Толпа вздрогнула, и через холл прошла Советница:

— Я так вижу, настроения сегодня нерабочие.

Летлима говорила это с доброжелательной улыбкой и мягким смешком, но все почему-то потупились и принялись разглядывать свои ботинки.

Тем не менее, никто не ушёл. А для мастера Ламбы это был, похоже, сигнал: первая «жертва», молодая выдра, приятная на вид девушка в ярко-красном сарафане, позволила себя обнюхать, и эксперимент начался.

Мастер ворчал, что это «против правил», но все кроме «охотников»-лис столпились вокруг экранов. Камеры были чёрно-белые, изображения — нечёткие, а местами что-то бликовало, но смотреть всё равно было интересно.

Выдра, действительно, старалась. Похоже, в ней играл азарт: она наворачивала круги по комнатам, припрятала носки на баррикаде из ящиков с пайками, перебралась через пару помещений по мебели, не касаясь пола, а в одном месте разделась, оставила всю одежду в укромной нише, а сама прошмыгнула дальше по коробу для проводов.

— Не поможет, — авторитетно сказал Арден. Он всё так же прижимал меня к себе и негромко пыхтел в затылок. — Мы же не просто какие-то звери! Лисы ищут не по запаху даже, это другое чутьё, как будто видишь тени того, что было раньше.

Арден был прав: когда спустя оговоренные пять минут подмастерье снова открыл двери, лисы взяли след сразу, безо всяких сомнений. Оба в зверином обличье, они едва принюхивались, а шли уверенно, как по светящейся линии.

— Ты действительно меня не чуешь? — тихо спросила я, когда лисы, повертев носами, даже не попробовали полезть за заброшенными наверх носками.

Арден помолчал.

— Действительно, — нехотя сказал он, наблюдая, как лисы пробегают через комнату с оружейными сейфами. — Иногда мне кажется твой запах, но стоит прислушаться — и он уходит.

Мою макушку он нюхал поверхностно, короткими жадными вдохами, — примерно так курят двоедушники, если чувство самосохранения не сумело оградить их от этой отравы.

У сброшенной одежды молодой лис всё-таки повертелся в раздумьях, но довольно быстро сообразил, что к чему. Всего же «охотникам» понадобилось две минуты сорок секунд на поиски, — в два раза меньше, чем выдре для того, чтобы спрятаться.

Красавчику-бурундуку повезло ничуть не больше. Молодой лис понюхал его до того, как артефакторы нацепили на него целую россыпь разномастных амулетов, старшая лиса — после, но оба уверенно взяли след, хоть и шли теперь медленнее. Восемь минут, немного затруднений в комнате, выстланной кафелем — и помятый «беглец» присоединился к зрителям.

— Кесса! Вы готовы?

Лисы довольно хлебали водичку: они, похоже, только вошли в раж, — и охотно переключились на обнюхивание. Я перебрала пальцами осколки граната, высыпанные в карман просто на всякий случай, нащупала под рубашкой артефакт, — и двери передо мной открылись.

В самом бункере оказалось неожиданно темнее, чем в холле с видеонаблюдением: пришлось остановиться и проморгаться. Электрические лампы тянулись по потолку неровными полосами; некоторые гудели, а некоторые мигали, потрескивая странным, скрежещущим звуком. Свет тоже был разный, от белого с синевой до грязно-жёлтого, а тени неуверенно дрожали на бетонном полу.

Я не слишком торопилась: если что и поможет запутать лис, то это, конечно, не расстояние. Прошла насквозь через несколько комнат, разворошила ящик со снаряжением, присмотрела тяжёлый непромокаемый плащ. Душевые я заметила, ещё когда выдра выделывала свои фортеля с раздеванием; найти их удалось не сразу, я немного заплутала, но совсем скоро вышла к скошенному кафельному полу и трубам.

Заткнула слив плащом. Открутила вентили, — полилось ржавое, мутное. Постояла, наблюдая, как вода расползается по полу, поднимаясь всё выше и грозя лизнуть ботинки.

— Мы просто поиграем чуть-чуть, — тихо сказала я ласке.

Она заворчала, показала зубы, вздыбила шерсть на загривке. Туман сплёлся вокруг, уплотнился, лизнул её нос влажным языком и закружил вокруг, убаюкивая. Ласка клыкасто зевнула, — и к ней, туда, на туманную поляну, кроме которой и нет ничего в этом странном мире, хлынули запахи.

— …чтобы связь уснула и забылась, чтобы написанную дорогу заволокло туманом… чтобы я стала свободна от всего, что придумано для меня… чтобы…

Бусину окаменелого дерева я отцепила от шнурка и кинула в грязную воду, а сама вернулась тем же путём, что пришла, и закрутилась по комнатам у выхода, выбирая укромное место.

— Осталась одна минута, — предупредил скрипучий динамик голосом мастера Ламбы.

В итоге я не придумала ничего лучше, чем устроиться на ящиках с пайками, под самым потолком, по соседству с носками выдры, — одежду она забрала, а носки, видимо, забыла.

Где-то вдали журчала вода, — должно быть, весь пол уже затопило. Порог в душевой высокий, а где-то в стене наверняка установлен аварийный артефакт: вряд ли такая простая хитрость зальёт весь бункер, зато мои следы утонут в ржавой, грязной воде.

Если где-то в Кланах и учат скрываться от ищеек, то меня на такие курсы не приглашали. Для чего бы это могло понадобиться добропорядочному, законопослушному двоедушнику? Тем не менее, как-то так выходило, что некоторые способы далеко ушли в народ и были откуда-то известны совершенно всем.

Так, многие знают — некоторые и на своём опыте — что специи, перцы и некоторые травы отбивают нюх. Они не скрывают запах как таковой, но обжигают слизистые и мешают принюхиваться. Некоторые смеси могут даже нанести серьёзную травму, и от непрофессионального преследователя это может, действительно, помочь. Но в Лисьем Сыске используют специальные респираторы с какими-то особыми, страшно сложными фильтрами, так что любитель поострее всё-таки будет найден, — только не сразу и очень, очень сердитой лисой.

Ещё говорят, будто помогает текучая вода. Этот способ многие пробуют ещё детьми, когда, затея какую-нибудь шалость, сбегают от мам и пап через ручей. Жаркий летний полдень, ноги по лодыжку в ледяной воде, и ты шлёпаешь по ней против течения, пока не выбираешься на берег, чувствуя себя пьяным и свободным.

Увы, но эта свобода — условная: если тебе повезло родиться у какой-нибудь безносой лягушки, тогда, может быть, ты и потеряешься среди запахов прибрежных трав и склизких камней. Даже мой папа-медведь умел поднять запах с тронутых трав и потревоженного течения, вычленить из горячего воздуха, поймать среди бойких летних ветров. Что уж говорить о лисе! Да и даже если преследователь не одарён чутьём, или же времени прошло немало, — ничего не мешает ему обойти озеро кругом, пробежаться по течению вверх и вниз и найти то место, где ты вышел на берег, и запах твой остался густым и ясным.

Простые маскировочные амулеты действуют иначе: они создают что-то вроде невидимой плёнки, непроницаемого костюма из воздуха, который удерживает запах у самого тела. Те, что попроще, широко в ходу в Огице: здесь считается вежливым держать в узде звериное и не снюхиваться при встрече. Те, что посложнее, легко могут скрыть тебя в толпе и помочь смешаться с другими запахами. И всё равно, — такая защита не абсолютна: вот и Вердал нашёл Фетиру по ускользнувшим от неё запахам.

Мой артефакт — совсем другое дело.

В обычные дни я не очень стараюсь. Снимаю его на ночь, заряжаю по утрам, вешаю на маскировочную бусину окаменелого дерева что-то яркое, сильное: этого достаточно, чтобы мне самой не сносило запахом голову, а Арден слышал одни только неуверенные отголоски. Меня не узнать уже по этому запаху, но можно отыскать по его следу, если захочется.

Когда же мне действительно нужно, я могу сделать так, как сейчас: сбросить маскировочный запах и попросить ласку уйти глубже, забрать больше. Любому встречному двоедушнику я покажусь теперь странной, — тенью без запаха, призраком из-за грани, дурным видением. А лиса…

Что ж, посмотрим, получится ли запутать лису.

В тишине, прерываемой треском электрических ламп, скрежет бункерной двери показался громом. Я не могла видеть происходящего, но слышала лёгкий шелест, с которым лапы касались бетонного пола.