Наверное, некоторым и впрямь было трудно понять, что человека, поглощённого тёмным созданием, больше не существует, и оттого поступок Третьего в отношении предыдущей настоятельницы казался чудовищным преступлением, сравнимым разве что со Вторжением.

Целительницы никуда не ушли, просто сделали вид, будто Магнуса и Эйкена не существует. Только одна из них протянула чашу с отваром, помогла Эйкену залпом выпить его и убедилась, что его зрачки вновь нормального размера. После она присоединилась к другим девушкам и, не выдав ни слова объяснения, стала высказывать предположения относительно кормления яда хаосом.

Эйкен смущённо заёрзал на кровати, вцепившись в одеяло.

— Тебе что-нибудь нужно? — мягко и тихо спросил Магнус, двигая стул ближе.

Эйкен не ответил. Он смотрел на него всё так же удивлённо, будто впервые видел, и мял одеяло.

— Еда, вода, симпатичная девушка, напоминание, что стоит продолжать фехтовать?

Эйкен не отреагировал. Когда Магнус напоминал, что стоит прикладывать усилия в овладении мечом, он смущался так же сильно, как когда слышал, что пора бы уже в кого-нибудь влюбиться, чтобы испытать это прекрасное чувство.

— Эйкен, — дрогнувшим голосом произнёс Магнус, — что с тобой?

— Я сгорел, — хриплым шёпотом ответил Эйкен, испуганно округлив глаза.

— Что?..

— Я сгорел, — повторил Эйкен. — Я… я видел дом. Девушку, которая говорила со мной, и мужчину, а потом… Я сгорел в огне.

Магнус нахмурился и, убедившись, что целительницы поглощены своим обсуждением, пересел на край кровати.

— Это была не Башня? — едва слышно спросил он.

Эйкен покачал головой.

Если он и говорил о Башне, то скупо, с неохотой, иногда даже только с Третьим. Но Магнус был обязан спросить, потому что если Эйкен вновь вспоминает Башню или даже видит её, пока бредит, то ситуация и впрямь скверная.

— В Башне было не так, — тихо продолжил Эйкен, опустив плечи. — Там было холодно и темно, хотя тени, конечно, удавалось собирать, но… Там не было столько огня. Такое чувство, будто лично увидел и почувствовал, как Третий выжигает земли Инагроса.

Магнусу не понравилось это уточнение. Что такого особого было в яде, что он вызвал такое? И как Гидр сумел обмануть чужую магию?

— Что произошло?

Магнус подавился воздухом.

— Ты не помнишь?

— Мы же устроили привал и… Почему мы здесь? И где это — здесь?

— Храм возле крепости Сайвы. Мы…

Он запнулся, не зная, как правильно объяснить произошедшее. Эйкен никогда прежде не сталкивался с подобным. Все опасности, которые появлялись на его пути, устраняли Третий, Магнус и Стелла. По-настоящему Эйкена никогда не ранили, не травили и не мучили, не считая Башни, о которой он почти не рассказывал.

— Магнус.

Магнус ненавидел сильный дождь, отца, лжецов и лицемеров, но ещё сильнее он ненавидел, когда Эйкен или Стелла говорили вот так умоляюще. Он не мог отказать им в чём бы то ни было, всегда вёлся на их жалостливые взгляды и знал, что ради них сделает что угодно. Но он не хотел, чтобы Эйкен переживал сверх меры или думал, что нарушил чьи-то планы, отравившись водой из чужой фляги.

Но ещё Магнус не мог утаивать от него правду.

— Гидр отравил тебя и Пайпер.

***

Проблемы Третьего начались в тот самым момент, когда Пайпер стала бредить и бормотать бессвязную чушь. Он понимал лишь крохотную часть, изредка слышал имена, знакомые ему, но неизменно успокаивал её и обещал, что всё будет хорошо. Он безукоризненно выполнял все поручения Даны, отдавал свою магию и не обращал внимания на неприязненные взгляды других целительниц. Третьему не слишком нравилось, что в помощницы Дана выбрала тех, кто винил его в смерти прошлой настоятельницы, но знал, что они лучшие. И всё равно следил, чтобы они не навредили Пайпер и сделали всё от себя зависящее, чтобы спасти её.

Пришедшая несколько часов назад Кая сообщила, что жизни Эйкена ничего не угрожает. Ему необходимо пить специальные отвары каждые полчаса и соблюдать постельный режим минимум день, а также не бояться возражать Магнусу, который хотел всё время быть рядом. Третий пообещал себе, что, как только жизнь Пайпер будет вне опасности, он проверит Эйкена, но до сих пор сидел в комнате, не шевелясь, и ждал.

Несколько часов назад Дана сказала, что они вывели весь яд из организма Пайпер и теперь ей ничего не угрожает. Она просто спала, измученная ядом, реакцией организма и магии на него, и проснётся, когда по-нормальному отдохнёт. Дана уверяла его, что после многочисленных угроз и препирательств Третьего с другими целительницами, которые поначалу отказывались помогать, никто и пальцем не тронет Пайпер, но Третий всё равно ждал.

Она назвала имя Гилберта, пока бредила.

Третий убеждал себя: она прочитала о нём в одной из многочисленных исторических книг, сохранившихся после Вторжения. Или узнала от Стефана, если принять во внимание предположение, что до сомнуса Пайпер и Стефан действительно пересекались. Или кто-нибудь во дворце проболтала ей, и теперь Третьему придётся придумывать, как рассказать ей правду и…

— Угомонись, — укоризненно произнёс Арне, закинув ногу на ногу. Он сидел на краю кровати Пайпер так, будто то был трон, и не исчезал с тех самых пор, как ушли целительницы.

— Я не могу просто угомониться, — огрызнулся Третий. — Она же…

— Она назвала много имён.

— Она же бредила, да? Это всё из-за яда. Она же не?..

— Что? — уточнил Арне, когда Третий замолчал. — Она не — что?

— Ты знаешь.

— Не знаю. Скажи мне.

Третий промолчал, начав крутить серёжку-кристалл между пальцами. Это не помогало успокаиваться, лишь напоминало, насколько его положение шаткое, но он не мог больше сидеть на месте и ничего не делать. Он и так занимался этим две сотни лет, изматывая себя всевозможными способами.

— О, — заметно повеселев, выдохнул Арне. — Кажется, наша спящая красавица просыпается. Надо же, и без всякого поцелуя.

Третий непонимающе посмотрел на него, едва сдерживая себя, что не убедиться, что Пайпер и впрямь просыпается. Если Третий хоть на секунду оставит Арне без внимания, он исчезнет, ничего не объяснив, и наверняка заговорит сначала с Пайпер, чем с ним.

— В её мире была такая сказка: про спящую красавицу, которую разбудил поцелуй принца.

— И?

Арне хмыкнул, возмущённо закатив глаза.

— Ты ведь только притворяешься глупым, да?

— Не понимаю, как сказки её мира помогут нам, — раздражённо ответил Третий. — Если ты не будешь помогать — уйди.

Арне вскинул руки и без возражений исчез. Его смех раздался уже внутри головы Третьего, мгновенно понявшего, что сакри ещё долго будет надоедать ему сказкой Второго мира, будто она и впрямь была чем-то важным и несла в себе много смысла.

Но его это уже не волновало — Пайпер и впрямь проснулась, причём поначалу она просыпалась медленно, будто выбиралась из приятно сна, а после резко села, скинув одеяло, и стала глотать воздух ртом.

— Тише, — спокойно произнёс Третий, приподняв ладони. — Всё хорошо. Ты в безопасности.

Пайпер безумно огляделась, а когда нашла маленькое круглое зеркало, стоящее на прикроватном столике, вскрикнула, метнулась к нему и сбросила на пол. Третий подскочил на ноги, не обратив внимания на посыпавшиеся осколки, и перехватил руки Пайпер раньше, чем она успела дотянуться до стеклянных бутылочек с отваром, стоявших чуть дальше зеркала.

— Тише, всё…

— Не трогай меня, — зло проговорила Пайпер.

Третий убрал руки раньше, чем понял, что она только что сказала. Если до этого его сердце разрывалось от того, как она произнесла имя Гилберта, то теперь — из-за её слов и взгляда, направленного будто сквозь него.

«Скажи мне, что это из-за яда», — обратилась он к Арне.

Сакри не ответил.

— Пайпер…

Она отпрянула, неуклюже отползла на другую сторону и поднялась на ноги, зажимая уши и зажмуриваясь. Третий выпрямился, но обогнуть кровать и подойти ближе не решался. Сила внутри Пайпер клокотала так яростно, словно её по маленьким кусочкам раздирали острые искривлённые клыки и когти тёмных созданий.