— Хочешь умереть? — спросил Морозов с угрозой тяжёлой и холодной, как лёд озера Коцит.

Нет, Стеша боялась смерти, вдруг она поняла, что каждой клеточкой хотела жить, существовать, что небытие внушало ей животный ужас, и замотала головой.

— Тогда идём со мной, — ответил Демид и убрал руку с горла.

Девушка закашлялась, за локоть он дотащил её до гермодверей. Пристыкованное с другой стороны шлюза такси уже ждало своих пассажиров.

Стешу переполняла ненависть к Демиду. Не вытащи он её тогда из красного сектора на Северодвинске-7, а спускался в наркопритон за ней именно Морозов, она бы не испытывала сейчас такой боли. Ещё девушка ненавидела Корнея, из-за него Володя отправился на Большой Камень-2 и попал в лапы к лоялистам. Антонину Стеша также ненавидела, потому что женщина не распознала ловушку в поступившем со станции сигнале. Пока Лидия вела тягач обратно на верфь, Степанида сидела в кресле пилота и отстранённо наблюдала за тем, как ненависть расползалась по её душе кислотными ожогами.

Придумали свои идиотские революции, борьбу какую-то подпольную, какой в ней смысл? Стеша вот прожила двадцать три года без этой крысиной возни, и отлично себя чувствовала, пока Корней на пороге не появился. И Вовка, она свято поверила в это, забыв его рассказ о причинах вступления в партию, мог бы прожить замечательную жизнь, не попадись однажды Корней на его пути. Гнев заглушал боль утраты любимого человека, которому она даже не успела признаться в любви.

На пирсе их никто не встретил, до жилого помещения все трое плыли, не разговаривая. В непривычной тишине даже без звука шагов, потому что в невесомости не было нужды шагать, гнев распирал Стешину грудь изнутри, как воздух попавший в вакуум шарик. Собрав воедино все душевные силы, девушка дала себе зарок терпеть. Если она, увидев Корнея и Антонину, даст своему гневу волю, кто знает, как с ней поступят? От таких людей всего можно было ожидать, особенно от Морозова, убийцы. Он ведь едва не задушил её. Надо было вытерпеть, вырваться из чëрного омута, куда подпольщики еë затащили против воли, на поверхность нормальной жизни. Нельзя было давать им повод не выполнить обещание и не удалить «золотой уничтожитель» с еë сетевика.

Нойман абсолютно правильно называл этих людей токсичными, общение с ними, повторяла себе Стеша, следуя полутëмными коридорами за Демидом, не несло для нормальной личности ничего хорошего. Они вытаскивали из тела душу, снимали с неë кожу, вырезали сердце и бросали изуродованный шмат мяса кровоточить в углу.

Встретила их Антонина, еë рыбьи глаза, как всегда, ничего человеческого не выражали.

— Вернулись, наконец, — затараторила она, — времени на отдых нет. Они, наверняка, отследили ваш путь до тягача, значит, и сам тягач. И в любой момент сюда может нагрянуть облава…

Демид хмурился на неë исподлобья, Лидия выругалась вполголоса. Подплыл Корней. Стеша несколько секунд не могла разобрать, что же в его внешности так изменилось, пока не поняла, в уголках глаз у мужчины блестели слëзы. Открытие стало для неë неожиданным.

— Погоди, — остановил он поток слов Антонины взмахом руки, — Надо сказать несколько вещей, и потом продолжим. Во-первых, вы все трое: Демид, Стеша и Лида — ни в чëм не виноваты. Что могли, вы сделали. Во-вторых, надо сказать пару слов о Пахоме. Я познакомился с ним, когда мы вербовали людей на Ржеве-4, где он работал. Мы подключались к местной сети и искали теневые активности, сообщества, которые занимались недозволенной Нойманом деятельностью. Пахом как раз состоял в таком сообществе. Там выкладывали фильмы и симы в классических версиях, когда Андрей Болконский — мужчина, а Соня Мармеладова — женщина. Вы все хорошо знаете, что гражданин с рейтингом не выше рыжего может смотреть такие вещи в крайне ограниченном количестве, три-четыре раза в год, и то со специальными комментариями, поясняющими всю токсичность авторов. Ничего криминального, в общем. Володя там как раз держал сервер. Я быстро их вычислил и сбросил ему несколько программ для маскировки получше. Ну и попутно рассказал, чем мы занимаемся. Про наши цели, методы. Про Марс и агитацию, про станции в коллективной собственности и образование, доступное для всех. Про семьи с детьми, которые мы надеемся возродить. Я ни к чему не принуждал его, никак не агитировал, он сам спрашивал обо всëм, и, в итоге, я рассказал ему гораздо больше, чем планировал.

«А теперь он мёртв, — думала Стеша, — и все твои слова не имеют смысла, потому что ты говоришь о мертвеце».

— Всего я пробыл на станции неделю, — продолжал Корней, — и каждый день он связывался со мной, задавал какие-то вопросы, о чëм-то спорил. А когда я сказал, что пришло время мне улетать, попросился со мной. Я ему и до этого разговора живописал наше подпольное бытьë достаточно честно, как мне казалось, а в тот раз ещë и хорошенько добавил дëгтя. Сказал ему, что он, наверное, будучи молодым, искал просто славы и какого-то призвания. И, раз в легальной сфере у него состояться не получилось, он решил попробовать у нас. И он, Пахом, ответил интересными словами, которые я не ожидал услышать от человека его возраста. Он сказал, что никакого признания нас не ждёт, и наших жертв никто не оценит. Если у нас не получится, история нас смоет без следа. Если мы победим, те, кто вырастут из наших успехов, благодаря нашим завоеваниям и достижениям, будут воспринимать их как нечто само собой разумеющееся и недоумевать, за что мы боролись. Но это не значит, продолжил он, что бороться не нужно. Он мог бы спокойно остаться на Ржеве и вести тихую жизнь администратора пиратской сети, но он сознательно выбрал путь революции со всеми его тяготами и рисками. Сегодня мы потеряли не просто бойца, и даже не товарища, мы потеряли родного брата и, я надеюсь, у нас хватит душевных сил оказаться достойными его жертвы.

Пока Корней говорил, капельки слëз отделились от его глаз и поплыли в воздухе круглыми шариками, колеблясь и вращаясь от перекрëстных потоков воздуха.

— Хватит-хватит, — ответил Демид и посмотрел Корнею в глаза, — хватит, не переживай.

— Теперь к делу, — затараторила вновь Антонина, — Пока вы летели сюда со станции, мы с Корнеем всë продумали. Здесь встала на ремонт яхта в седьмом доке. Наш товарищ Руслан помог нам получить к ней доступ, так что нам осталось только добраться туда.

— И куда мы полетим? — спросила Лидия.

— Мы полетим на станцию Новосибирск-6. Это большая станция, там живëт много наших товарищей, и удалить уничтожитель там будет проще.

— Почему мы сразу не полетели туда? — вскинулась Стеша.

— Потому что сюда лететь ближе, — ответила Антонина, будто не заметив агрессии девушки, — а у нас был только поломанный тягач с тесной кабиной.

Огонь фанатика, будто сидевший в Антонине, фиксировал еë внимание только на одной цели, на одно дело позволял расходовать эмоции. Все прочие раздражители отскакивали от еë нервной системы, словно от панциря, не оставляя заметных следов.

— Нам нужно попасть к седьмому доку, — сказал Корней, — это на другом конце верфи. Мы полетим на техничке.

Антонина с удивлением посмотрела на него:

— Но мне казалось, мы решили использовать заводской монорельс. Я уже посмотрела, и как добраться до платформы.

— Там нас перехватят люди из «Астрала», — возразил Корней.

— Откуда ты знаешь? Они отследят тягач до первого эллинга, и придут сюда.

— И остановят монорельс, чтобы никто не сбежал.

— Я поддерживаю Никодима, — заявил Демид, — тем более, пилот у нас есть.

— Разве заводская техничка и орбитальный челнок — одно и то же? — Антонина задала вопрос Лидии.

— Нет, конечно, — покачала головой Павлова, — но, думаю, я справлюсь.

Вещей было немного, сборы не заняли и десяти минут. За это время Антонина оформила фиктивное сменное задание, чтобы техничка отвезла их к яхте. По дороге к пирсу Корней поравнялся со Стешей и поинтересовался участливо: