К несчастью, они не впечатлились. Большинство засмеялось. Кабул Акба кивком послал двоих наверх песчаной дюны, чтобы изучить место, откуда он появился.

— Значит, ты можешь творить магию? — спросил Кабул Акба. — Цепи на тебе имеют к этому какое-то отношение?

— Конечно, — ответил Абдулла. — Я настолько могущественный маг, что сам султан Занзиба обременил меня цепями из страха перед тем, что я могу совершить. Разбей цепи и разомкни наручники, и ты увидишь великие дела.

Краем глаза Абдулла уловил, как те двое возвращаются, вдвоем неся ковер. Он очень надеялся, что это к лучшему.

— Железо, как тебе известно, не позволяет магу использовать магию, — серьезно заявил он. — Не стесняйся сбить их с меня, и перед тобой откроется новая жизнь.

Остальные разбойники посмотрели на него с сомнением.

— У нас нет зубила, — сказал один из них. — Или молотка.

Кабул Акба повернулся к двоим с ковром.

— Там было только это, — отчитались они. — Никаких признаков ничего, на чем ехать. Никаких следов.

Главный разбойник погладил усы. Абдулла вдруг заинтересовался, не зацепляются ли они за кольцо у него в носу.

— Хм, — произнес Кабул Акба. — В таком случае, держу пари, это волшебный ковер. Он будет мой, — он насмешливо повернулся к Абдулле. — Жаль разочаровывать тебя, маг, но поскольку ты так удобно предстал в цепях, я оставлю тебя в них и позабочусь о твоем ковре, просто чтобы предотвратить несчастные случаи. Если ты действительно хочешь присоединиться к нам, сначала ты должен постараться принести пользу.

К своему удивлению, Абдулла обнаружил, что гораздо больше разозлился, чем испугался. Возможно, потому что тем утром он истощил перед султаном все запасы страха. А может, просто потому что у него болело всё тело. Он весь исцарапался, съезжая по дюне, и царапины жутко ныли, а один из ножных браслетов дико натер щиколотку.

— Но я же сказал, — надменно произнес он, — что буду бесполезен для тебя, пока на мне цепи.

— Нам нужна от тебя не магия. А знания, — заявил Кабул Акба и поманил того, который пробирался вброд по пруду. — Скажи нам, что это за вещь, и в качестве вознаграждения мы освободим твои ноги.

Человек, который был в пруду, присел на корточки и протянул синюю дымчатую пузатую бутылку. Абдулла приподнялся на локтях и возмущенно посмотрел на нее. Она казалась новой. Гладкая новая пробка виднелась сквозь дымчатое стекло горлышка, которое было запечатано тисненой свинцовой пломбой, опять-таки новой с виду. Она выглядела как флакон духов, у которого потерялась этикетка.

— Она довольно легкая, — сообщил сидевший на корточках мужчина и потряс бутылку, — и внутри ничего не громыхает и не плескается.

Абдулла поразмышлял над тем, как можно этим воспользоваться, чтобы освободиться от цепей.

— Это бутылка с джинном, — сказал он. — Знайте, обитатели пустыни, она может быть крайне опасной. Только снимите с меня цепи, и я смогу контролировать джинна внутри и обеспечить, чтобы он повиновался каждому вашему желанию. В противном случае, я считаю, никому не следует прикасаться к ней.

Державший бутылку мужчина нервно выронил ее, но Кабул Акба только засмеялся и подобрал ее.

— Больше похоже на хорошую выпивку, — сказал он и бросил флакон другому мужчине. — Открой ее.

Тот положил саблю и достал большой нож, которым раскромсал свинцовую пломбу.

Абдулла видел, как ускользает его шанс освободиться от цепей. Хуже того — вот-вот разоблачат его мошенничество.

— Это правда крайне опасно, о рубины среди грабителей, — запротестовал он. — Как только сломаете пломбу, ни при каких обстоятельствах не вытаскивайте пробку.

Пока он говорил, мужчина счистил пломбу и бросил ее на песок. Он начал вытаскивать пробку, в то время как другой мужчина держал бутылку.

— Если вам так надо вытащить пробку, — пролепетал Абдулла, — хотя бы постучите по бутылке правильное мистическое количество раз, заставив джинна внутри поклясться…

Пробка выскочила. Хлоп. Из горлышка флакона тонким дымком появился лиловатый туман. Абдулла надеялся, что он наполнен ядом. Но туман почти сразу уплотнился в облако, которое вылетело из бутылки, словно голубовато-лиловый пар из кипящего чайника. Этот пар сформировался в лицо — большое, сердитое и голубое — и руки, и клочок тела, соединенный с бутылкой, и продолжил стремительно вылетать, пока не достиг десяти футов в высоту.

— Я дал обет! — взвыло лицо громким ветренным ревом. — Тот, кто выпустит меня, будет страдать. Там, — указали туманные руки.

Двое, державшие пробку и бутылку, будто испарились. Пробка и бутылка упали на землю, вынудив джинна взвиться в сторону от горлышка. Из его синего пара выползли две крупные жабы и в замешательстве огляделись. Джинн медленно парообразно выпрямился и завис над бутылкой, сложив дымчатые руки с выражением крайней ненависти на туманном лице.

К этому моменту разбежались все кроме Абдуллы и Кабула Акбы. Абдулла — потому что едва мог шевелиться в своих цепях, а Кабул Акба — потому что оказался неожиданно храбрым. Джинн пронзил их взглядом.

— Я раб бутылки, — сказал он. — Хотя соглашение мне ненавистно, я вынужден сообщить, что тому, кто владеет мною, дозволяется одно желание в день, и я обязан исполнить его, — и угрожающе добавил: — Каково ваше желание?

— Я желаю… — начал Абдулла.

Кабул Акба быстро зажал Абдулле рот ладонью.

— Я здесь желаю, — сказал он. — Уясни это, джинн!

— Слышу, — ответил джинн. — Какое желание?

— Минутку.

Кабул Акба приблизил лицо к уху Абдуллы. Его дыхание воняло еще хуже, чем ладонь, хотя, надо признать, и то, и другое в подметки не годилось псу Джамала.

— Что ж, маг, — прошептал разбойник, — ты доказал, что знаешь, о чем говоришь. Посоветуй мне, что пожелать, и я освобожу тебя и сделаю почетным членом моей банды. Но если ты попытаешься сам загадать желание, я тебя убью. Понятно?

Он приставил дуло пистолета к голове Абдуллы и убрал ладонь от его рта.

— Что мне пожелать?

— Ну, — сказал Абдулла, — мудрейшим и добрейшим желанием было бы превратить твоих двух жаб обратно в людей.

Кабул Акба выделил жабам удивленный взгляд. Они неуверенно ползли по грязному краю пруда, явно размышляя, смогут они поплыть или нет.

— Напрасная трата желания, — сказал он. — Подумай еще.

Абдулла напряг мозги, пытаясь придумать, что больше всего может понравиться главарю разбойников.

— Ты можешь попросить безграничное богатство, конечно, — сказал он, — но тогда тебе придется тащить эти деньги. Так что, возможно, сначала ты должен пожелать стадо крепких верблюдов. И тебе понадобится охранять это сокровище. Возможно, перво-наперво ты должен пожелать запас знаменитого северного оружия или…

— Но какого? — требовательно спросил Кабул Акба. — Поторопись. Джинн начинает терять терпение.

Он был прав. Джинн не притоптывал ногой в собственном смысле, поскольку у него не было ног, но в выражении его туманного мрачного синего лица появилось нечто, дающее понять: если он подождет еще немного, возле пруда станет на двух жаб больше.

Абдулле хватило краткого взрыва мыслей, чтобы осознать: несмотря на цепи, его положение станет гораздо хуже, если он превратится в жабу.

— Почему бы не пожелать пиршество? — неловко произнес он.

— Так-то лучше! — воскликнул Кабул Акба, после чего хлопнул Абдуллу по плечу и весело вскочил. — Я желаю обильнейшее пиршество.

Джинн поклонился, словно пламя свечи на сквозняке.

— Сделано, — кисло произнес он. — И много пользы тебе это принесет.

После чего аккуратно влился обратно в бутылку.

Пиршество было крайне обильным. Оно с унылым гудением появилось почти тотчас же — на длинном столе с полосатым тентом, чтобы скрыть его от солнца, — и вместе с ним появились рабы в ливреях, чтобы прислуживать. Остальные разбойники быстро оправились от страха и бегом вернулись, чтобы развалиться на подушках, поглощать изысканную еду с золотых тарелок и кричать рабам принести еще, еще и еще! Как обнаружил Абдулла, когда получил возможность поговорить с одним из них, все слуги являлись рабами самого султана Занзиба, и пиршеством должен был наслаждаться султан.