(9:40.) Эти мифологические образы и их система верований в значительной степени разделялись всеми — крестьянами и богачами. Тогда они были очень эмоционально заряжены. Независимо от того, рисовал ли художник святых или апостолов как героические фигуры, как воплощенные во плоти идеи или как естественных людей, он комментировал взаимосвязь между естественным и божественным.
В некотором роде эти стилизованные фигуры, которые обозначали образы Бога, апостолов, святых и так далее, были подобны своего рода формализованной абстрактной форме, в которой художник изобразил все свои эмоции и все свои убеждения, все свои надежды и недовольства. Пусть никто не делает Бога Отца похожим, например, на простого человека! Его нужно видеть в героических измерениях, в то время как Христа можно было бы показать в божественных а также и человеческих качествах. Дело в том, что образы, которые художники пытались изобразить, изначально были ментальными и эмоциональными, и картины должны были отражать не только сами себя, но и великую драму взаимоотношений бога и человека, а также напряженность между ними. Сами картины, казалось, оживляли небесную орду. Если никто не видел Христа, то там были его изображения.
Это был совершенно другой вид искусства, чем у вас сейчас. Это была попытка объективировать внутреннюю реальность так, как она воспринималась через определенную систему убеждений. Независимо от того, соглашался художник с определенными вопросами или нет, система убеждений существовала как невидимая основа. Эта напряженная сосредоточенность, объединившая системы верований, это напряжение между ощущаемым субъективным миром и физическим миром, а также редкость изображений, которые можно найти в других местах, привели искусство к этому великому расцвету.
Позже, когда человек настаивал на большей объективности определенного рода, он решил, что изображения людей должны выглядеть как человеческие существа, со слабыми и сильными сторонами. Героическая форма начала исчезать. Художники решили придерживаться изображения природного мира таким, каким они видели его своими естественными глазами, и отбросить обширное поле внутренних образов. Некоторые наброски да Винчи уже демонстрируют эту тенденцию, и он очарователен, потому что с его несомненными художественными наклонностями он также начал проявлять те тенденции, которые приведут к рождению современной науки.
(9:57.) Его записные книжки, например, касались мельчайших наблюдений, сделанных над аспектами самой природы. Он объединил в высшей степени оригинальное, сильное воображение с очень продуманной точностью, своего рода скрупулезностью, которая привела к детальным наброскам цветов, деревьев, действия воды — всех явлений природы.
Итак: Рисование такого рода процветает в ваше время совершенно по-другому, в некоторой степени отделенное от своих истоков — например, в очень сложных планах инженеров; единство, скажем, точного рисования и математики, необходимых в определенных науках, рисование [требуется] для всех изобретений, которые сейчас являются частью вашего мира. В вашем мире технология — это ваше искусство. Именно с помощью технологий и науки вы стремитесь понять свои отношения со Вселенной.
(Пауза.) Наука до недавнего времени предоставляла вам единую систему убеждений, которая только сейчас разрушается — и, если вы простите меня (улыбка), ваши космические путешествия были просто физическими попытками проникнуть в то же самое неизвестное, что другие народы в другие времена пытались исследовать другими способами. Технологии ответственны за тот факт, что так много людей смогли увидеть великие картины мира, либо непосредственно, либо через репродукции, и с работами великих мастеров знакомы больше людей, чем когда-либо при их жизни.
Однако вид использует эти условия для того, чтобы картины великих мастеров могли служить образцами и импульсами не просто для создания экстраординарных произведений искусства, но и для того, чтобы пробудить в человеке те эмоции, которые привели к появлению картин.
(10:05.) Дайте минутку… Человек всегда делает все возможное или делает все для него возможное, когда видит себя в героическом свете. Хотя Римско-католическая церковь дала ему мощную, целостную систему убеждений (пауза), ныне по многим причинам эти убеждения изменились так, что разделение между человеком и Богом стало слишком большим. (Пауза.) Человек-грешник взял верх над человеком — дитем Божьим. В результате, особенно в искусстве, человек превратился в героическую фигуру, а затем в естественную. (Пауза.) Любопытство, которое было направлено к божественности, стало направлено к природе. Человеческое чувство исследования привело его тогда к тому, что он начал рисовать более естественные портреты и образы. Он также обратился к пейзажам. Это был неизбежный процесс. Однако по мере того, как это происходило, [человек] начал больше проводить различия между миром воображения и миром природы, пока, наконец, он не убедился, что физический мир реален, а мир воображения — нет. Так его картины становились все более и более реалистичными.
Таким образом, искусство стало привязываться к явлениям, происходящим прямо на глазах. Следовательно, в некотором смысле это могло предоставить человеку не больше данных, чем у него было раньше. Образные интерпретации казались притворством. Искусство в этих условиях, в значительной степени превратилось сейчас в служанку технологии: инженерные планы, математические диаграммы и так далее. То, что вы называете абстрактным искусством, пыталось обратить вспять этот процесс, но даже художники-абстракционисты не верили в мир воображения, в котором были какие-либо героические измерения, и эта фаза в значительной степени преходяща.
Я хотел упомянуть, что использование человеком перспективы в живописи стало поворотным моментом (в начале 15 века), поскольку оно предвосхитило поворот искусства от его воображаемых красок к более конкретному физическому отображению — то есть в значительной степени после этого игре воображения не было позволено "искажать" физическую систему отсчета. Все это включало в себя запуск врожденных способностей в определенные моменты времени у вида в целом и у отдельных особей, поскольку их цели и цели вида сливались воедино.
(Долгая пауза в 10:19.) Конец диктовки. У вас есть вопрос?
("Ранее сегодня мы говорили о самоубийстве миссис Стеффанс, которая раньше жила в этом доме…")
Я знаком с этой дискуссией. Рубурт не замечал ни одной из прошлых депрессий этой женщины. В каком-то смысле вас привлек этот дом, как я уже упоминал (в 1975 году), из-за его современного характера и соседства, но также и потому, что он поставил вас в другое положение, в другой социальный контекст. И это был контекст, в котором миссис Стеффанс действовала по-другому.
Дом, как вы помните, был в высшей степени официальным, безупречно чистым. [Миссис Стеффанс] пыталась жить снаружи, в то время как она всегда была озабочена внутренними проблемами, и это с вашей стороны свидетельствовало о творческом напряжении между ними. То есть вы могли бы определенно использовать эту атмосферу там, где она не смогла.
(Пауза.) В некотором роде сам дом стремился к гибкости, большей открытости по отношению к стихиям, и по этой причине женщина была привлечена к нему. Вы не реагировали на какие-либо негативные влияния в этом отношении, но в некотором роде благодаря своему творчеству помогли примирить конфликтующие элементы.
Конец сеанса. Рубурт был прав насчет вашего сна (прошлой ночи), и, если вы помните, я всегда поощрял вас двоих в таких действиях (вспоминать сны).
("Да, Сет. Большое спасибо. Спокойной ночи.")
(10:28 вечера Как только она преодолела медленное начало, Джейн значительно ускорила свою речь. "Сеанс действительно хорош", — сказал я ей. "Особенно я хочу перечитать материалы по искусству".
