Тимур наконец полноценно завладел моими губами. Он целовал меня очень нежно, постепенно становясь всё настойчивее. В конце концов я оказалась на нём верхом, лицом к лицу, а его руки — под курткой, на моих мягких местах. Затвердевшие антропогенетические причиндалы недвусмысленно упирались мне в низ живота.

— Пойдём ко мне, — хрипло попросил Тимур. — Нет, не пойдём. Ты сиди, я сам отнесу…

— Тим…

— А ты знатная садистка, Вероника Львовна!

— Просто мы не с того начали. В первый же день знакомства, помнишь?

— Как не помнить? Ты была такая смешная в своей самоуверенности…

— Смешная?! — я подскочила, пытаясь слезть с его коленей, но он меня в очередной раз не отпустил:

— Ну для меня было очевидно, что, сделай я ещё шаг — и ты тут же сдуешься.

— А если бы я не сдулась?

— У тебя есть отличный шанс проверить это сейчас.

— Сейчас совсем другое, ты же влюблён в меня. А тогда — если бы я не прервала поцелуй, что бы ты стал делать?

— Какое это имеет значение?

— Это характеризует тебя как человека.

— Мм, психоанализ! Одна из самых глупых и бесполезных штук, придуманных белыми… Да не знаю я, что стал бы делать! По обстоятельствам. А если тебе так любопытно, вот и надо было идти до конца.

— В прошлое не вернёшься. Придётся мне найти себе ещё одного дикаря и начать всё сначала!

— Только попробуй! Да и не найдёшь, я уникален.

— И скромняга к тому же.

— Скромность украшает девушек, а не сибирских дикарей. У нас для этих целей в ходу шрамы.

— Кстати, насчёт шрамов. Я до полусмерти испугалась, когда увидела у Витторио пистолет, направленный на тебя. Почему ты не отступил?

Тимур усмехнулся:

— Ты шутишь? Может, ещё предложишь заслониться тобой?

— В меня он не выстрелит.

— Даже если просто заберёт, это нисколько не лучше, чем если выстрелит в меня.

— Но хотя бы выиграть время… И если выстрелит, всё равно заберёт, а ты не сможешь сражаться.

— Ника, это бессмысленный разговор. Я действовал на инстинктах, защищал то, что мне дорого — вот и всё.

— Будь осторожнее, пожалуйста. Ты… тоже дорог мне.

— Рад это слышать, но быть осторожнее — прерогатива девочек, а мужчине свойственно сражаться.

Я наморщила нос:

— Это клише!

— На таких клише и держится мир. Но ты права, мы начали не с того. Нам нужно нормальное свидание, да? — он почесал бороду одной рукой, другой продолжая удерживать меня.

В моей груди приятно защекотало.

— Что ты называешь нормальным свиданием?

— Ну, там, кино, театр, ресторан…

— Это банально!

— Я мистер банальность в том, что касается ухаживаний, если, конечно, ты не желаешь узреть мою тёмную сторону.

— Это какую?

— Можем пойти искать Беловодье, взобраться на Эльбрус или поесть мухоморов с алтайскими шаманами…

Я прикрыла рот ладошкой.

— Нет-нет, это перебор! По крайней мере, на ближайшее время. Давай я сама спланирую свидание?

— Буду только рад.

— Отлично! А теперь отпусти меня…

— Не могу. Кажется, руки приросли к твоей спине.

— Тим, я больше не могу так сидеть: ноги затекли.

Он помычал недовольно, но всё-таки расцепил руки. Я слезла, и мне внезапно резко стало холодно. Я-то думала, что это куртка меня греет!..

Мы вошли в дом, держась за руки, и так же поднялись по лестнице. Возле моей двери привычно замерли и потянулись друг к другу. Я облизнула губы, Тимур с усилием сглотнул.

— Спокойной ночи, Ника. Ты мне… а, к чёрту, я люблю тебя! И согласен ждать и терпеть, если тебе это необходимо.

Моё сердце растеклось в груди горячей лужицей. Я обвила его шею руками, ласково поерошила волосы. Коротко чмокнула в губы.

— Спасибо, мой хороший, мой милый медведище, мой любимый дикарь…

Ника испытывала моё терпение, а я не знал, как действовать. Я, вообще, тысячу лет не ухаживал за девушками по-человечески. Вот что сейчас нужно проявить? Дикаря или цивилизованного Тимура? Надавить, настоять, овладеть или покорно ждать, пока она сама созреет? Первый вариант был мне гораздо больше по душе, но в то же время я понимал, что мы действительно не с того начали и прошло совсем мало времени с нашего знакомства и ещё меньше — с её разрыва с другим. Поэтому выжидал. Утром сразу после завтрака сбежал на фабрику и на обед не явился. Потому что, стоит мне её увидеть — и руки сами тянутся обнять. А там и до давления недалеко. Звериная натура — она такая… Часа в два моя красотка явилась сама. На её личике царило недовольное выражение — до того самого момента, пока я не начал её целовать. Она сразу обмякла в моих руках, обняла

меня за шею, замурлыкала, как кошка.

— Как у тебя тут всё строго… — пробормотала она, оглядывая мой кабинет. — Не хватает какой-то… хм… души. Дом намного уютнее.

— Его дизайн проектировала моя родственница, она профессионал. А кабинет — я сам. Тут только необходимое.

Шкаф с бумагами, стол, компьютер, кресло и несколько стульев. Доска с маркерами на стене.

— Заметно…

— Хочешь поучаствовать? — я сделал приглашающий жест рукой.

— Я ведь не дизайнер… ты мне доверишь?

— Фантазируй свободно. Не обещаю принимать всё подряд, но я постараюсь быть лояльным.

— Я подумаю… — она с таинственным видом прошлась из угла в угол, а потом изящно присела на стол.

Я опустился в кресло и тяжело вздохнул: моя внутренняя температура опять начала подниматься. Как же остро на меня действует присутствие этой женщины! Сейчас опять помашет хвостиком и улизнёт, а я приходи в себя ещё битый час…

— Это всё или ты ещё что-то хотела обсудить?

Ника наморщила носик:

— Ты прогоняешь меня!

— Я тебя берегу.

Ника подвинулась по столу ближе ко мне и потёрлась ножкой в белых брючках о мою. Она издевается! Я прикрыл глаза ладонью, а в следующую секунду мне на колени вдруг свалилось тёплое, благоухающее дамскими духами чудо. Обвило тонкими руками мою шею, уткнулось носом в щёку, провело по ней сухими губами.

— Ника, ты опять… — прорычал я, уже совсем сам не свой. — Испытываешь моё терпение… Чего ты добиваешься? Чтоб я импотентом стал?..

— А может, совсем наоборот… — проворковала она.

Я напрягся всем телом.

— Что?

Но ответа дожидаться не стал — сгрёб её в охапку и подскочил на ноги.

— Тим, подожди…

Ну что там ещё?!!

— А… может… не пойдём никуда?

Я не сразу понял, что она имеет в виду, но потом до меня дошло:

— Здесь?!

— А что? Ты такой сексуальный в этом своём директорском кресле…

Кажется, меня шаровая молния шандарахнула по голове. Собрав в кучу остатки разума, я прохрипел:

— Ник, тут камера… — оторвав одну руку от её роскошной пятой точки, махнул в правый угол.

— И её никак нельзя выключить? — кокетливо улыбнулась моя соблазнительница.

Сам чёрт не разберёт этих белых ведьм! То целомудренную скромницу из себя строит, то "возьмите меня прямо здесь и сейчас!" Но я был слишком распалён долгим ожиданием, я был весь как взведённый пистолет, а потому, не выпуская Нику из рук, вместе с ней в два прыжка пересёк кабинет, вырвал камеру из угла вместе с куском стены и бросил куда-то за спину, не глядя. А потом стал целовать свою девушку. Так голодно и жадно, как, наверное, ни одну ещё не целовал. Даже не помню, куда делись её брюки и трусики. Прижал к стене свою добычу и… взял.

— Тим… — шептала она надрывно, даже жалобно, но обнимала мой торс обнажёнными стройными ножками и цеплялась тонкими пальчиками с острыми коготками за плечи. — О боже, Тим…

В череду нежных, как вздохи, стонов иногда врывались крики — приходилось закрывать ей рот поцелуем: мы ведь не дома, за дверью сидит секретарь… А сам я просто улетал в космос. Она была влажной, горячей, тесной — моя девочка. Сначала немного зажатой, как будто испуганной, но потом всё более и более открытой. Взгляд Ники плыл, подёргиваясь мутной дымкой. Она закатывала глазки, руками вцепляясь всё крепче, а бёдра раскрывая всё шире, подаваясь навстречу, словно прося, чтобы я её сделал совсем своей, окончательно и бесповоротно. Я-то был отнюдь не против, но краем ускользающего в этом страстном припадке сознания понимал, что Ника сейчас ничего не соображает, а потом станет меня винить за неосторожность. Я сделал честную последнюю попытку призвать её к разумности: