Он не был уверен, сработало ли это хоть с одним из них. Софи по-прежнему больно цеплялась за его руку, хватая воздух короткими паническими вдохами, тогда как ковер, совершив молниеносный бросок над башнями и огнями Кингсбёри, головокружительно развернулся вокруг куполов дворца и начал следующий облет города.

— Что он делает? — выдохнула Софи.

Видимо, она все-таки закрыла глаза не полностью.

— Тише, безмятежнейшая колдунья, — утешил ее Абдулла. — Он кружит, чтобы набрать высоту, как делают птицы.

В душе он был уверен, что ковер потерял след. Но когда купола и огни Кингсбёри пронеслись внизу в третий раз, он понял, что случайно угадал. Теперь они находились на несколько сотен футов выше. На четвертом круге, который был шире третьего, хотя и столь же головокружительным, Кингсбёри стал маленьким скоплением огней, похожих на драгоценные камни, далеко-далеко внизу. Софи осмелилась глянуть вниз, и ее голова мотнулась. Хватка на Абдулле стала еще крепче, если только такое возможно.

— О небо и преисподняя! — воскликнула Софи. — Мы всё еще поднимаемся! Думаю, этот гнусный солдат забрал Моргана к ифриту!

Они поднялись настолько высоко, что Абдулла боялся, она права.

— Он, несомненно, хотел спасти принцессу в надежде на щедрое вознаграждение.

— Он не имел никакого права брать с собой моего ребенка! — объявила Софи. — Ну погодите, увижу я его! Но как он это сделал без ковра?

— Должно быть, он приказал джинну следовать за ифритом, о луна материнства, — объяснил Абдулла.

И Софи снова спросила:

— Какому джинну?

— Заверяю тебя, острейший колдовской ум, что я владел не только этим ковром, но и джинном, хотя ты, похоже, никогда его не замечала, — ответил Абдулла.

— Тогда поверю вам на слово. Продолжайте говорить. Говорите, иначе я посмотрю вниз, а если я посмотрю вниз, я точно упаду!

Поскольку она по-прежнему изо всех сил цеплялась за руку Абдуллы, он знал, что если она упадет, то и он вместе с ней. Кингсбёри теперь стал яркой, подернутой дымкой точкой, появляющейся то с одной, то с другой стороны, пока ковер продолжал подниматься по спирали. Остальная Ингария лежала вокруг него, словно громадное темно-синее блюдо. От мысли о падении все эти мили вниз Абдулла приходил почти в такой же ужас, как Софи. Он торопливо принялся рассказывать ей о своих приключениях: как он познакомился со Цветком-в-Ночи, как султан посадил его в темницу, как люди Кабул Акбы (которые на самом деле были ангелами) выудили из пруда джинна, и как сложно было загадать желание, которое не испортило бы коварство джинна.

К этому моменту Абдулла уже видел пустыню, как бледное море к югу от Ингарии, хотя они находились так высоко, что сложно было разглядеть что-то внизу.

— Теперь я понимаю: солдат согласился, что я выиграл пари, чтобы убедить меня в своей честности, — уныло произнес Абдулла. — Думаю, он всегда собирался украсть джинна и, вероятно, ковер тоже.

Софи заинтересовалась. К великому облегчению Абдуллы, ее хватка на его руке немного ослабла.

— Вы не можете винить джинна за ненависть ко всем, — сказала она. — Подумайте, каково вам было сидеть взаперти в той темнице.

— Но солдат…

— Совсем другое дело! — заявила Софи. — Погодите — наложу я на него руки! Терпеть не могу людей, которые все такие нежные с животными, а потом обдуривают каждого встречного! Но возвращаясь к джинну, вы сказали, что ифрит, видимо, хотел, чтобы он оказался у вас. Считаете, это было частью его плана, чтобы огорченные влюбленные помогли ему одержать верх над братом?

— Думаю, да, — согласился Абдулла.

— Тогда, когда мы доберемся до замка-облака, если туда мы направляемся, мы можем рассчитывать на других огорченных влюбленных.

— Возможно, — осторожно произнес Абдулла. — Но я припоминаю, любопытнейшая из кошек, что, когда ифрит говорил, ты неслась к кустам, и не слышала, что ифрит рассчитывал только на меня.

Тем не менее он посмотрел наверх. Становилось зябко, и звезды выглядели неприятно близкими. В темной синеве неба появилась некая серебристость, которая заставляла предположить, что откуда-то пытается пробиться лунный свет. Это было очень красиво. Сердце Абдуллы переполнилось от мысли, что, возможно, он наконец-то на пути к спасению Цветка-в-Ночи.

К несчастью, Софи тоже посмотрела наверх. Ее хватка на его руке усилилась.

— Говорите, — велела она. — Я в ужасе.

— Тогда ты должна тоже говорить, отважная заклинательница чар. Закрой глаза и расскажи мне про принца Очинстана, с которым была обручена Цветок-в-Ночи.

— Не думаю, что она могла быть с ним обручена, — почти пролепетала Софи — она действительно была страшно напугана. — Сын короля — всего лишь младенец. Конечно, есть еще королевский брат, принц Джастин, но он должен был жениться на принцессе Беатрис из Страннии. Если не считать того, что она отказалась слышать об этом и сбежала. Думаете, ифрит украл ее? Думаю, ваш султан просто стремился заполучить оружие, которое создают наши чародеи, но он его не получит. Наемникам не дозволяется брать его, когда они отправляются на юг. Вообще-то Хаул говорит, что и наемников отправлять не следует. Хаул… — ее голос угас, руки, державшие Абдуллу, задрожали. — Говорите! — каркнула она.

Становилось тяжело дышать.

— Не могу, могучая султанша, — выдохнул Абдулла. — Похоже, воздух здесь разреженный. А ты не можешь сотворить какое-нибудь ведьмовское плетение, которое поможет нам дышать?

— Вероятно, нет. Вы всё время называете меня ведьмой, но на самом деле я в этом совсем новичок, — возразила Софи. — Вы же видели. Когда я была кошкой, я не могла ничего, кроме как увеличиться в размерах.

Но на секунду она отпустила Абдуллу, чтобы совершить короткие отрывистые жесты над головой.

— Честное слово, воздух! — воскликнула она. — Позор тебе! Тебе придется позволить нам дышать свободнее, чем сейчас, иначе мы долго не протянем. Соберись вокруг и позволь нам дышать тобой, — она снова вцепилась в Абдуллу. — Лучше хоть немного?

Казалось, воздуха в самом деле прибавилось, хотя он стал еще холоднее. Абдулла удивился, поскольку способ Софи накладывать чары представлялся ему совершенно не ведьмовским. На самом деле, он не слишком отличался от его собственного способа убеждать ковер двигаться. Но он должен был признать, что это сработало.

— Да. Огромное спасибо, произносящая заклинания.

— Говорите! — велела Софи.

Они поднялись так высоко, что мир внизу скрылся из виду. Абдулла без труда понимал ужас Софи. Ковер плыл сквозь темную пустоту, вверх и вверх, и Абдулла знал, что, если бы он был один, то, вероятно, уже вопил бы.

— Говори ты, могущественная владычица волшебства, — дрожащим голосом произнес Абдулла. — Расскажи мне об этом твоем чародее Хауле.

Зубы Софи стучали, но она гордо ответила:

— Он лучший чародей в Ингарии и вообще повсюду. Если бы у него только было время, он бы победил этого ифрита. И он хитрый, и эгоистичный, и тщеславный как павлин, и трусливый, и его невозможно ничего заставить сделать.

— В самом деле? — спросил Абдулла. — Странно, что ты с такой гордостью перечисляешь такой список недостатков, очаровательнейшая из дам.

— Что значит «недостатков»? — сердито сказала Софи. — Я просто описывала Хаула. Он из совершенно другого мира под названием Уэльс, и я отказываюсь верить, что он мертв… о-о-о!

Она закончила стоном, поскольку ковер погрузился в нечто вроде прозрачной завесы облаков. Внутри облака прозрачность оказалась осколками льда, которые, словно град, засыпали их щепками, кусками и ломтиками. Ковер рванул из облака вверх, и оба задохнулись. А потом задохнулись снова — от изумления.

Они оказались в другом мире, который омывал лунный свет — лунный свет с золотым оттенком полнолуния перед осенним равноденствием. Но отвлекшись на мгновение поискать луну, Абдулла нигде ее не увидел. Казалось, свет исходит от самого серебристо-синего неба, усыпанного великолепными ясными золотыми звездами. Но Абдулла успел бросить только один взгляд. Ковер выплыл возле накрытого туманом прозрачного моря и медленно двинулся рядом с легкими волнами, которые разбивались о туманные скалы. Несмотря на то, что они могли видеть сквозь волны, словно сквозь зелено-золотой шелк, вода была мокрой и грозила затопить ковер. Воздух был теплым. А ковер, не говоря уже об их одежде и волосах, засыпали кучи тающего льда. Первые несколько минут Софи и Абдулла только и делали, что сбрасывали льдинки с краев ковра в полупрозрачный океан, в котором те тонули, спускаясь в небо под ним, и исчезали.