Кровососы попытались включить несколько мощных прожекторов, но каждому из них хватило по два-три выстрела, и люди Бернара с минимальными потерями заняли еще шесть трехэтажных домов, на которых маленький жилой массив и закончился. Теперь от следующего городского района их отделяла широкая четырехполосная дорога, за которой находилось какое-то промышленное предприятие. Забор из сетки, длинные складские ангары и большое производственное здание из белого кирпича.

Бернар скептически посмотрел на эту ровную пустую дорогу и решил, что без поддержки им ее не пересечь.

Опять начался минометный обстрел, и он с грустью подумал, что мин у вампиров много, а солдат у него мало, так что приказал не подходить к окнам. Контролем за возможным приближением противника занимались дроны наблюдения.

Он решил немного отдохнуть и поесть: достал флягу с водой, пачку галет и сушеную говядину, нарезанную соломкой. Он предпочитал натуральное дегидратированное мясо модным и без сомнения эффективным протеиновым плиткам, в которые кроме животного белка добавляли кучу витаминов и микроэлементов, но которые по вкусу мало отличались от подошвы ботинка. Что мешало производителям плиток добавить в них приличные ароматизаторы, для него оставалось загадкой. И это был мировой заговор производителей питания для военных. Ему удалось попробовать сухие пайки голландцев, немцев, поляков и испанцев, не считая родного французского, и везде еда не баловала богатым вкусом. Организм получал необходимые вещества и элементы, но не получал удовольствия.

Ему безумно захотелось пива. В перевернутой вверх-дном чьей-то спальне с какими-то веселыми рисунками на обоях. В такой обстановке он с трудом сдержал слюну. Так сильно на него накатилось желание сделать несколько глотков холодного, но не ледяного, пива. Он улыбнулся этому желанию: вот так и проявляется алкоголизм в начальной стадии, когда хочется выпить в не самой подходящей обстановке.

В комнату залетел дрон-наблюдатель: пластиковая коробка с двумя несущими винтами сверху и двумя маневровыми по бокам. Несущие винты прикрывали аллюминиевые каркасы-обручи. Батарея питания крепилась к дну коробки, которую напичкали камерами и датчиками.

Дрон завис у входа, что позволяло предположить, что машина действует по собственному алгоритму, а не управляется оператором. Бернар махнул ей рукой, словно здороваясь и словно аппарат мог оценить такое радушие. Дрон как-будто застеснялся и покинул помещение.

Он подумал о том, что атака стоила меньше жизней, чем он предполагал, но такой ошибке можно только радоваться. Теперь его отряду надо будет удерживать захваченные позиции и ждать, когда у штаба коалиционных войск проснется желание воевать по-настоящему.

Бернар понимал, что полтора месяца опереточной осады никак не повлияли на способность вампиров защищаться. Город снабжался провиантом с юга и востока, вместо атомной электростанции энергию вырабатывали несколько угольных, о чем свидетельствовал постоянный смог над Урошевацем. Кошмар экологов и защитников окружающей среды, но само это место являлось кошмаром. Прослужив много лет в армии Французской республики, он имел некоторое представление, как принимаются решения высшим командованием и бюрократами, однако гоняться по пустыне за исламскими фанатиками и вести полноценную войну с другим биологическим видом подразумевает иной подход.

Будь его воля, он бы просто задействовал тысяч двести кадровых солдат при поддержке авиации, которые управились бы с чертовым анклавом за неделю. Но политики выбрали другой путь: переложили войну на плечи добровольцев, которых собирала и оплачивала католическая церковь. Покойный Катру точно стал бы одним из добровольцев, но, увы, «Дрейк» отплатил ему за казнь своих людей.

После того, как в желудок попала еда, желание выпить пива испарилось. Он связался с командирами соседних отрядов и узнал, как обстоят у них дела. Из услышанного получалось, что основная масса вампиров-защитников находилась на его участке. Это озадачило Бернара: ему показалось, что кровососы выставили для обороны не так уж и много солдат, что выглядело подозрительно. У них пока значительный перевес в живой силе, и почему бы тогда не укрепить окраины Урошеваца достаточным количеством бойцов?

Ответ на этот вопрос он получил через час, когда на крышу дома упал первый фугасный снаряд. Стены вздрогнули, а он подумал о том, что артиллерию первыми задействовали вампиры, а это означало, что кое-что из тяжелого вооружения у них осталось даже после первых авианалетов.

Он приказал всем спуститься на первый и подвальный этажи, так как снаряды ложились точно по крышам. Огонь корректировался грамотно.

Бернар доложил Тарандину, что кровососы задействовали пушки, на что тот недовольно прошипел:

— Сейчас передам нашим «гениям» в штабе, может, хоть этот факт, заставит их принять участие. Пока они меня кормят угрозой трибунала, хотя мне интересно, как это вообще возможно в правовом аспекте.

— Я бы мог тебя проконсультировать по этому вопросу, — засмеялся Бернар, — но позже, как только ты устранишь причину моего беспокойства.

— Пошел работать над этим.

И пока Тарандин «работал», артиллерия вампиров тоже трудилась, причем весьма эффективно: восемь человек убитыми и десяток раненых. Эти солдаты просто не успели вовремя укрыться. Бернар помрачнел: вот он и получил ожидаемые цифры потерь. Он, конечно, понимал, что находится в зоне боевых действий, а на войне убивают, но всегда оставался сторонником выполнения задач с минимальными потерями. Смерть людей, которыми он командовал, действовала на него угнетающе, так как он начинал примерять на себя ответственность за случившееся. Армейские психологи всегда обращали внимание на эту его черту, заставляя относиться к выполнению работы с меньшей эмоциональной вовлеченностью, но он не всегда мог следовать этому мудрому совету.

Бернар еще раз потревожил Тарандина:

— Сделай что-нибудь, иначе они нас расхерачат в мясо. И все будет зря.

— Я тебя понял, — ответил русский и отключился. Бернару оставалось только ждать. Ждать атаки вампиров, ждать помощи авиации, ждать смерти, ждать спасения.

Глава 18.

Гектор.

Он совсем отвык от того, что подчиненный может ему не просто возражать, но и дерзить. Первым порывом Гектора стало желание ударить наглого молокососа в лицо, чтобы хрустнул нос, а зубы влетели в глотку, но порыв остался порывом. Такие методы он использует через двадцать минут, если чертов корм не успокоится. А этот юный гуманист сейчас получит моральную взбучку.

— Рядовой, у вас есть родители?

— Да, сэр, но как это связа….

— Молчать, если я не спрашиваю. Они оба живы?

— Да.

— Рядовой, когда отвечаете офицеру или сержанту, то добавляете «сэр».

— Да, — юнец откровенно издевался. Хорошо, что больше никто не видел эту отвратительную сцену, поэтому Гектор вздохнул и все же применил силу. Удар кулаком в живот наглеца заставил того согнуться и начать судорожно хватать ртом воздух. Гектор отвесил ему оплеуху:

— Еще раз попробуешь оспорить мой приказ, то я просто тебя прикончу, урод. Ты меня понял?

— П-понял, — рядовой медленно обретал способность говорить. — Такого больше не повторится, сэр.

— Вот и правильно, рядовой. Возвращайся к остальным, ждите приказ.

— Есть, сэр, — юнец, пошатываясь, побрел к выходу из помещения. Гектор проводил его взглядом: жаль, что пришлось применить силу, но у него не имелось никакого желания дискутировать с подчиненными о методах решения проблемы. Старое, проверенное насилие помогло разобраться с неповиновением.

После почти двух месяцев вялотекущих перестрелок, разбавленных только удачным рейдом внешних на станцию, все же начались активные боевые действия.

Внешние на нескольких участках взломали оборону, захватили три района на окраине города и стали интенсивно наносить авиационные и артиллерийские удары по позициям горожан, выискивая оставшуюся бронетехнику и крупные скопления живой силы. Кроме того, авиация противника практически полностью лишила Урошевац поставок продовольствия с южных и восточных территорий, а также разбомбила три угольные электростанции, так что город лишился электроснабжения, что прекратило нормальное водоснабжение и кардинально уменьшило запасы продуктов, так как холодильные установки на складах просто перестали работать. Это заставило Совет урезать суточный паек для солдат и гражданских, сильнее всего же сокращение коснулось косоваров, которых эвакуировали с территорий, оказавшихся под контролем внешних.