Я нахмурился:

— Не люблю сюрпризы.

— А это приятный. Не волнуйся, всё более или менее в рамках стандартной программы. Посмотрим, потанцуем, поедим… Ты… ведь больше не опасаешься появления Витторио?

— Нет. Я волновался только за тебя, но мы же будем вместе, я смогу тебя защитить.

Я следил за судьбой мистера Кастеллано, и мои люди убедились, что он отбыл в Италию. Это, конечно, не значит, что от него не стоит ожидать никакого подвоха, но с таковым легко справится моя охрана.

Не хотелось разлучаться с Никой, но чтобы освободить завтрашний день, пришлось вернуться на фабрику и раздать сотрудникам ЦУ.

Опять я осталась одна — уже и не помню, когда это состояние в последний раз меня так удручало. Словно мы с Тимом срослись в одно целое, и находиться где-нибудь без него стало больно. Я вернулась в свою комнату, чтобы перенести кое-какие вещи, но обнаружила в телефоне сообщение… с итальянского номера Витторио. Его я не добавляла ни в какие чёрные списки — просто не подумала, и теперь очень обрадовалась этому. Послание было удивительно мягким и нежным — даже сердце сжалось от грусти. Я ещё по итальянскому тексту поняла, что оно полно любви и печали, а не гнева, поэтому поспешно закинула его в переводчик.

"Дорогая Нико, очень жаль, что всё так вышло, что мы не смогли толком поговорить и объясниться. Но я понимаю: у тебя есть полное право сердиться на меня, так как я не был честен с тобой в главном. Поверь, я никогда не стал бы обманывать тебя, будь у меня хоть капля надежды, что, узнав правду, ты останешься со мной. Действительность такова: я женат, у меня трое детей и жена из богатого неаполитанского рода — думаю, ты понимаешь, что развод невозможен. В то же время, между нами не осталось никакой близости, мы больше напоминаем партнёров по бизнесу, чем супругов. По молодости было всякое: и страсть, и влюблённость, но потом сошло на нет. Моя жена имеет нескольких любовников и давно не интересуется моей личной жизнью вне семьи. Чёрт, пишу и представляю, как ты морщишь носик, честная и искренняя моя птичка! Именно за это я тебя и полюбил: за твою чистоту, открытую душу, незамутнённый пороком взгляд на жизнь. Я не таков, и потому пил из тебя чистое наслаждение, как усталый путник из горного источника. Мне мнилось, что если мы поженимся по законам твоей страны и проживём какое-то время вместе, потом ты найдёшь в себе силы примириться с моей некрасивой правдой. Я уделял бы тебе всё своё свободное время, жил бы с тобой практически постоянно, у нас была бы совершенно нормальная и законная по правилам твоей страны семья. Мы могли бы завести детей… Моё сердце обливается кровью, когда я это всё представляю и понимаю, что этому не суждено сбыться. Любимая, подумай, пожалуйста, стоят ли все эти условности света нашего с тобой счастья? Я приму любое твоё решение и буду молиться, чтобы ты была счастлива в жизни. Если же твоё намерение сделать меня несчастнейшим из смертных не так твёрдо, как ты сообщила мне по телефону, дай мне знать любым удобным для тебя способом. Я приеду за тобой в любой момент, наплевав на все дела. Как же я проклинаю их теперь за эту задержку, что отняла тебя у меня! Люблю тебя. Вечно твой Вито".

Я крепко задумалась, что стала бы делать, не будь у меня Тима. Раз их с женой брак разрушен задолго до меня, стоит ли придавать ему значение, если, конечно, отбросить мысль о "бизнесе" Витторио? Но поняла, что всё равно не смогла бы так жить. Содержанкой, нарожавшей бастардов. Отщепенкой. Я не была бы представлена ни родителям, ни друзьям, ведь его жена — из влиятельной семьи. А как папа отреагировал бы на новость, что сваты не желают его знать? Нет, нет и ещё раз нет. Так нельзя, это неправильно, унизительно, это изматывало бы меня всю жизнь. К таким мыслям добавлялось предположение о принадлежности Витторио к итальянской мафии, и думать становилось совсем уж не о чем. Я не могу быть тайной женой бандита в чужой стране, эта роль не для меня.

И всё-таки мне было грустно. Оттого, что он любит меня и желает мне счастья, но наша история окончена и больше никогда не повторится. мы случились однажды — больше мы не смогли, и весна отказалась просить за нас.

Платье мокнет в студеной твоей воде, не пуская под кожу смертельных фраз, губы бережно повторяют:

Все рассветы творятся только в живой душе, остальное лишь тени, лишенные Божьих глаз,

Остальное — лишь тени, лишенные Божьих глаз…

И твоя вода меня накрывает.*

Тимур вечером нашёл меня в этом печально-ностальгическом состоянии и, усадив к себе на колени, поцеловал волосы и спросил тихо:

— Ну что ты опять скуксилась?

Я не смогла ему рассказать. Одно дело — конфликт, а тут… не хотелось портить свои впечатления о Витторио, ведь Тим наверняка захочет очернить его намерения в порыве ревности. Всё кончено, а то, кем мой итальянский мачо останется в моих воспоминаниях — только моё дело.

После ужина, во время которого Тим нахальнейшим образом без конца прикасался ко мне (и наши соединённые руки на столе — самое невинное из того, что там происходило!), мы уединились в его спальне и для начала разместились в мягком уютном кресле: я — у него на коленях. Тим вдруг принялся расспрашивать меня о прошлой жизни.

— Странно, что ты до сих пор не замужем, — сказал он, нежно поглаживая мои пальчики. — Учись я с тобой на одном курсе, давно бы окольцевал.

— Для законного брака нужно согласие невесты, — заметила я с усмешкой.

— А я стал бы шантажировать тебя… хм… ну, например, что заявлюсь к тебе в гости в своём костюме неандертальца.

— Больше похоже на подкуп, чем на шантаж!

— Тебе он понравился?! — изумлённо.

— А почему ты удивлён? Я, кажется, говорила, что мне нравится твоя фигура…

— Могу надеть его для сексуальных игр, если хочешь.

Я не удержалась — весело рассмеялась, а потом, немного подумав, кивнула: можно как-нибудь попробовать.

— Всё-таки ты необычная женщина. Потому-то меня и терзает этот вопрос, про твоё замужество. Точнее, НЕзамужество. Неужели никто не предлагал?

— Почему? Предлагали. Я даже один раз чуть не вышла. За аспиранта отца.

— И что случилось?

— Зачем тебе это?

— Практический интерес. Не хотелось бы облажаться.

— Тебе это не грозит. Я не любила его.

— Тогда почему чуть не вышла?

— Так получилось. Он очень сильно любил меня и был таким положительным, что не к чему придраться. Мы долго встречались, но полюбить его у меня так и не вышло.

ТимурКакое блаженство — просыпаться в одной постели с любимой женщиной! Кажется, душа поёт от ощущения этого тёплого хрупкого тела в моих руках… Открыв глаза, я долго наблюдал за тем, как безмятежно спит мой белокурый ангел, но постепенно во мне нарастало чувство, что созерцания и пассивного соприкосновения мне мало. В конце концов, я не выдержал и прижался губами к обнажённому плечу. Ресницы девушки сразу затрепетали, и открылись самые красивые на свете глаза. Ника смущённо улыбнулась:

— Привет! Ты уже проснулся… Который час?

Я пожал плечами:

— Думаю, около семи. Прости, что разбудил. Надеюсь, я не слишком замучил тебя ночью? Я будил свою девушку несколько раз, желая убедиться и насладиться её присутствием в моей кровати. Она откликалась на мои ласки с готовностью и страстью, хотя, конечно, ближе к утру стало заметно, что Ника очень устала.

Но моя ведьмочка отважно замотала головой:

— Всё в порядке, мне даже понравилось.

— Я не буду так делать каждую ночь, просто мне давно этого хотелось, и теперь трудно поверить в своё счастье… Сейчас поцелую тебя… везде — и уйду по делам, а ты спи.

Ника весело хмыкнула, а я принялся обследовать губами её мягкое, горячее со сна тело. Нашёл несколько засосов — к ним отнёсся с особой осторожностью. Местами девушка хихикала и дёргалась, как от щекотки, местами томно вздыхала и выгибалась. Велик был соблазн повторить одно из наших ночных приключений, но я решил поберечь свою невесту: у нас ещё долгий насыщенный день впереди.