Касания всë не было. Фëдор ползал рядом, буквально толщина волоса отделяла его от Морозова, но слепое провидение или чудо, посланное Демиду авансом, всякий раз уводило зверя в сторону от ног молодого человека.

Наконец, шар начал удаляться, по звукам Демид понял, Фëдор развернулся и пополз обратно к дому. Морозов зажëг свет на полную яркость.

Зверь замер перед ним, растерянно тряся головой, кровавые следы краснели на газоне вокруг. Демид, подскочив к Фëдору вплотную, ударил шокером в спину зверя и бил, пока батарея оружия не разрядилась, не обращая внимания на то, что зверь уже давно перестал двигаться. Как только шокер перестал трещать, Морозов выпрямился, бросил оружие на газон и, хромая заковылял к липам. Привалившись к древесному стволу, запустил протокол безопасности и убедился, что система перестала идентифицировать Фëдора, как живого человека.

— Надо вызывать полицию, — сказал он сам себе.

Звон в ушах никак не проходил, сначала Демид решил, что это звук разбитого окна задержался в его сознании из-за программной ошибки, но теперь понял, это его жизнь разлеталась на осколки.

Вечернее небо не темнело, скорее, выцветало, синхронно с ним теряла яркость ладожская гладь. Едва слышный плеск воды у основания пристани походил на шëпот засыпавшего человека. Деревянный настил, огороженный по краям канатами, будто гирляндами на празднике дриад, был заставленным круглыми столиками в пятнах уютно-желтоватого света. Никаких ламп или фонарей, однако, заметно не было, и свет словно рождался из волшебства, разлитого в вечернем воздухе.

Стеша с подругой Ниной сидели за столиком в углу, у самой воды. Стеша расположилась спиной к берегу и за подругой видела массив острова Риеккалансаари, чëрный зубчатый ельник на нëм горбился хребтом древнего животного, к ночи поднявшегося из глубин озера.

Одета Стеша была в белую брючную пару, под пиджаком чернела футболка. Коротко стриженые лиловые волосы щекотали шею. Перед девушкой стояли пустая широкая тарелка и блюдце с калитками, в бокале пузырилось золотистое пиво. Нина только что осушила свой и благостно вздохнула. Еë чëрное вечернее платье не очень сочеталось с мерцавшими на небе звëздами и тëмной водой.

— Как же хорошо снова разрешать себе такие вещи, — улыбнулась Нина.

— Это твои третьи роды, — отозвалась Стеша, — никак не привыкнешь?

Стеша говорила глубоким грудным, но в то же время как будто суховатым голосом, чëтко произнося все звуки. Казалось, она в принципе не могла говорить быстро, в отличие от подруги, щебетавшей на высоких тонах, точно синичка.

— Ты знаешь, нет. Хоть в этот раз контракт был с Терра-Медика, а у них нет таких жëстких требований к режиму, как, допустим, у Лунной Горно-Рудной, ну, понятное дело, врачи, на самом деле, знают, что полезно, а что — нет, всë равно постоянные ограничения выматывают нервы.

— Когда отдаëшь ребëнка — гора с плеч?

— Да, вот именно. Так ты постоянно на стрëме, постоянно готова встать и побежать, если ему там плохо, или покормить надо. Не принадлежишь себе, одним словом. А, как только отдашь, сразу чувствуешь сладкий воздух свободы. Короче, материнство — совсем непростая работа, скажу я тебе. Это даже не касаясь того, что каждый заказчик даëт свою методику воспитания. Смотришь их симы, и думаешь: "Какое воспитание, я его вам через полтора года отдам? Что за это время можно в человека заложить?" Вот ты, например, помнишь свои первые полтора года?

— Нет.

— Вот и я не помню. А заказчики чего-то требуют каждый раз. Морока одна, в общем.

— Зачем же ты тогда соглашаешься?

— Во-первых, там хорошие условия, сама понимаешь. Вот ты мечтаешь о большой квартире на уровне А, так?

— Так.

— Чтобы три комнаты, а лучше четыре: гостиная с барной стойкой, спальня с широкой кроватью, голопроектор чтобы хороший под потолком ездил.

— Да. И чтобы просторно было.

— Ага, и чтобы какой-никакой парк был в пешей доступности, пусть и с платным входом. А сколько тебе нужно вкалывать для этого? Копить деньги, чтобы, например, на месяц арендовать нужные базы данных, освоить их и сдать тест на квалификационную часть рейтинга. А потом ловить ещë случай поднять этическую часть. Да и то, если случай подвернëтся, неизвестно, стоит ли его брать.

— Да уж, будет ещë, как с Тимуром.

— Сколько ты с ним промыкалась? Год?

— Год, да. Минимальный срок, который нужно было провести в отношениях с инвалидом, чтобы накинули баллы за инклюзивность. Пришлось ему ещë кредитов отдать, чтобы раньше срока не бросил. Говорил, у него таких, как я — очередь за порогом, и мальчиков, и девочек. Всем прибавка к рейтингу нужна.

— Я бы так не смогла.

— Зато я повысилась до ведущего специалиста и теперь могу позволить себе капсулу попросторнее.

— Ну вот. А у меня и так три комнаты, бассейн, сад для бесплатных прогулок. Пока ношу ребёнка, конечно. И, если ещë два контракта выполню, корпоративных или муниципальных, смогу предлагать себя как суррогатную мать для пар с зелëным рейтингом. Тогда я вообще у них на виллах буду жить, прикинь.

Ветер с Ладоги легонько коснулся тыльной стороны ладони Стеши. Бионика заменяла только кисти девушки, поэтому больше она ничего не почувствовала: ни единый волос не шевельнулся на еë голове, ни единой слезинки не скатилось по пушистым ресницам. Некоторые еë знакомые все заработанные средства тратили на замену собственной органики бионикой, чтобы чувствовать виртуальную реальность полнее, острее. В планах Стеши на бионику предусматривались более чем скромные средства, главные траты планировались на образование. Поэтому она поставила себе только бионические кисти рук со встроенным голопроектором и имплант радужки, чтобы транслировать изображение на сетчатку. Сколько-нибудь приемлемую виртуальную реальность такими средствами нарисовать было нельзя, приходилось подключать внешний проектор, но для работы хватало вполне.

Девушка смотрела на подругу глазами вишнёвого цвета и думала, каково это: выносить человека, родить, слышать его первый лепет, наблюдать первые попытки шагать, успокаивать его ночью, когда он плачет и просит человеческого тепла, — а потом отдать в службу опеки по условиям контракта? Она не спрашивала Нину напрямую, боялась разбудить у той материнский инстинкт. Упоминания об этом чувстве попадались в старых книгах, фильмах и симах про людей до введения родильных контрактов, но Стеша так и не смогла понять его особенностей, как и вообще семейных отношений. Множество симов погружали пользователя в самые разные семьи, типичные для своего времени и девиантные, богатые и бедные, в счастье и разладе, но ни одна симуляция реальности не ответила девушке на вопрос, что же такого ценного находили в этом люди прошлого. Жить с отцом и матерью, братьями и сëстрами, дедушками и бабушками было, конечно, интересно, но не более того. В конце концов, это были случайные люди, их не рекомендовала для общения нейросеть исходя из психологического профиля.

— А сейчас у тебя с этим как, кстати?

Вопрос Нины вывел Стешу из раздумья.

— С чем?

— Ну, есть кто-нибудь?

— Нет.

— И даже кандидатов нет?

— Нет. Я давно не заходила на платформы знакомств.

— Да, помотал тебе Тимур нервы, конечно.

— У него там отличные отзывы.

— Ты ему не написала ничего?

— Нет, он предупредил, что в таком случае опротестует мою искренность, и бонуса за инклюзию мне не видать. Да я и не хотела, всë равно к нему не из-за отзывов идут.

Ветер опять подул, теперь сильнее, и Нина, подставив ему лицо, проговорила довольная:

— Нравится мне этот сервер. Всë вокруг такое живое, настоящее. Недавно, представь, открылась новая турфирма, "Дикие Гуси", ну и начали клиентов акциями зазывать. Я сходила к ним на три ночи в Венеции.

— И как?

— Вообще не понравилось. Даже тарелку разбить нельзя, подписку надо оформлять для включения разрушаемых предметов.