Нет, ну что за искусительница? Да я из-за неё пропустила самое важное — договорились ли о чём-либо присутствующие!

У меня есть одно гадкое качество — я действую от противного.

Я всё понимала. Действительно, самым разумным и правильным шагом стало бы замужество. И дело не только в доводах подруг. Ульс заслужил кусочек счастья, учитывая, как долго он меня ждал, притом не сидел сложа руки. И я хочу быть с ним! Безумно хочу! Каждый день засыпать и просыпаться, поддразнивать друг друга, целовать между делом, но… Не могу! Не тогда, когда все тащат меня в храм едва ли не за волосы.

Папа не тревожил меня в этот вечер — проводил до спальни, пожелал сладких снов и ушёл. Ни одной нотации, ни одного совета. Чувствовал, что я на грани, и не хотел раздражать и нервировать. Всё-таки он у меня самый лучший.

Я решила полноценно отдохнуть и выбросила из головы все проблемы, бездумно поплавала в любимом бассейне, немного помагичила в своё удовольствие, а затем вдруг решила слиться с водой. Не анализируя. Захотела — сделала. И не прогадала.

Холодный разум духа действовал иначе. Он не чувствовал усталости и эмоций, потому здраво рассудил, что стоит подготовиться к завтрашнему дню и рассортировал полученные сведения по полочкам, безжалостно отметая всё, что казалось неважным. Я отмечала конкретные слова, намёки, оговорки, выражения лиц, жесты, фрагменты прочитанного и увиденного. Вспоминала свои ощущения во время разговоров. И тщательно складывала на отдельную полочку важное. То, над чем стоило поразмыслить. А затем со спокойной душой отправилась спать, зная, что утро вечера мудренее.

Утром встала раздражённая и злая. Что-то меня цепляло и дёргало. Какая-то мысль царапала изнутри, мерзко и противно, настойчиво и неугомонно, но ей никак не удавалось прорваться наружу.

— И что ты не можешь вспомнить? — своеобразно поприветствовал меня папа, когда я спустилась к завтраку и вошла в столовую, морща лицо и не отрывая взгляда от застилающего перламутровый пол синего ковра.

— Я… — Замерла, увидев приглашённых гостей. Ульс и Килг. — Доброе утро. Простите, меня не предупредили, — Смутилась тому, что одета ненадлежащим образом.

— Мы по-семейному, — хмыкнул Килг, не здороваясь.

— Доброе утро, дорогая.

Ульс выглядел превосходно, но очень подозрительно. Одежда иномирная: тёмно-серый пиджак, чёрные брюки, накрахмаленная белоснежная рубашка с непривычным взгляду острым воротничком и странным узким галстуком. Намылился уже в другой мир, паршивец, и нарочно принарядился до завтрака, чтобы я нервничала.

— Так о чём ты думала, дочь? Что пыталась вспомнить? — отчего-то настойчиво повторил вопрос папа.

И я очнулась окончательно.

— Хорошо, что ты спросил. — С важным видом опустилась на стул, словно бы ничуть не смущена близостью соседей. А посадили меня по правую руку восседающего во главе стола Килга и слева от Ульса, который не упустил возможности тихонько погладить моё колено. — Я вспомнила об одной интересной находке и связала её с двумя интригующими фактами, теперь пытаюсь переварить эту мысль. Она столь невероятная, что даже завтракать не хочется.

Против своих слов я с аппетитом принялась за еду, а вот мужчины подозрительно переглядывались и совсем не ели. Их проблемы. Лично мне для каждого прекрасного дня требуется полноценное питание, желательно вкусное и сытное, а уж при виде коварных физиономий демонов с утра пораньше и вовсе хочется заесть всё это дело трёхъярусным тортом.

— Не поделишься ли ты с нами своими измышлениями, Бри? — спустя какое-то время спросил его величество и подложил мне на тарелку кусочек сыра.

Заботливый какой. Назвал бы меня ещё доченькой — совсем бы отбил аппетит.

— Или я уже могу называть тебя «дочь моя»? — тут же ехидно уточнил он, нагло прочитав мысли, но не пересилив себя для ласкового обращения.

Подняла на повелителя морей и океанов светлый взгляд, не забыв улыбкой поблагодарить за заботу.

— Без сомнения, — подтвердила, кивнув для большей значимости. — Папа меня как только не называет, так что «дочь моя» — это милое и приятное разнообразие. Обычно я у него «катастрофа», «чудовище» и «я с тобой с ума сойду!».

— Ну, что ты, Бриджит, — смутился папа.

— Как по мне, вполне подходящие определения, — невозмутимо заметил Килг. — тоже буду их использовать. Так о чём ты думала, дочь наша? — вновь не удержался он от шуточки, явно получая удовольствие от всеобщей на неё реакции: Ульс хмыкал, я вздрагивала, папуля сжимал сильнее вилку, слуги бледнели.

— Я могу говорить откровенно? — уточнила для очистки совести, которая и так сверкала и блестела бриллиантом, ведь пользовалась я ею нечасто.

— Ты всё равно скажешь именно так, ты не любишь врать, — уверенно заявил Килг и сурово зыркнул на прислугу, которая тотчас испарилась, бесшумно прикрыв за собой двери.

Я почувствовала себя странно и прислушалась к ощущениям, не сразу сообразив, что звуки пропали неспроста. Его величество скрыл нас под пологом, но как он это сделал, осталось загадкой, ведь магические потоки даже не шелохнулись. Что ни говори, у древних рас немало секретов, а у нас — утерянных данных.

— Благодарю вас, полог очень кстати, — проговорила вежливо.

— Наблюдательная, — похвалил Килг.

Ульс вновь легонько погладил моё колено, поддерживая и успокаивая, придавая сил столь простым, но необходимым действием. Я сжала его руку под столом. На мгновение. На один вздох. Но этого хватило, чтобы взять себя в руки и настроиться. Разговор будет непростым. И реакция его величества непредсказуема. Ведь, кажется, я целиком и полностью разгадала его коварные замыслы! И промолчать не могу. Физически неспособна.

— Фифа Лин Акройд нашла в вашем кабинете, ваше величество…

— Отец, — напомнил Килг с усмешкой, как мне теперь следует к нему обращаться.

— Простите. Отец, — вежливо исправилась я, изо всех сил стараясь не корчиться в конвульсиях и не вызывать у морского царя ещё более довольную усмешку. — Фифа нашла необычный список, точнее даже, журнал учёта ваших жён.

— Виновен, — признал Килг, не скрывая удовольствия от беседы. Он чувствовал себя совершенно спокойно и расслабленно и продолжал завтрак, словно я рассказываю о погоде, а не раскрываю его замыслы.

— Затем я узнала о вашем… предназначении, — деликатно обозначила я кровавую месть в качестве дара богов.

— Умничка, — похвалил Килг и пояснил моему папе: — Я демон кровавой мести, интриг и тайной войны.

Про тайную войну и интриги я не знала, но так ещё интереснее. И этот довод прекрасно ложится в цепочку моих рассуждений.

— Продолжай, Бри. — Ульс мягко коснулся моей руки, напоминая, что я веду рассказ и нырять в океан раздумий сейчас неуместно. Поблагодарила его кивком.

— Я не видела журнал, но фифа каким-то образом поняла, что большинство перечисленных жён умерли не своей смертью, а те, что остались жить в Подводном мире, весьма вас этим расстроили.

Уф! Молодец, Бри! Сегодня ты — сама деликатность, так изящно объяснила кошмар кошмарный.

— Разумеется. Уход близких даже у демонов вызывает грусть, — совершенно безэмоционально подтвердил Килг и продолжил жевать, явно демонстрируя, что грусть у него может вызвать только закончившаяся не вовремя горчица. Я быстро пододвинула ему свой соусник, ведь слуг мы изгнали.

— А затем ушла сама фифа. Беременная. Но вы лишь сделали вид, что ищете её. — Я замолчала и подождала реакции его величества, но тот завтракал и явно ждал продолжения. — И я вдруг поняла, почему.

— Почему? — поддержал беседу папуля, видя, что я смущена и нуждаюсь в поддержке.

Спасибо тебе огромное, папуля! Продолжила, обращаясь лишь к нему, так проще.

— Потому что его величество знал, куда она ушла, папа. Так же, как он прекрасно знает, куда попали все его предыдущие двести с лишним жён, прыгнувшие в Бездну Древнего Холода, где живёт его друг и страж портала в другие миры Айаурргх — или, как его называют подводные жители, Райган, — проговорила я, испытывая одновременно облегчение и ужас от своей смелости.