Артефакт сообщал: личность клиента засвидетельствована. Или: нет информации по данному клиенту. И всё шло хорошо, артефакторы потирали ручки и готовились к впечатляющей публикации, пока не получили вдруг страннейший ответ артефакта по гражданину Нимо Абралису.

Банковский служащий счёл паспорт действительным, а человека, его предъявившего, настоящим Нимо Абралисом. Артефакт же сообщил, что по Нимо Абралису сетчатки в базе нет, а предъявитель — вовсе даже и некий Вердал Кебра из Делау, ныне покойный.

— Подожди. Получается, его просто поймали на подделке документов?

Арден поморщился.

— Ну, как сказать — поймали…

Исследователи — не полиция, и к службам банка отношения не имеют. Артефакт, опять же, не прошёл официального освидетельствования. В общем, несмотря на возникший артефакторный ажиотаж, Нимо-Вердал получил из кассы свои деньги и спокойно отправился дальше, разве что не насвистывая.

Исследователи рвали на себе волосы и трясли полицию и архивы, пытаясь выискать в базе какие-нибудь ошибки, которыми можно было бы объяснить такие результаты. Но вместо этого обнаружили совсем другое, но ничуть не менее интересное.

Паспорт гражданина Нимо Абралиса был выдан в столичном отделении, внесён во все реестры и проведён по всем сопроводительным документам. В качестве причины выдачи была указана утеря прошлого документа, однако номер этого прошлого документа был указан как-то подозрительно неразборчиво.

Полицейские предположили примерно сорок вариантов прочтения этого корявого номера, но ни один из них не соответствовал старому паспорту Нимо Абралиса.

Тогда подняли архивы и обнаружили в них Абралиса, Н., — только не Нимо, а Николаса. Отправили запрос в центральный архив и убедились в том, что до получения нового паспорта взамен «утерянного» Нимо Абралис попросту не существовал в природе.

Поднялась, конечно, страшная буча. Артефакторы только что не прыгали от радости, а глава исследовательской группы ходил по управлению с лицом, на котором самым крупным кеглем из возможных было вычерчено: «Я же говорил!». Была инициирована масштабная служебная проверка в отношении всех возможных лиц, причастных к выдаче паспорта; попутно в журналах нашлось ещё несколько «мутных» номеров и несколько просто явно неверных. К этим паспортам оказались причастны практически все сотрудники отделения.

Совет в ярости предлагал допросить их всех в застенках, но в расследовании своевременно наметился прогресс: в столице обнаружился некий умелец-колдун, обладающий удивительным талантом изготовить любые подложные бумаги. Он мастерски игнорировал всех нюхачей и подсадных уток, но полицейским удалось отследить реального клиента, планирующего приобрести новое имя.

Дальше было очень странно. Клиент не обладал никакими особыми знакомствами в теневом мире, но к нему вдруг в столовой подсел какой-то полузнакомый двоедушник и совершенно между делом отрекомендовал колдуна, способного решить «эту небольшую проблему». Клиент возрадовался и обратился по адресу. Переговорщика взяли, но он лепетал невразумительное и утверждал, что болтал за обедом исключительно о том, как не удалась повару тушёная капуста. Кислятина же, фу!

— Он ментал, — потрясённо прошептала я. — Этот колдун, он из Бишигов!

— Именно, — Арден довольно кивнул. Было видно, что рассказ доставляет ему искреннее удовольствие. — Полиции это тоже стало понятно.

Они отследили встречу клиента с колдуном. Дальше была большая шумная драка, в которой одного из полицейских задрали кровавые големы, но колдуна всё же удалось задержать.

Он представился Бартом и оказался отщепенцем, отказанным от рода. Бишиги ответили на запрос краткой резолюцией о том, что Барт Бишиг для них более не существует, что они не заинтересованы в его судьбе и считают Барта заранее мёртвым. С некоторым трудом от него удалось получить признательные показания.

Барт, ранее Бишиг, стремился основать свой собственный колдовской род. Для этого ему требовались внушительные силы и запасы энергии, и он принял решение накапливать их в форме живой крови. Добровольных доноров найти было трудновато; другое дело, что существует масса людей, готовых расплатиться кровью за сложнодоступные нелегальные услуги.

Так Барт заделался документарных дел мастером. Действительно талантливый колдун, он вылавливал в ментальном поле столицы нужные ему мысли, затем внушал вынужденному переговорщику, что именно он должен сказать, а потом очень аккуратно воздействовал на сотрудников полицейского управления.

Делал он это с поистине филигранным мастерством, граничащим с искусством. Никогда раньше о таких способностях не было известно, и на допросах он чувствовал себя, похоже, просто супер-звездой.

Потом, правда, умер в камере от неясных причин.

В любом случае, теперь у полиции был довольно внушительный список поддельных документов. Главный преступник нейтрализован, но осталась ещё толпа нелегалов, воспользовавшихся его услугами.

— Я тогда уже был стажёром при Сыске, — Арден сказал это так важно, как будто бы из стажёров Сыска буквально через пару месяцев получаются Большие Волки. — И мне поручили разыскать Вердала. Потому что, видишь ли, у меня феноменальный нюх, и я могу взять след недельной давности.

Я сделала вид, что не заметила этого явного хвастовства.

Где-то тогда же Арден ознакомился с перечнем подозреваемых. Колдун рассказал, что чаще всего не рекомендовал клиентам менять имя, если оно не слишком редкое, — чтобы было проще сживаться с новой личностью; Вердал был одним из очень немногих исключений, и то лишь потому, что обращался к Барту целых, страшно сказать, восемь раз.

— Восемь раз?!

— Да. Мы тоже очень удивились.

Конечно же, в списках Арден увидел и моё имя. Сопоставил время выдачи, года и то, что Барт указал: клиентка попросила завысить возраст. Дальше достаточно было сделать несколько запросов, чтобы узнать, где я живу и учусь.

Это было в сентябре. Но прежде, чем ломануться ловить беглую пару, нужно было всё-таки разобраться с Вердалом.

А Вердал тем временем как сквозь землю провалился. Ардену удалось поймать в банке его запах, но запах этот был странный, искусственный и принадлежащий кому-то среднему между бараном и синицей. Хуже того, он был размыт настолько, что отследить самого Вердала дальше трамвайной остановки так и не удалось.

Арден крутился по столице, как проклятый, разослал ориентировки и перестал спать, но всё это решительно ничего не дало.

На этом месте Арден сделал небольшую паузу и пошёл на кухню, чтобы налить воды. Я тем временем дышала и укладывала у себя в голове и свой, как выясняется, неминуемый провал, и тщётность попыток исчезнуть.

А когда он вернулся, сказала жалобно:

— Это же всё совершенно невозможное совпадение. Что Вердал вообще участвовал в этой давнишней переписи, что из всех людей именно он пришёл в тот экспериментальный банк, попал в эту кассу…

— Невозможное, — согласился Арден. — Вероятно, это было угодно Полуночи. Но это в любом случае был бы вопрос времени, потому что патент уже зарегистрирован, и совсем скоро такие артефакты появятся в доброй половине отделений. Но ты слушай, что было дальше…

А дальше было вот что.

Дело в том, что изначально Вердала не подозревали ни в чём таком уж. Трагичная гибель пары; исчезновение после Охоты; вероятное давление со стороны родни, — всё это была история скорее грустная, чем криминальная, особенно с учётом возраста участников.

Двоедушники по-разному переживают смерть пары, но это всегда — удар, с которым мало что можно сравнить. Легко понять, как юноша, не справляющийся с оглушившим его горем, решает разорвать всё, что связывает его с прошлой дорогой. Если же он ещё и потерял зверя, которого поймал буквально вчера…

В общем, его, конечно, искали. Но — как-то без огонька.

Тем не менее, полиция не зря ест свой хлеб, и уже через несколько дней Вердала задержали в Кляу, провинциальном городке на западном побережье.