— Лаури.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать пять.

— А во сколько был первый клиент?

— В пятнадцать.

— А мужчина?

— Через полгода. Мне ещё было пятнадцать.

— А с кем больше нравилось?

— Всё равно, — с заметной тревогой помялся, но всё-таки договорил: — Противно с любым. Я больше спросом пользовался у мужчин… Но… Просто я долго выглядел слишком милым, но недостаточно мужественным…

— А сколько ты клиентов за день принимал самое большое?

— Тридцать.

— И каково потом?

— Устал очень-очень. Едва дополз до кровати. Болело всё.

— Кровь сворачивается хорошо?

— Да, — прозвучало обречённо.

— Значит, можно причинять боль? Так? И ещё, — Миатс провёл кончиком пальца по гладкой груди опрашиваемого, убеждаясь в догадках: — Следишь за кожей и ныне, да?

— Конечно, господин! Некрасивый гибрид — мёртвый гибрид. Я стараюсь выглядеть нормально, — с долей откровенного подобострастия ответил он. Зрачки заметно расширились. Всем старается угодить, не рассердить больше никого.

— Знаешь, как погибают такие падшие, как ты?

— Да. Тройная доза ларката, если хозяин будет щедр. Тогда это сон. Если будет жаль денег, то одна доза и ножом по горлу. Не больно, но… Это страшно. Я видел случайно, как это бывает. Я старательный, не надо так, пожалуйста! — его горло опять перехватил предательский спазм. Всхлипнул и смиренно развёл руки, принимая право сильнейших на возмездие за непозволительно плохое исполнение повседневных обязанностей. Как же жалок! Все робкие помыслы на шанс стать вольным погасли. Лишь одно стремление осталось теперь: разжалобить, задобрить… Только бы не такую смерть! Как боится её с тех пор, как однажды подсмотрел ужас в глазах товарища, захлёбывавшегося в собственной крови.

— Я отведу тебя к Соулу. Он даст успокоительного. Кажется, надо.

— Не усыпляйте! Я… Я буду старательным! Не надо! — взвыл гибрид. Грохнулся на колени и потянулся к кузнецу длинными хрупкими пальцами. Гаур хрипло выдавил внезапно слова утешения:

— Нет-нет! Напиток, чтобы выспаться! Я тоже как-то пил такой. Вкусный! Правда! Не бойся! Я не обижу! И никому не позволю обидеть! Здесь ты равный, просто… Ты так похож на григстанина! Сложно отличить! Прости меня, ладно? Прости!

Лаури растерянно прижал пальцы к губам, хлопая длинными ресницами. Распутать полученную информацию в логичное плетение никак не получается. Пошли к лекарю втроём. Здесь их и отыскал Ланакэн. Заметив жавшегося в сторонке Гаура, нервно задал первый возникший вопрос:

— Что произошло с Лаури?!

— Он… Я его ударил, — с вызовом отозвался Тиннарис, подходя впритык к Осилзскому.

— Ты ударил бывшего падшего?! После того, чего он наслушался от старейшин? Да как же можно?! — даже слова подходящие от ярости не подобрать!

— Накажешь? — равнодушно поинтересовался Гаур.

— Конечно! — процедил наследник Шамула, жёстко изучая не отличающегося особой высотой оппонента с разницы собственного роста. И тут произошло то, чего никто не ждал. Между ними вклинился Лаури и предложил:

— Не надо! Нельзя чистокровного из-за гибрида наказывать! Это нельзя! Неправильно! Накажите меня!

Лицо Тина исказила незнакомая сопернику гримаса. Только стоявший рядом Соул узнал: такое же выражение было у Гаура, когда вынырнул из сна после сражения под кромовыми фермами. Выражение боли. Он теперь не мог оторваться от созерцания обиженного им. Ланакэн ненароком хмыкнул. Кажется, здесь вмешательство уже не понадобится. Сам того не осознавая, обидчика наказал новичок вполне самостоятельно.

Пока Силион ходила готовить завтрак, Осилзский наткнулся на подзабытую давнюю находку. Прозрачный синий камень красиво искрится в отсветах масляного светильника. Когда-то подумывал его продемонстрировать григстанке, да так и не дошли руки. Покрутил в пальцах, любуясь бликами на стене. Безделица, скорее всего, ценная, однако совершенно бесполезная здесь. Хотя и привлекательная. После некоторых колебаний, положил на видное место на столе. Почему-то подумалось, словно такая вещица куда интереснее женщине. Едва успел отойти, как Безумная Красавица вернулась. В полумраке норы странный предмет сразу же привлёк бывшую наследницу Руали. Она неуверенно подцепила кристалл ногтями, покрутила перед огоньком и тихо заметила:

— Крайне дорогой предмет. Сапфир… Думаю, многие граждане мечтали бы обладать настолько громадным сокровищем. Здесь можно найти и такое? Если Вас интересует моё мнение, то не следует распространяться о подобных находках, особенно, вне стен Убежища, — аккуратно отложила в сторонку и принялась расставлять тарелки.

— Он тебе нравится? — с долей раздражения уточнил Ланакэн.

— Да, конечно. Хотя и не хватает обработки, однако настолько чист, что даже так видно качество. В нужный момент может стать решающим в определении власти иногда и такая мелочь. Хотя… Ну, просто красивый, — наконец сконфуженно признала своё мнение. И нравится он юной воительнице всего-навсего из-за цвета, только это показалось постыдным — уж совсем наивно звучит. Человек не упустил, насколько малышка старается выглядеть сильнее и старше, чем есть на самом деле. Хмыкнул себе под нос, борясь со смехом.

— Так бери себе. Мне-то что с ним делать?

— Мне?! Взять?! — от удивления застыла, так и не поставив в нужное место посуду.

— Ладно… Я не умею делать подарки. Возьми и всё. Ага? — судя по откровенному недовольству — слов потребовалось с точки зрения бойца уж больно много для эдакого случая.

— Но… Это же драгоценный камень! — словно ребёнку принялась растолковывать она.

— И что? Мне его теперь распилить и съесть на завтрак? Ты же вроде собиралась покормить меня? Вот и корми, пожалуйста, чем-то более легко перевариваемым, чем осколки местного гравия. Хватит препираться уже, а? — выжидательно заглянул в котелок и сел ближе, всем видом давая понять, насколько твёрдо убеждён в закрытии темы разговора. Высокородная пододвинула ему кашу и всё с тем же недоумением взяла подношение. Когда вышла в соседнюю комнатку, Осилзский исподтишка пронаблюдал за дальнейшими действиями своей специфической любовницы. Она, словно дитя, тыкала ногтем осколок весьма прочного материала, любуясь на отблески внутри, а затем с нежной благодарностью покосилась на дарителя. Кажется, он остался доволен реакцией. Его волнение, хоть и скрывает, уловила сразу. Фермерский беглец не освоил способов проявления симпатии, стандартных у вольнорождённых. Поэтому норовит расправиться с ситуацией наскоро, не заострять внимание.

Кто-то нерешительно постучался. Заглянув за завесу, Силион поспешно отступила, ощутила, как заполыхали щёки, и юркнула вглубь помещения, где свет не стал бы подчёркивать её смущение под обрадованно вспыхнувшим страстным взором Миатса. Ланакэн по замешательству женщины узнал, кого следует ожидать. Напряжённо втянул в лёгкие воздух подземелья с минеральным безжизненным привкусом, принудил себя исполниться отчуждённостью и пригласил раннего гостя. После совершенно официального приветствия (а бывший слуга ничем не нарушал принятого у григстанов этикета, известного ему во всех нюансах), Боир развернул запелёнатый в ткань клинок и протянул новоиспечённому дворянину, медленно проворачивая рукоять крепкими толстыми пальцами. В его чёрных глазах горит нетерпеливый интерес. Осилзский присмотрелся к мечу и жестом предложил выйти из тесной каморки в тоннель. Сделал несколько взмахов, погладил ладонью полотно.

— Следует проверить на прочность. То, что вижу сейчас — великолепно! Но этого мало… Хотелось бы увидеть его в деле, — похвалил предводитель Сопротивления, любуясь настолько непохожей на принятую в человеческих кузницах сталь.

— По прочности уж точно крепче всего будет, что здесь у вас хоть раз ковалось! Проверьте! Если сможете легко сломать — накажите. У Вас есть на то право! Я оставлю Вам — отдадите тому, кому сочтёте нужным. Да… И вот этот. Я дал ему имя — «Разрушитель мечей». Мне рассказали, что Вы давали задание придумать нечто подобное. Вот это и есть клинок, способный попортить вражеское лезвие. Как минимум — затупить, — мастер даже не скрывает гордости, описывая следующее изделие. Нечто совершенно необычное: односторонняя заточка оставляет возможность использования для нанесения рубящих и колотых ран, но по обуху и всему полотну сбоку вставки из материала, некогда обнаруженного в подземных ходах при исследованиях Осилзского и его товарищей. Попытка не выказать преждевременного восторга практически полностью провалилась. Именно то, о чём думал изначально наследник Аюту! Попробовал в движении. Оружие послушно, хотя требует определённо приноровиться к форме.