— Я давно сумасшедший. Из-за тебя. Я думать, ты тоже.

— Не настолько, чтобы выйти замуж за женатого человека.

— Я женат только на бумаге.

— Этого достаточно для меня.

— Хорошо, — нахмурился Витторио. — Мы говорить. Завтра. Сегодня ресторан.

Он осторожно отпустил меня, проверив, крепко ли я стою на ногах. Накинул полотенце, а потом поспешно вышел из ванной, оставив меня в полнейшем недоумении. Ресторан?! Какой ещё ресторан? Он повезёт меня, пленницу, в общественное место? До чего странно…

Но у Витторио, конечно, всё было продумано.

Когда я тщательно вытерлась и выползла в спальню, завёрнутая в полотенце, там уже ждала Ли. Она провела меня в другую дверь, которая оказалась входом в гардеробную — большую комнату, сплошь заставленную шкафами-купе, где висело просто умопомрачительное количество платьев, юбок, блузок и прочих предметов одежды знаменитых итальянских брендов. И всё моего размера! Матерь Божья, тут же целое состояние в тряпках закопано! Или просто я попала в типичные габариты любовниц Витторио?

Ли, кажется, точно знала, что ищет — через несколько секунд она не без труда вытащила длинное тёмное шёлковое платье с цветочным принтом. Бедной женщине пришлось встать на маленький стульчик, ибо ростом она совсем не вышла. Платье было красивое, изящное и облегающее, с V-образными вырезами спереди и сзади. Я разглядывала его, затаив дыхание и гадая, неужели я действительно выйду в нём сегодня в люди? В таком случае, артачиться и показывать характер не стоит. Я послушно надела всё, что дала мне Ли: кружевное чёрное бельё, чулки на поясе, вечернее платье. Оно обняло меня, как вторая кожа, подчеркнув все выпуклости и изгибы. Только от колен начинался небольшой клёш, и ходить в этом произведении моды было довольно неудобно. Но это нестрашно. Я переживу.

После облачения Ли усадила меня в спальне в удобное кресло и позвала ещё одну девушку — улыбчивую симпатичную европейку, смуглую, но крашеную в блонд. Она очень мило лопотала по-итальянски, я понимала её только через девять слов на десятое.

— Do you speak English? — без особой надежды поинтересовалась я, и девушка, конечно, обескураженно покачала головой.

Она сделала мне лёгкий, но выразительный макияж, завила волосы локонами и собрала их на затылке, оставив шею открытой. Как только парикмахер-визажист закончила работу, в ту же минуту в комнату вошёл Витторио. Он выглядел намного лучше, чем в прошлый раз: был гладко выбрит, причёсан и одет в официальный костюм. Похорошел и помолодел лет на пять, к тому же широко улыбался. А когда увидел меня, то театрально замер в восхищении:

— Perfetto (совершенство, ит.)!

Пробыв в оцепенении пару секунд, Витторио снова оживился, подошёл вплотную ко мне, обдав тяжёлым крепким запахом парфюма, и достал из кармана брюк длинную бархатную коробочку. В ней оказалось ожерелье с сапфирами и бриллиантами.

— Для цвета твоих глаз, — негромко пророкотал мужчина, внимательно наблюдая за моей реакцией.

Я же ощущала… тоску. Я отчаянно тосковала по Тимуру: его запаху, его рукам, а главное — ощущению полной безопасности рядом с ним. Уж он-то точно не стал бы поступать со мной так: лишать сознания, похищать, увозить за тридевять земель и запирать там, словно в тюрьме. Его любовь не эгоистична, он видит во мне человека, а не только куклу для удовлетворения низменных потребностей!

Витторио вряд ли был доволен моей реакцией на его подарок, но виду не подал. Надел на меня свой драгоценный ошейник, а потом даже шепнул мне на ухо:

— Sei una donna straordinaria (Ты удивительная женщина, ит.)! — и коротко чмокнул в

открытую шею.

Мы вернулись из спальни в гостиную, и там Витторио завязал мне глаза чёрной шёлковой лентой. Дальше я шла, опираясь только на его сильную руку.

Всю дорогу до ресторана я провела в повязке на глазах. Конспирация просто зашкаливает! Вряд ли я запомнила бы путь или узнала местоположение заведения, куда меня везли: скорее всего, мы в Неаполе, и этот город незнаком мне от слова совсем. Но уж на всякий случай…

Витторио снял с меня повязку сразу после того, как открыл дверь, чтобы помочь выбраться из автомобиля. Мы находились у крыльца большого помпезного здания в стиле Итальянского Ренессанса, ярко освещённого многочисленными прожекторами и лампочками. Сбоку от входа над арочными окнами было написано золотыми буквами название ресторана: Manicaretti (Деликатес, ит.).

— Это заведение моего хорошего друга, — предупреждающе шепнул мне Витторио, коснувшись уха губами, отчего испуганные мурашки побежали по телу.

Посыл ясен: можешь и не пытаться сбежать или найти здесь сообщника. Всё схвачено. Впрочем, этого следовало ожидать. Я ещё дома решила не делать резких движений: понятно, что Витторио весь в напряжении и бдителен как никогда. Пока мне следует набраться терпения и только наблюдать.

Мы медленно поднялись по ажурным ступеням на крыльцо: я тормозила из-за неудобного платья (которое, кстати, тоже не располагало к побегу через туалетное окно, и надо думать, неспроста), а Витторио очень терпеливо и благожелательно тормозил вместе со мной. У порога нас встретил швейцар в пафосной ливрее и услужливо проводил к столику, за которым, к моему большому удивлению, уже сидело двое мужчин и одна дама.

— Это мои хорошие друзья, — представил их Витторио, — Луиджи Карбоне и Густаво Манчини. А это девушка Луиджи, Ребекка.

Так-так, а у нас тут показательная акция под лозунгом "Я отношусь к тебе серьёзно"! Лучше бы признался честно, чем занимается, бинесмен загадочный!

Мужчины были разного возраста и комплекции: Густаво — молодой, худощавый, подвижный, с крупным римским носом и полными губами. Луиджи — более мощный, скорее пожилой, но не старый, с кудрявой седой гривой, делающей его похожим на бюст римского оратора, и благородными чертами лица. Девушка последнего же была юна и свежа, как майская роза — вряд ли старше двадцати пяти — блондинка с тонкой талией и пышным бюстом, подчёркнутым облегающим шёлковым платьем. Меня нельзя назвать плоской, но рядом с ней я казалась неразвитым подростком. Она широко и счастливо улыбнулась и охотно пожала мне руку.

Витторио представил меня всем, и мы сели за стол. Почти тут же прибежал (то есть, он, конечно, шёл, но весьма торопливо) мужчина в белой поварской куртке и колпаке. Он был среднего возраста и комплекции, довольно приятный на вид итальянец с тонкими усиками и внимательными тёмно-вишнёвыми глазами.

— Витторио, друг мой! — воскликнул он, и мой спутник даже привстал, чтобы обнять его. — Как я рад тебя видеть!

Эту фразу я ещё смогла уловить, но дальше он затараторил традиционной, абсолютно неразборчивой итальянской скороговоркой. Витторио отвечал спокойнее, и услышав из его уст "amore mio" (любовь моя, ит.), я вздрогнула. Речь явно шла обо мне. Повар посмотрел на меня с нескрываемым любопытством, а Витторио сказал мне:

— Это Джиованни, хозяин и шеф этого роскошного заведения и мой близкий друг.

— Вы не говорите по-итальянски? — спросила у меня Ребекка по-английски, когда мужчины наконец наговорились и утвердили заказ.

Я отрицательно покачала головой.

— О, я вас понимаю! — беспечно откликнулась девушка. — В общении с таким мужчиной слова и вовсе ни к чему, если вы понимаете, что я имею в виду!

Я только слабо улыбнулась в ответ, не желая развивать эту тему, и спросила её:

— А вы откуда родом?

— Из Нидерландов.

— И что заставило вас покинуть родину?

Она пожала плечами:

— Я люблю Италию. Тут так… тепло, красиво и… такие горячие, щедрые мужчины!

Я почувствовала лёгкую головную боль от содержавшихся в её словах намёков. Да уж, завидная участь: стать содержанкой итальянского мафиози.

Витторио участвовал в разговоре своих друзей довольно поверхностно и внимательно прислушивался к нашей с Ребеккой болтовне. А потом вдруг попросил её рассказать мне о своих отношениях с Луиджи.