— Хм, — произнес солдат, когда Абдулла закончил, и задумчиво положил еще ароматных кустов в костер, который теперь остался единственным источником света. — Насыщенная жизнь. Но должен сказать, быть предназначенным судьбой в мужья принцессе не хуже хорошей сделки. Я сам всегда этого хотел — жениться на милой спокойной принцессе с королевством и добрым нравом. Часть моей мечты, на самом деле.

У Абдуллы возникла отличная идея.

— Вполне возможно, что ты сможешь, — спокойно произнес он. — В тот день, когда я встретил тебя, мне был дарован сон — видение, — в котором ко мне пришел дымчатый ангел цвета лаванды и указал мне на тебя, о умнейший из крестоносцев, когда ты спал на скамейке снаружи постоялого двора. Он сказал, что ты можешь существенно помочь мне найти Цветок-в-Ночи. И если ты поможешь, сказал ангел, твоим вознаграждением станет то, что ты сам женишься на другой принцессе.

Это было — или будет — почти абсолютной правдой, сказал себе Абдулла. Надо всего лишь загадать завтра джинну правильное желание. Или скорее послезавтра, напомнил он себе, поскольку джинн вынудил его сегодня использовать завтрашнее желание.

— Ты поможешь мне? — спросил он, встревоженно наблюдая за освещенным костром лицом солдата. — За это великое вознаграждение.

Солдат не выказал ни сильного желания, ни тревоги. Он размышлял.

— Не уверен, чем могу помочь, — наконец произнес он. — Для начала, я не знаток ифритов. У нас здесь на севере их, кажется, не бывает. Тебе следовало бы спросить одного из этих проклятых Ингарийских чародеев, что ифриты делают с принцессами, когда крадут их. Чародеи наверняка знают. Я могу помочь тебе выдавить из них сведения, если хочешь. С удовольствием. Но что касается принцессы, они, знаешь ли, не растут на деревьях. Ближайшая должна быть дочерью короля Ингарии, далеко в Кингсбёри. Если она та, что была на уме у твоего приятеля дымчатого ангела, то, полагаю, нам с тобой лучше спуститься туда и посмотреть. Как мне говорили, ручные чародеи короля большей частью тоже живут там внизу, так что, похоже, всё сходится. Ты согласен с такой идеей?

— Великолепно, военный друг моего сердца, — ответил Абдулла.

— Значит, договорились. Но имей в виду: я ничего не обещаю.

Солдат достал из ранца два одеяла и предложил подбросить дров в огонь и ложиться спать.

Абдулла отвязал от пояса бутылку джинна и аккуратно поставил ее на гладком камне рядом с собой, с другой стороны от солдата. После чего он завернулся в одеяло и устроился на ночь, которая выдалась довольно беспокойной. Камень был твердым. И хотя Абдулле было далеко не так холодно, как вчера ночью в пустыне, от более влажного воздуха Ингарии дрожал он не меньше. К тому же, в тот момент, когда он закрыл глаза, его начали преследовать мысли о диком звере из пещеры в ущелье. Ему постоянно казалось, будто он слышит, как тот бродит вокруг стоянки. Пару раз он открывал глаза и даже думал, что видит, как что-то двигается прямо за кругом света от костра. Каждый раз он садился и подкидывал палки в костер, отчего пламя взметалось вверх и позволяло увидеть, что никого там нет. Прошло немало времени, прежде чем Абдулла смог нормально заснуть. Но стоило заснуть, как ему приснился кошмар.

Ему приснилось, что на рассвете появился ифрит и сел ему на грудь. Абдулла открыл глаза, чтобы велеть ему убираться, и обнаружил, что это вовсе не ифрит, а зверь из пещеры. Он поставил большие передние лапы Абдулле на грудь, уставившись на него глазами, которые напоминали голубоватые светильники в бархатистой черноте его шкуры. Насколько Абдулла мог понять, это был демон в обличии громадной черной пантеры.

Он с воплем сел.

Естественно, ничего не было. Заря только занималась. Костер вишневым пятном выделялся в окружающей серости, а более темный серый бугорок, который был солдатом, тихонько храпел с другой стороны от костра. Земли внизу за ним заволок белый туман. Абдулла устало положил еще хвороста в огонь и снова заснул.

Его разбудил похожий на ветер рев джинна:

— Останови это существо! Убери его от меня!

Абдулла вскочил. Солдат вскочил. Полностью рассвело. Не было никаких сомнений в том, что оба увидели. Маленькая черная кошка припала к земле возле бутылки джинна как раз рядом с тем местом, где только что лежала голова Абдуллы. То ли кошка была очень любопытной, то ли решила, что в бутылке еда, поскольку осторожно, но решительно засунула нос в горлышко. Вокруг ее аккуратной черной головы дюжиной искривленных синих клочков хлестал джинн, и клочки постоянно превращались в руки или лица, а потом опять становились дымом.

— Помоги мне! — хором вопили они. — Оно пытается съесть меня!

Кошка полностью игнорировала джинна. Она просто продолжала вести себя так, словно из бутылки доносился соблазнительнейший запах.

В Занзибе кошек ненавидели. Люди думали о них ненамного лучше, чем о крысах и мышах, которых те ели. Если кошка подходила к человеку, ее пинали, и топили всех котят, на которых могли наложить руки. Поэтому Абдулла бросился к кошке, собираясь с размаху пнуть ее.

— Брысь! — крикнул он. — Прочь!

Кошка прыгнула. Каким-то образом она увернулась от пинающей ноги Абдуллы и взлетела на вершину нависающей скалы, откуда зашипела на него и пронзила взглядом. Значит, она не глухая, подумал Абдулла, уставившись ей в глаза. Они были голубоватыми. Вот, значит, кто сидел на нем ночью! Он подобрал камень и замахнулся для броска.

— Не делай этого! — воскликнул солдат. — Бедный маленький зверек!

Кошка не стала дожидаться, пока Абдулла бросит камень. Она умчалась, исчезнув из поля зрения.

— В этой твари нет ничего бедного, — сказал он. — Ты должен понимать, кроткий бандит, что прошлой ночью это создание едва не выцарапало тебе глаз.

— Знаю, — мягко произнес солдат. — Она просто защищалась, бедняжка. Не джинн ли в этой твоей фляжке? Твой дымчатый синий друг?

Один путешественник, продававший ковер, однажды сказал Абдулле, что большинство людей на севере необъяснимо сентиментальны в отношении животных. Абдулла пожал плечами и угрюмо повернулся к бутылке, в которую джинн скрылся без единого слова благодарности. Надо же было такому случиться! Теперь придется следить за бутылкой, как ястреб.

— Да, — ответил он.

— Я так и подумал, — сказал солдат. — Я слыхал о джиннах. Иди-ка посмотри.

Он наклонился и очень осторожно подобрал свою шляпу, улыбаясь странной нежной улыбкой.

Этим утром с солдатом решительно творилось что-то странное, словно ночью его мозги размягчились. Абдулла задумался, не царапины ли виноваты, хотя они уже почти исчезли. Абдулла встревоженно подошел к нему.

Кошка тотчас вновь появилась на нависающей скале, издавая тот звук железного шкива, и в каждой линии ее маленького черного тела читались гнев и беспокойство. Абдулла проигнорировал ее и заглянул в шляпу солдата. Из ее сальной глубины на него уставились круглые голубые глаза. Маленький розовый рот вызывающе зашипел, когда маленький черный котенок внутри отполз вглубь шляпы, мотая для равновесия хвостом, похожим на крошечную бутылочную щетку.

— Разве он не милый? — словно одурманенный произнес солдат.

Абдулла покосился на завывающую кошку наверху скалы. Застыв, он осторожно посмотрел снова. Животное было огромным. Там стояла мощная черная пантера, которая скалила на него большие белые клыки.

— Эти животные наверняка принадлежат ведьме, храбрый спутник, — дрожащим голосом произнес Абдулла.

— Если и так, ведьма, должно быть, умерла или еще что, — ответил солдат. — Ты видел их. Они жили в той пещере как дикие. Должно быть, мать-кошка ночью несла котенка всю дорогу досюда. Изумительно, правда? Должно быть, она знала, что мы поможем ей! — он поднял взгляд на громадную зверюгу, рычащую на скале и, похоже, не заметил ее размеров. — Давай спускайся, моя хорошая! — вкрадчиво позвал он. — Ты же знаешь, мы не навредим ни тебе, ни твоему котенку.

Мать-кошка спрыгнула со скалы. Абдулла испустил сдавленный вопль, увернулся и плюхнулся на землю. Внушительное черное тело промчалось над ним, и, к его удивлению, солдат засмеялся. Возмущенно вскинув взгляд, Абдулла обнаружил, что зверюга снова стала маленькой черной кошкой и ласково терлась о лицо солдата, расхаживая по его широким плечам.