— Слушай, он собирается спросить тебя о Риа. Прошло уже достаточно времени, — говорит он своим глубоким голосом. Я помню, как завидовал ему в детстве, как его голос менялся раньше нашего. Тому, как у него появлялись девушки раньше, чем у нас. Девушки, которых он хотел.

Потому что, я думаю, мы все получили несколько вещей, которые мы не хотели, некоторые из них связаны с женщинами. И я думаю, что то, от чего он бежал с тех пор, как узнал, что Джеремайя сделал с Сид, имеет к этому какое-то отношение.

Как обычно, никто не спрашивает. Никто не рассказывает. Люцифер был единственным среди нас, кто признал правду о своих пытках, и то только потому, что однажды на стриптизе я сам увидел, как руки Пэмми обхватили его член.

Я хотел перерезать ей глотку прямо тогда.

Он молча просил меня через ее разбитое окно не говорить ни слова.

Я не сказал.

Я думаю о том, как приятно было слышать ее крик. Опустить молоток на ее гребаный череп.

Я не говорю ни слова, просто продолжаю курить, ожидая, что Эзра посоветует, как справиться с его отцом. Новый Доминус. Эзра должен был поговорить с ним сегодня утром, перед этим Очень Важным заседанием Совета, на котором должен появиться мой киска-отец.

В моей книге Элайджа в порядке, но это не имеет большого значения. Моя книга полна грехов. Грехов, предназначенных для пыточного порно, домов с привидениями. Психиатрические отделения.

Кейн переминается на ногах слева от меня, но ничего не говорит. Атлас поправляет кепку напротив меня, рядом с Люци, потирая глаза. Никто не выспался прошлой ночью, я так понимаю, учитывая, что в Либере сработала чертова пожарная сигнализация.

Эзра выдыхает воздух, от него веет холодом.

— Он сказал, что раз она подписала NDA, то пока она его соблюдает, все будет в порядке, — он смотрит на меня секунду, и я понимаю, что он еще не закончил. Я знаю, что эти вещи не так просты. — Пока, — наконец добавляет он.

Я выпускаю дым через нос, бросаю сигарету и размалываю ее под ботинком. На мгновение никто ничего не говорит.

Я поднимаю голову и смотрю на звезды. Здесь они чертовски яркие. Даже темные облака, заслоняющие луну, не могут скрыть их все. Я поднимаю глаза вверх, повторяя: — Пока.

— Да, — продолжает Эзра. — Но ты же знаешь, что мы не можем доверять ей все, что она знает.

— Ты имеешь в виду, что наши родители занимаются секс-торговлей? — бросает Атлас, раздражаясь.

Я напрягаюсь, наклоняю голову, чтобы посмотреть на него, но он смотрит на Эзру.

— Я имею в виду, не думаете ли вы, ребята, что мы должны, я не знаю, блядь, что-то сделать с этим? — Атлас продолжает, теперь оглядывая всех нас, его челюсть тикает.

Похоже, он собирается попросить меня убить моего отца тоже. Фантастика.

Кейн отвечает первым.

— Давайте не будем делать вид, что мы не знали, что это происходит, — говорит он спокойно. Со своим обычным безразличием. Секс-торговля, наркотики, машины, чертова погода — для Кейна это все одно и то же. Он пожимает своими массивными плечами, шерстяное пальто, которое он носит, подогнано по фигуре бойца. — И давайте не будем обманывать себя, думая, что можно что-то сделать, — он смотрит на Атласа. — Это наша жизнь. Мы здесь не для того, чтобы быть революционерами. Изменить мир, — он смотрит на собор перед нами, свечи мерцают в витражных окнах. — Мы здесь, чтобы делать то, что нам говорят. Чтобы почтить наши семьи. А остальные? Оставь это геройское дерьмо для кого-нибудь другого.

Атлас выглядит раздраженным, что интересно. Он не равнодушен, как Кейн. Просто обычно он более спокойный, веселый. Сегодня, однако, что-то выводит его из себя. Поэтому, будучи собой, я просто иду на это.

— Вы с Натали нормально добрались домой вчера вечером? — спрашиваю я его, засунув руки в карманы.

Люцифер ухмыляется, бросая сигарету и глядя на влажный тротуар. Да, он может смеяться, ведь он получил свою девушку. Меня не слишком волнует то, что произошло с Атласом и Натали, но что-то в чертовом злорадстве Люци выводит меня из себя.

Я не свожу глаз с Атласа.

— Мы поссорились, — признается он, в его словах слышится раздражение. — Все идет не… хорошо.

Я думаю о том, какой раздраженной выглядела Натали прошлой ночью. Может, они поссорились из-за таблеток?

— Может, это и к лучшему, — говорит Эзра рядом со мной. Он оглядывает группу. — Никто из нас не достаточно зрелый, чтобы жениться.

Люцифер смотрит на него, его ухмылка исчезает, но Эзра продолжает говорить. Интересно, думает ли он о прошлой ночи? Люцифер без футболки в кресле напротив него и та девушка. Но это была вина как Эзры, так и его. Может быть, Эзра просто пытается подставить Сид и Люцифера. Интересно.

— Я думаю, Люци доказал это всего несколько недель назад, на Sacrificium. Много людей должно было умереть, чтобы он получил свою девушку…

— Эй, мужик, почему бы тебе не заткнуться? — прорычал Люци.

Я чувствую легкое возбуждение, когда он злится. Я знаю, что это делает меня плохим человеком, но я уже знаю, что я плохой человек. Так кого это, блядь, волнует? У него нет девушки, запертой в подвале, пока он решает ее судьбу. Он уже решил судьбу Сид, и теперь просто держит ее взаперти в своем доме. Интересно, как сильно он ей насолил прошлой ночью, насчет гребаной Пэмми.

Эзра смеется.

— Думаешь, ты разобрался с Сид? — бросает он вызов Люци, делая шаг к нему, разрывая наш круг. — Прошлой ночью не похоже, что ты был так уверен.

О, так он пошел туда. Рад, что это сделал кто-то другой.

— Ты думаешь, все уладилось? — он качает головой. — Я так не думаю, чувак. Джеремайя Рейн?

Я немного напрягаюсь, когда он это говорит, моя спина кричит от боли при движении, но я молчу. Эзра насмехается.

— Ты думаешь, он позволит тебе оставить ее у себя? Где она сейчас? От этих охранников нельзя откупиться? Думаешь, Джеремайя не сделал бы для нее то, что сделал ты?

Несколько секунд я просто вижу, как дыхание Люцифера вырывается с холодом, его грудь вздымается от сдержанности. Но потом он, видимо, решает похерить все это, потому что он закрывает пространство между собой и Эзрой, и инстинктивно Атлас делает шаг назад, а Кейн — шаг вперед. Я остаюсь на месте, у своей машины.

— Держи имя моей жены подальше от своего гребаного рта. Думаешь, раз твой отец теперь руководит этим дерьмом, ты можешь говорить о дерьме, о котором не знаешь? Я не знаю, что, блядь, с тобой не так, но у тебя явно не все в порядке с головой. Если ты будешь продолжать разевать свой чертов рот, я сломаю твою гребаную челюсть…

Эзра поднимает кулак как раз в тот момент, когда Кейн встает между ними и сильно толкает их обоих в грудь, подальше друг от друга.

— Расслабьтесь, — тихо говорит он, глядя на них обоих.

Эзра отшатывается от прикосновения Кейна, натягивая на себя куртку. Люцифер продолжает смотреть на Эза.

— Мы должны держаться вместе, хорошо? — Кейн продолжает говорить. — Это дерьмо прямо здесь? Мы не можем себе этого позволить. Давай зайдем внутрь и покончим с этим.

Затем угольно-черные глаза Кейна обращаются на меня, когда он опускает руку, а Эзра и Люцифер держатся на расстоянии.

— Ты решаешь, что ты хочешь сделать со своим отцом…

— К черту его отца, — рычит Люцифер, его глаза встречаются с моими. — Он поимел обеих твоих сестер, Мав. Пусть он, блядь, заплатит за это.

А я поимел своего брата. Это будет не первый брат и сестра, которых я подведу, если оставлю отца в живых.

Я не знаю, что сказать, поэтому молчу. Я не планировал, что делать сегодня вечером, и я знаю, что у нас, вероятно, будет какое-то дурацкое голосование, и от нас, вероятно, будут ожидать, что мы впустим отца обратно и простим ему его грехи. Но я не знаю, что он знал. Я не знаю, какую руку он приложил к судьбе Сид.

И моя мать… моя мать никогда не простит мне его убийство.

Я мог бы обсудить это с Люци, но он сейчас плохо соображает, поэтому я просто пожимаю плечами и прохожу мимо всех, задевая плечом плечо Люци.