— Папа хотел сообщить тебе, но я попросил не делать этого: решил преподнести тебе сюрприз.

— Могу сказать, что сюрприз удался, — Николо взял тонкий кусок красноватого мяса и положил его в рот. Вино, ароматная говядина со специями — как бы ему уже к вечеру не пожалеть, что пошел на поводу собственных желаний.

— Мне хочется, чтобы мы стали настоящими друзьями, Николо, — заявил камерленго, наполняя бокалы. — Не просто союзниками, но друзьями, как это бывает с людьми.

— Я не против, но только давай обойдемся без мужеложества. Хорошо?

Они засмеялись. Николо подумал, что в его жизни друзей не случилось. Кто угодно: приятели, соратники, единомышленники, коллеги, партнеры, любовницы, но не друзья. От предложения Конти он не чувствовал угрозы. Общаться с камерленго ему не претило, их взгляды на будущее Церкви во многом сходились, да и в последнее время они помогали друг другу.

— А тебя не останавливает тот факт, что дружба со мной, не принесет тебе особых дивидендов? У меня нет последователей и учеников в Ватикане. Я — человек Климента. Причем, исполнитель, а не инициатор. И ты прекрасно знаешь, что многие меня не очень жалуют.

— Разве у дружбы должна быть выгода?

— Не знаю, — сказал Николо, — я в этом вопросе не очень силен. Хотя уже далеко не молод.

— Я тоже, но мы ведь можем попробовать.

— Почему бы и нет, — согласился Николо, и они пожали руки. — Но хочу предупредить, что я не самый удобный друг.

— Я это знаю. И готов.

Глава 29.

Бернар.

Сказать, что ситуация безнадежная, он не мог. Но то, что их возвращение к своим войскам становилось сложнее, это понимали все. Маршрут, которым они прибыли, превратился в заполненное вампирами пространство, с севера к ним продвигались поисковые группы врага, так что оставаться в квартале, где жила Джеки — значит спокойно дожидаться расстрела. Кровососы пленных не брали.

Он попробовал запросить поддержку, но ему честно отказали: коалиция направила все войска к стадиону, чтобы успеть до подрыва ядерного устройства, так что им придется возвращаться самостоятельно или, как посоветовали в штабе, найти укрытие и подождать примерно сутки.

Восточное направление вело в противоположную от их позиций сторону, на юге начиналось сражение за стадион, так что он никак не мог определиться с маршрутом. Им повезло, что кто-то из пилотов ударил по приближавшимся с севера кровососам ракетой, что притормозило их, но скоро они начнут дальнейшее продвижение.

Бернар подумал о том, что уже второй раз за последнее время оказывается в не самой удобной ситуации. Но размышлять о судьбе можно долго, а маршрут сам себя не построит.

Восточнее таунхаусов находилась старая мечеть. Он спросил у Джеки, показав ей на планшет:

— Не знаешь, что там сейчас?

— Был судебный участок, как укрытие не использовали вроде: здание старое и ветхое. Мечеть вообще планировали сносить.

Два километра по пустынному шоссе, и они доберутся до мечети. На спутниковых снимках никаких блок-постов им повстречаться не должно. Он отдал приказ выдвигаться и взять приличный темп. Скоро наступит рассвет, и они потеряют все преимущества в виде ПНВ и относительно скрытного перемещения.

Бернар немного опасался, что сын Джеки повлияет на темп не самым лучшим образом, но мальчишка бежал рядом с Солано и не жаловался. Он вспомнил своих детей и подумал, что им бы это показалось отличным поводом для нытья.

Каждые двести метров он делал короткую остановку, осматривал мечеть и прилегающую к ней территорию через прицел винтовки, а также сверялся с данными спутников и высотных дронов.

На полпути к цели все как по команде остановились, когда услышали череду взрывов на юге: на позиции кровососов возле стадиона обрушились ракеты и бомбы. Это радовало не только потому, что вампирам не удастся взорвать устройство, но еще и потому, что противник будет занят обороной и не сможет выделить дополнительные силы для их захвата.

Они добрались до мечети, за которой виднелись развалины христианской церкви. Странно, что вампиры оставили их практически в центре города: он успел отметить, что Урошевац активно застраивался все годы, пока находился в их власти.

На входных дверях висела цепь с грубым железным замком, который быстро перерезали портативной горелкой. Джеки с уважением посмотрела на этот инструмент. Мальчик подошел к ней и обнял. Она что-то прошептала сыну, а бойцы Бернара уже открывали двери, которые издавали при этом громкий скрежет. Он инстинктивно оглянулся: но поблизости не было жилых домов — только несколько магазинов и еще каких-то административных зданий. Но и в них мог скрываться враг.

Внутрь сперва зашли Отто и Шарль, прошло несколько минут, и они дали сигнал, что внутри никого нет. Бернар с Солано закрыли дверь, когда все укрылись в мечети. Его беспокоило то, что срезанный замок станет всем заметен, но он надеялся, что не найдется желающих узнать, кому понадобилось попасть в судебный участок.

Бернар ожидал увидеть внутри стеллажи с архивными документами, но обнаружил только несколько металлических стоек и четыре пластиковых стула. Больше никакой мебели, никаких других вещей, кроме разбитой посуды и двух древних мониторов с треснувшими экранами: кто-то основательно подчистил помещение. Джеки, казалось, прочитала его мысли:

— Бумагу и все деревянное вытащили для отопления, так что нечему удивляться.

У этого имелась и положительная сторона: если здесь уже побывали горожане и вытащили все, что могли, то вряд ли вернутся сюда еще раз.

Он обошел помещение по периметру: окна с тонированными стеклами располагались на высоте пяти-шести метров от пола и представляли собой подобие средневековых бойниц, имелось еще два выхода в сторону разрушенной церкви. Они оказались открытыми. Держать оборону здесь будет тяжело в случае атаки, так как никаких толковых укрытий в зале мечети не было, однако искать другое место для укрытия он не решился: рядом дорога, что облегчит эвакуацию, когда за ними отправят помощь.

Он распределил людей по залу так, чтобы контролировать все три входа в мечеть, а после этого отправил координаты в штаб.

Солано с какой-то ностальгией произнес:

— А ведь я здесь часто бывал. На заседаниях, когда вызывали свидетелем.

— И?

— Да просто вспомнил.

— Джеки, — Бернар обратился к женщине, — не хочешь сообщить оставшуюся информацию?

— Нет. Она не настолько срочная, к тому же если я ее раскрою, то мы потеряем какую-либо ценность для твоего начальства, солдат.

— Логично, но можно называть меня просто по имени — Бернар.

— Хорошо, Бернар.

Он осторожно сел на пластиковый стул, который опасно заиграл под его весом, но не сломался.

— Можно поесть. Нужду справляйте в правом углу. На улицу лучше не выходить.

— Это нельзя делать, — внезапно возразил Отто, чем сильно удивил его.

— Почему же?

— Мечеть, грех.

— Нет, от Мухаммеда я бы еще ожидал такого заявления, но от тебя…

— Я — мусульманин, командир, а он — нет. Будем выходить на улицу.

Бернар замешкался: наемник оспорил его приказ. Нет, возражать и дерзить ему пытались многие, так что он знал, что нужно делать, но все же Отто в чем-то прав. Но его выручил Шарль:

— Отто, брат, это не мечеть. Уже. Это судилище неверных, они осквернили его тем, что судили здесь по своим законам, а не по Корану, так что Аллах не станет гневаться на нас, если мы будем делать так, как сказал командир.

Наемник что-то пробурчал, но потом согласно кивнул головой. Солано усадил на стул сына Джеки и спросил:

— Как ты, парень?

— Нормально, — ответил мальчик. Джеки подошла к сыну и провела рукой по его плечу, затем поправила вязаную шапку сына.

— Есть хочешь? — поинтересовался Бернар у мальчишки, но тот замотал головой.

— Сколько мы здесь пробудем? — он ждал этого вопроса от Джеки.

— Не знаю. Столько, сколько понадобится нашим, чтобы обеспечить безопасный коридор для возвращения. Сейчас все заняты этим чертовым стадионом.