— Ндуву! Тебе со мной не справиться! Ты знаешь: я владею клинком лучше! Остальных он сам уже вывел из строя. Уходи! Нас было мало, но победили мы! Не бросятся же твои люди на наследницу Руали? Не так ли? Ведь кто знает, что последует затем! Нарушение Законов Разума карается лишением гражданских прав! — чётко прокричала юная мечница, не опуская окровавленного оружия. Сейчас в её чертах нет ничего детского: лишь ледяной пробудившийся интеллект.

— Я всегда говорил: лучше было бы тебя убить. Безродное получеловеческое отродье! Надеюсь, смогу ещё когда-нибудь исправить оплошность! — хрипло прошипел её последний близкий родственник. Он бледен, будто мел, только глаза ярко сияют на окаменевшем от представшего зрелища лице. Такого никто из григстанов не ожидал. Они начали медленно отступать. Риул, пользуясь затишьем, подобрался поближе к поверженному руководителю. Ланакэн тяжело встал и подобрал меч, не отрывая взора от неожиданной спасительницы.

Вскоре они остались одни. Сражение длилось столь недолго: кроме одного единственного трупа ничего не напоминает о нём. Остальные лишь ранены, поэтому убрались с поля боя, пока ещё что-то не пришло странной группке на помощь. Соул аж присвистнул от состояния убитого. От малышки никто не ожидал эдакого умения. Судя по застывшему взгляду… даже она сама. Спасённый не упустил её ошеломление от произошедшего. Девушка не смеет и шелохнуться, а в расширившихся тёмных зрачках читается отчаянный ужас. Маленькая ладошка, всё ещё лихорадочно сжимающая рукоять, готова выронить единственное сокровище. Ланакэн аккуратно подошёл к подопечной и на всякий случай взял за локоть, лишая возможности в безумии использовать непредусмотренный талант против своих же сторонников.

— Другого выхода у тебя не было. Ты спасла меня. Не догадывался, что ты столь умело владеешь этим. Первый раз? Это всегда тяжело, — как можно рассудительнее произнёс он. Тяжёлый вздох в ответ. С величайшим трудом заставив себя двигаться, григстанка обернулась и уткнулась лбом в сильное плечо опекуна: тело бьёт крупная дрожь, дышать и то непросто. Он прав. Но всего не знает, да и не смог бы, наверное, никогда разобрать полностью. Такой жертвы ради него Силион и не намеревалась приносить, но случившееся уже нельзя изменить. Да и нынче выбор пал бы аналогично. Судьба расставила в её жизни сегодня все точки, отрезав любой шанс на возвращение. Отныне мосты назад сожжены. Да и были ли они прежде? Только траекторию вперёд тоже застит плотная дымка неясности. Всё-таки среди человеческого окружения совершенно своей стать нереально. Как бы ни хотелось. Надо справиться с обуревающей истерией. Ещё слишком слабый мозг едва ладит с рассудком, ускользающим в зыбкую даль. Кто знает, как бы поступила, если б не близость уверенного и мудрого существа, однажды уже решившегося пойти против всех ради незнакомки, нуждающейся в поддержке.

Риул чуть слышно отметил:

— Может быть, дать ей попить? У меня с собой немного воды есть. Пусть присядет на немножко.

— Некогда! Если они передумают, нас уже ничто не спасёт! Да и труп не бросят! — перебил его Соул, удивлённый переменой в Шоу. Картограф хмуро посмотрел на резкого товарища и пожал плечами: в чём-то выводы верны, однако произошедшая трагедия является достаточно веской причиной для небольшой остановки. Но все на сей раз послушались Нгдаси, остававшегося по-прежнему лишь слегка взвинченным после очередного в его жизни боя. Произошедшее его мало тронуло. Доверие не проснулось, ибо подумалось: причины, вызвавшие неординарный поступок, могли быть самые разнообразные — от личной неприязни и до недоучтённой случайности. Поэтому маленькая группка, готовая уже к любым непредвиденным обстоятельствам, поспешила покинуть место нападения.

Когда Убежище прикрыло своими чертогами, все разошлись. Слух, как в безвыходной ситуации выручила предводителя Сопротивления полоумная григстанка, весьма скоро разлетелся по поселению. Одни разделили настороженность лекаря, другие перешли на сторону меньшинства, поддерживающего новую жительницу пещер, но безучастным никто не остался. С нынешнего мгновения тем для обсуждений и споров хватит на несколько дней. Размышлений случившееся прибавило и участникам события. Особенно много хаоса у неугомонного Осилзского в сердце. Ведь выяснилось, что сам себя обманывал изначально безобидностью девочки: меч на поясе отнюдь не игрушечный, пользоваться им умеет на уровне кровного кандидата, ориентируется на просторах Оутласта великолепно… А дальше какие сюрпризы?.. Привеченная им против воли окружающих, высокородная полоумная спасла ему жизнь; только, по-прежнему, выразить благодарность очень сложно. С одной стороны, есть необходимость хотя бы сказать элементарное «спасибо», с другой… Ну, не казнить же её из страха вероятности будущего противостояния?! И ещё… это доверчивое касание её лохматой головки… Будто во Вселенной для Силион осталась лишь одна точка соприкосновения, удерживающая от падения в бездну прострации и отторжения существования… И почему-то пред внутренним взором вновь её преображение из застенчивой худышки с трогательными малахитовыми омутами доверчивых очей в непобедимую воительницу со сверкающей голубой сталью молнией, завершающей каждое отточенное годами движение. Разве это нормально?

Ланакэн вошёл и остановился, наблюдая за перемещениями малышки. Не верится, что именно она сумела сохранить его жизнь: робкая и несмелая… И всё же… именно Силион подарила ему возможность лишний раз дышать, слушать и наблюдать сейчас за тем, как она застилает своё нехитрое ложе. Вскоре девушка обнаружила постороннего у себя за спиной и стремительно обернулась, мгновенно успокаиваясь при виде защитника. Бестактность человека, проникшего в жилище без единого звука, испуга не вызывает, принимаемая почему-то само собою разумеющимся фактом.

— Кажется, я обязан тебе своим спасением. Не особенно люблю быть кому-либо обязанным. Может, я мог бы тебе чем-то отплатить, отблагодарить как-то за оказанную услугу, — коряво начал он, но сбился. Всё-таки почему-то не умеет по-настоящему чувствовать себя признательным григстанке. Понимает, что не прав, но ничего с собою не поделать.

— Не стоит, господин мой. Я должна была так поступить, иначе нельзя было, — от оказанной неслыханной благодарности юное лицо залил непрошеный румянец.

— И всё же мне стало бы легче, если б удалось исполнить какое-нибудь твоё пожелание, даже самое нелепое, — настоял Осилзский. Собеседница надолго задумалась. Видимо есть у неё что-то в фантазиях, однако смелости не хватает вымолвить вслух. Мужчина заинтересовался и торопливо приободрил, норовя казаться несерьёзным:

— Смелее! Не каждый день предлагают выполнение любых грёз. Я, конечно, не кудесник и не чародей, однако по мере возможного постараюсь.

— И… не будете… смеяться? Или презирать? — сорвалось у неё.

— Нет. Обещаю, — несколько оторопел покровитель. По мягким щекам ещё ярче расплескалась краска стыда, но отступать поздно, каприз рвётся наружу.

— Я…

— Смелее! Я жду!

— Можно мне попросить… Я… я видела, как такое делали другие из вашего рода. У человеческих женщин и мужчин так поступают, а у григстанов — нет… Никогда! Я видела… они так непонятно соединяют губы… Им нравилось это. Я… хотела бы попробовать… Нельзя… да?..

Она окончательно стушевалась, переминается с ноги на ногу, но… слова уже прозвучали. Остаётся ждать ответа. А собеседник с ним не спешит от неожиданности. Боец ожидал от чудаковатой соседки многого, но… такого! Просьба и нелепая, и неловкая, и чрезвычайно интимная… Слово дано. Надо исполнять. Да и, собственно, выполнение его из себя страшного ничего не представляет. Только уж…

— Хочешь, чтобы я тебя поцеловал? Правильно? Ладно, — невнятно пробормотал гость и грубовато привлёк маленькое существо к себе. Внезапное согласие застало врасплох. За то длительное время, которое он не прикасался к женщине, Ланакэн, надо признать, несколько потерял былую ловкость, равно, как и нежность. И всё же не совсем понятное долгое касание его влажных губ принесло необъяснимое наслаждение. Когда сильные пальцы нового предводителя Сопротивления, наконец, разжались, выпуская на волю ещё влажный после купальни тяжёлый шёлк роскошных волос, григстанка едва дышала. Пережитое с трудом укладывается в уме. Безумная Красавица несколько мгновений не осознавала действительность, побледнела, а затем зарделась пуще прежнего, отчего немного выглядывающие уши сделались похожими на лепестки речных цветов.