— Витторио, есть ещё кое-что, что ты от меня скрывал. Раз уж у нас разговор начистоту, может, просветишь меня, чем ты занимаешься? Я имею в виду добывание денег. Какой бизнес приносит такие бешеные прибыли?

Он посмотрел на меня прищурившись, словно пытаясь увидеть насквозь.

— У меня сеть магазинов спецодежды в Неаполе. И ещё мусорный бизнес в Баколи. И пара забегаловок в Поццуоли.

— И почему ты раньше мне этого не сказал?

Он пожал плечами:

— Не был уверен, что это тебя впечатлит.

— Любой честный бизнес вызывает у меня уважение.

Его тон и взгляд похолодели:

— Ты на что-то намекаешь, Нико?

— Вовсе нет, а есть на что?

Он помолчал несколько секунд, пристально изучая моё лицо.

— В любом случае, о деньгах тебе не стоит беспокоиться. Я обеспечу нас всем необходимым и даже более того.

Я расстроенно вздохнула:

— Вито, но ведь это безумие — думать, что мы можем быть счастливы, в то время как ты удерживаешь меня здесь пленницей.

— Значит, я сошёл с ума, — невозмутимо ответил он. — От любви к тебе. Потому что я уверен, что ты смиришься. И поймёшь, что я поступил единственно возможным образом. Я не могу жить без тебя, моя ягодка. Расслабься и получай удовольствие. Я уверен, тебе понравится.

Я гневно фыркнула и вскочила на ноги. Витторио спокойно, без малейшего напряжения, наблюдал за моими телодвижениями — только вопросительно приподнял бровь.

— Устала! — рявкнула я. — Пошла спать!

Его смуглое лицо тронула мечтательная полуулыбка. Он не встал и не последовал за мной, но я всё равно, захлопнув дверь спальни, стала судорожно искать хоть какую-то задвижку. И нашла. Дверь была массивная, деревянная, резная, и ручка — из холодного, внушительно тяжёлого металла. Я защёлкнула замочек и почувствовала себя спокойнее. Это, конечно, смешно — запираться в комнате от хозяина дома, но всё-таки хоть какая-то символическая самозащита.

Я стянула с себя небольшой шёлковый халатик, который накинула, чтобы не говорить с Витторио в одних кружевах, и снова упала на постель. Вроде, этот день был не таким уж длинным: я ведь проснулась незадолго до ужина — но вымоталась так, словно сутки не спала. Глаза начали слипаться, несмотря на роящиеся в голове мысли. Постепенно тело расслабилось, и ум покатился в приятное мягкое небытие. Туда, где никто не пытался взять меня в плен и покорить мою волю…

Утром я проснулась… в объятиях Витторио. Разумеется, закрытая на замок дверь не стала препятствием для него — он улёгся ко мне в постель и крепко прижал к себе, скрутив своими сильными руками. Было трудно дышать и вообще, тяжело. Я зашевелилась, пытаясь выбраться из капкана, но мужчина сразу проснулся и сжал ещё чуть крепче.

— Ты не даёшь мне дышать! — пискнула я по-английски.

Витторио недовольно нахмурился и открыл усталые, покрасневшие глаза. Не стоило ему столько пить вчера — возраст уже не тот. Он нехотя выпустил меня из объятий и с усилием потёр лицо. Воспользовавшись моментом, я вскочила и сделала шаг в сторону ванной.

— Вернись, — потребовал Витторио хрипло.

— Нет.

— Нико, не зли меня!

— Мне нужно в душ.

— Хорошо. Но не запирай дверь — это бесполезно.

— Ты обещал…

— Я сказал, что буду смотреть.

— Pervertito! (Извращенец!) — это слово я знала на итальянском.

— Ты сама извращенка! Любишь мужчину и бегаешь от него.

Он прав, люблю, но не того, от которого бегаю. Ох, Тимур, Тимур, где же ты?!

Я убежала в уборную и, поспешно сбросив сорочку, залезла в стоящую посреди комнаты ванну. Но помыться, конечно, не успела — только намокнуть. Распахнулась дверь, вошёл Витторио. Он буквально пожирал горящими глазами моё обнажённое тело. Нет, это всё-таки настоящее сумасшествие! Как он не понимает, что такими темпами у меня скоро крыша поедет?!

Я села на дно ванной и стала лить воду прямо себе на голову. Спутанные волосы намокли, облепив плечи и грудь, косметика потекла тёмными струйками. Хочешь смотреть, негодяй? Смотри! Я умею быть огородным чучелом.

— Ты сексуальна, как никакая женщина, — он словно читал мои мысли.

Медленно приблизился, сел на корточки, убрал волосы с груди, коснулся её пальцами. Я вздрогнула и покрылась мурашками.

— Не трогай меня!

— А раньше тебе нравилось!

— Я была слепа.

— Ты… testarda (упряма). Мои руки те же. Моё тело — то самое, которое давало тебе удовольствие. Вчера в ресторане в танце я чувствовать, что тебе нравиться.

Мерзавец!

— Я не принадлежу тебе!

— Будешь. И будь вежлива, или я наказывать.

Меня всю передёрнуло. Что ещё за новые условия! Я и так изо всех сил стараюсь его не злить…

Тут рука Витторио скользнула на грудь и ущипнула сосок. Я коротко жалобно пискнула, ощущая большой тяжёлый комок в горле. Какое унижение! Мужчина презрительно усмехнулся и перенёс ладонь на моё лицо. Погладил обманчиво нежно, провёл большим пальцем по нижней губе. Кажется, он собирался поцеловать меня, но вдруг в дверь постучали и послышался голос Ли с истеричными нотками. Эта женщина умеет истерить?! Что она говорила, я не поняла, но Витторио не на шутку встревожился. Быстро поднялся и протопал к выходу из ванной, а потом скрылся за дверью. Я выдохнула. Ненадолго, конечно, но мне уже отчаянно нужна была эта передышка.

Тщательно вымывшись с использованием подручных средств, я завернулась в полотенце и вышла в спальню. Там меня уже ждала Ли с одеждой.

— Я сама, спасибо. Идите.

— Господин ждать там, — она указала на дверь, выходившую в коридор.

"Господин"! — фыркнула я мысленно. Ничего, подождёт твой господин…

Оделась не торопясь, расчесала мокрые волосы, чуть подсушила их феном. Ли явилась снова:

— Мисс, господин ждать.

— Иду-иду…

Но на пороге гостиной я чуть не упала — так подкосились ноги. Витторио сидел в кресле, вальяжно развалившись, закинув ногу на ногу, а перед ним на коленях, с приставленным к виску пистолетом, стоял… Тимур. Он был похож на йети — обросший, всклокоченный — а на лбу краснел кровоподтёк. Крик ужаса застрял у меня в горле.

— А, Нико! Наконец-то, — довольным, но будничным тоном сказал Витторио. — А мы тут ждём-ждём…

Тимур поднял голову, очевидно преодолевая сопротивление металлического ствола, и посмотрел на меня со смесью облегчения, гнева и страха. Уверена — страха за меня, а не за себя. Иначе не совершил бы такую глупость, как атака на дом Кастеллано. Витторио ведь не знал про наши отношения — вряд ли он стал бы преследовать Тима. Но теперь, наверное, узнает…

— Этот человек, — с усмешкой сказал хозяин, — говорить мне отпустить тебя. Что ты сказать?

Я стояла замерев. Просто не знала, что ответить, потеряла голос и все силы разом.

— Ты хотеть идти с ним? — продолжал добиваться Витторио.

Я опустила глаза. Нет смысла врать, а правда и так понятна.

— Кто он? — голос Витторио лишился всей своей обманчивой мягкости и расслабленности. Зазвучал остро, как булатный клинок.

— Это Тимур Алексеев. Ты был в его доме.

— Я помню, — тихо, а потом по нарастающей: — Кто он для тебя? — так, что в конце фразы сорвался на крик.

Витторио помолчал немного, и никто не производил ни звука — тишину в комнате можно было резать ножом. Повременив немного, хозяин продолжил:

— Сумасшедший, пришёл в мой дом с двумя людьми. За тобой. Нико, porca miseria (чёрт возьми), КТО ОН ТАКОЙ?!

Лицо Витторио покраснело, на шее и лбу вздулись вены. Он был в бешенстве, и всё, о чём я могла думать — лишь бы не навредил Тиму. Господи, ну почему он пришёл всего с двумя людьми?! Знал ведь, что за человек!

Витторио опять сменил тон, будто мгновенно успокоился, и сказал тихо:

— Silenzio (Молчание)? Окей. Я (сам) знаю. И ты говорить мне про… onesta e fedelta (честность и верность)! Ты быстро забыть наша любовь! Traditrice (предательница)! Но настоящий вопрос: на что ты готова, чтобы спасти ему жизнь?