вслух, однако при этом излучала сомнение, которое у неё не никак не получалось скрыть. Теперь она звучала уверенно, будто точно знала, что говорит. Это настораживало Третьего, но ещё сильнее его настораживала собственная осторожность, вдруг взыгравшая в нём.

Кто он такой, чтобы так критично изучать Пайпер, будто она была лишь объектом исследования? Он чувствовал её магию, едва не ликующую, вызывавшую ликование его магии, и этого должно было быть достаточно. Всегда достаточно.

Для сальваторов.

Он был слишком напряжён и взволнован, чтобы не начать замечать подвохи там, где их быть не может. Пайпер уже рассказала ей о Гилберте, и это было едва не строжайшей тайной, которую она старалась не раскрывать как можно дольше. Он рассказал ей о Некрополях и Блуждающих душах, открыв то, что знали единицы. Между ними больше нет места для лжи.

— Ты не умеешь танцевать? — переспросил он, решив, что этот вопрос поможет вернуть разговор в более спокойное русло.

— Не умею, — подтвердила Пайпер кивком головы. — Кто вообще учится танцам?

— Я учился.

Пайпер с сомнением покосилась на него.

— Правда? Зачем?

— Я ведь из знатного рода. Меня учили танцам, музыке, верховой езде, бою… Всему, что должен знать приличный наследник высшего ребнезарского общества.

Пайпер задумчиво кивнула, вновь взяла его под локоть и повела дальше. Зал и впрямь был огромен, раз вмещал в себя такое количество гостей, слуг, развлекавших их незамысловатыми историями, балладами и совсем крохотными чарами, которые порой приходилось заменять элементарной ловкостью и изобретательностью. На другом конце зала, за коридором из колонн, единственных, тонущих в полутьме, даже был выход в стеклянную оранжерею с самыми неприхотливыми растениями, которые, однако, даже несмотря на то, что Тоноак был местом куда более живым и плодородным, не желали цвести. Там были лишь тонкие стволы деревьев с серой и тёмно-зелёной листвой, спутавшиеся плющи, высохшие лозы и закрытые бутоны, которые ни разу за все двести лет не раскрылись.

— А петь ты умеешь?

— Нет, не умею, — выдавив смешок, ответил Третий. — Но моя сестра умела.

— Что у тебя получалось лучше всего?

— Бой на мечах и верховая езда.

Лишь секундой позже он понял, что назвал то, что у него получалось лучше всего сейчас. Он объездил десятки лошадей, приучив их к узде и седлу, тренировался с сотнями воинов и отточил своё мастерство, он сумел найти подход к Басону и раз за разом доказывал, что Нотунг не зря подчинился ему, но это было не тем, что он умел лучше всего раньше.

— Не скажу, что я действительно умел это лучше остальных, но… Я хорошо играю на клавишных. Рояль, пианино, клавесин. Скрипка давалась хуже, но и её я освоил. С флейтой дела были совсем плохи…

Гвендолин очень громко и долго ругалась, если он, согласившийся сыграть ей аккомпанементом, сбивался с нужного ей ритма. Третий ничего не мог поделать: какую бы флейту он ни брал, поддаваясь очарованию Гвендолин, игровые отверстия всегда были маленькими и располагались слишком близко к друг другу, из-за чего он неизменно путался. Её это злило так сильно, что вплоть до пятнадцати лет она совершенно серьёзно вызывала его на дуэль за оскорбление её чести.