Чабита кивнула и короткими жестами погнала меня из-за стола: мол, не распугивай покупателей.

Я ушла в дальнюю часть, за шторы. Вытерла стол, перемыла инструменты, напряженно вслушиваясь, как клиентка щебечет про то, что от подруги ей тоже досталась шкатулочка, да вот беда – поломалась и не играет, и нельзя ли что-нибудь сделать? Чабита терпеливо объясняла, что при всем желании ничего не может сделать, пока клиентка не принесет шкатулочку сюда, в мастерскую. Но как же так, расстраивалась лунная, я же просто не хочу ее тащить, она размером примерно во-от такая, и сбоку у нее был зеленый камушек, а теперь нет, может, она поэтому сломалась?..

От выезда мастера на дом клиентка категорически отказалась и в итоге ушла ни с чем.

Я вынула погодник – и вернулась к чистке.

Он был удивительно красив, но сейчас это почему-то меня не увлекало. Я погружала крепления в растворы и терла их замшей, а сама все оглядывалась – не хлопнет ли дверь? А может быть, сейчас?

Вечером пришли подряд трое, но один отдал в ремонт расческу для сушки волос, а еще двое забрали законченные заказы. Я сидела как на иголках.

Не знаю, что бы я стала делать, если бы он появился. Грозила бы полицией? Задавала неприятные вопросы тоном прожженного детектива? Примерзла к полу, икала и не могла поднять взгляд?

В общем, даже и хорошо, пожалуй, что он не пришел.

Я долго не могла решить, рассказывать ли обо всем этом девочкам.

Вроде и не произошло ничего. Ну, на человека упал шкаф – такое бывает, иногда и калекой от этого можно остаться. Ну, принесли артефакт, передали лично мне…

Конечно, я не выдержала: я вообще довольно плохо умела молчать. От девочек у меня был только один секрет, да и тот постоянно жег язык. Мы сдружились с Ливи на первом курсе, она познакомила меня с Трис, а Бенера появилась как-то позже, после Ливиного дня рождения, – и я привыкла делить с ними тревогу, спрятанную в шуршащей обертке бессмысленной болтовни.

Наверное, мне стоило бы сперва поговорить с Арденом. Но Арден не соизволил явиться на занятия, и преподавательница ритуалистики прокомментировала это недовольно и хлестко.

В общем, в перерыве Ливи стала жертвой моего путаного красноречия. Я рассказывала довольно бессвязно, перескакивая с одного на другое, а она слушала, не перебивая и хмурясь.

– Как ты думаешь, – она перешла на громкий шепот, – это не может быть связано с?..

– Нет, – резко перебила я. – «С» это точно не связано.

Ливи пожевала губу. У нее под глазами залегли темные тени: Марек не давал ей спать, а соседка смотрела за ним, только пока Ливи была на занятиях.

– Хрень какая-то, – резюмировала Ливи.

– Хрень, – согласилась я.

В итоге решили: сказать Ардену, на клиента посмотреть из-за шторы, не нервничать и не делать глупости. Ну как – «решили». Скорее, Ливи решила. И, я была уверена, уже завтра утром она донесет это решение до Трис, а Трис решит что-нибудь еще, новое и оригинальное.

Вечером Чабита сказала, что клиент так и не пришел и она ему позвонила, – как культурный человек, он оставил на карточке номер телефона. По телефону Чабиту заверили, что новость о завершенной диагностике обязательно передадут «мастеру Родену».

Я не знала никаких мастеров Роденов – ни артефакторов, ни вообще. Имя было непривычное. Трис, которая зашла ко мне утром с ворохом рекомендаций по общественной безопасности, только пожала плечами, но пообещала полистать телефонный справочник.

Вечером, когда мы встретились втроем после занятий (Арден снова отсутствовал), на меня высыпали целый ворох находок от детективного агентства «замученная мамочка и скучающий провизор в академическом отпуске». Так, Ливи раскрутила мастера Кеппмара на пространную беседу о взрывателях и уголовном праве, из чего выяснила, что все изделия со словами типа «взрыв» должны проходить сертификацию и использоваться исключительно квалифицированным персоналом и что в профессиональной среде не принято использовать в такого рода изделиях медь – в связи с ненадежностью конструкции.

Трис, в свою очередь, порадовала нас списком шестнадцати Роденов из городской телефонной книги, по большей части колдунов, но затесались и двоедушник, и даже лунный. Правда, мастером из них был только один, почетный профессор алхимической кафедры, и про него как раз было известно точно: на зиму он всегда уезжал греть кости на острова и вряд ли в этом году изменил своей привычке.

Номер, по которому звонила Чабита, оказался блочным. Отвечал по нему консьерж одного из кварталов на улице Колокольчиков. К блоку было приписано шесть многоквартирных домов, четыре из которых сдавались покомнатно внаем. Ливи горела желанием выбраться «на разведку», стучать в двери и расспрашивать всех про «мастера Родена», но благоразумная Трис категорически это запретила.

В итоге утром в пятницу я была готова уговаривать Чабиту обратиться-таки в полицию. Однако это не потребовалось, потому что вместе с ежедневной почтой в мастерскую принесли письмо.

В нем клиент писал так:

К письму прилагались какие-то документы и довольно крупная купюра, которую Чабита, хмыкнув, отдала мне.

– Поклонник?

– Не знаю, – растерянно сказала я.

Чабита поцокала языком и развернула документы.

Это были копии сертификатов, спецификаций и отчетов о том, что экспериментальный образец полицейского артефакта проходит третий и завершающий этап испытаний, признан безопасным и передан в мастерскую в нефункциональном виде.

А я вдруг поняла, что все это время не давало мне покоя.

Если это тот самый артефакт из кафе – как можно было собрать все обломки из хаоса, что образовался из-за упавших со стеллажа банок? Кто-то сидел среди тысячи стеклянных осколков и выбирал из них именно те, что входили в артефакт? Лишнего стекла не было, а осколки складывались точнехонько, словно артефакт взорвали аккуратно и все останки сразу ссыпали в банку. Все детали – даже самые мелкие – были на месте. Как найти ту же опаловую булавку на дощатом полу, среди банок и обломков стеллажа?

Нет, нет, даже если очень постараться – это вряд ли вообще было возможно. Да и убирать в кафе начали почти сразу: Арден еще беседовал с владелицей, а бармен уже сметал осколки с пола.

То есть кто-то отдельно сделал артефакт, очень аккуратно его взорвал, а потом отправил мне обломки – практически в подарочной упаковке.

Правильно говорила Ливи: отношения с мужчинами не доводят до добра. Ладно еще «это самое» и какие-нибудь дети! Но мутная история? Я ведь, кажется, вляпалась именно в такую?

«Мутный тип» и «подозрительный хрен», как успели обозвать его девочки, появился на занятиях в субботу.

Я слегка опоздала – за ночь намело, и засов в коридоре намертво примерз к петлям, – и все занятие могла только издали сверлить его взглядом. Арден сел в переднем ряду и отчаянно сражался с проклятийным амулетом. Это была довольно противная работа по схеме из учебника: в артефакт нужно было собрать сорок восемь крошечных плиточек черного турмалина, и Арден справлялся с ней из рук вон плохо. Когда он в который раз попытался проклеить камень и металл поливинилацетатом, я почти захотела вмешаться, но Ливи вовремя перехватила мою ладонь.

Точно. Да-да. Я холодна и в сомнениях. Да. А еще я не бегаю за мужчинами, особенно если подозреваю, что они хотят меня подставить невесть перед кем. Я взрослая, разумная женщина. Так и есть.

Ливи смотрела на меня с жалостью и плохо скрываемой иронией.

Зато в таком настроении я неплохо продвинулась со своей работой, и мой артефакт наконец показал правдивое, снежное и холодное, «сейчас». Правда, на «завтра» он теперь предсказывал тропический ливень, но это уже был прогресс.