Телдин положил пальцы на шею Джана. Хорошо, что пульс еще был. Он поднял глаза. Он все еще мог добраться до места крушения и прорваться сквозь обломки, чтобы найти остальных — там было еще тринадцать членов экипажа, оказавшихся в ловушке под тридцатью или около того тонн обломков. Он встал и успел сделать всего один шаг, затем резко остановился, услышав пронзительный крик ненависти, раздавшийся у него за спиной, похожий на леденящий душу вой голодного боевого волка.

Он резко развернулся, и его глаза расширились от внезапного страха, и он потянулся к мечу, висевшему у него на поясе.

— Клянусь богами! — пробормотал он.

Но поставить адекватную защиту было слишком поздно. Неоги, который подкрался к нему сзади, крепко сидящий на своем порабощенном коричневом громиле, издал предсмертный вопль в адрес Владельца Плаща. Бесформенный коричневый громила, халк, щелкая жвалами от ярости, поднял свой широкий меч высоко над головой и быстро опустил его прямо на череп Владельца Плаща.

«... Несколько свитков и книг, сохранившихся с самого начала, показывают, что выжившие, плывшие на «Страннике», сильно отличались от варваров, с которыми я должен делить «Спеллджаммер» сегодня. Первые моряки ценили жизнь, ценили разнообразие и не желали лучшей жизни, чем исследовать и приносить мир всем народам. Сегодня население живет в страхе перед нелюдями и даже их братьями-людьми, а мир — забытое слово, замененное жаждой власти и страхом, что определенному образу жизни будут угрожать извне…»

Корак, внук Артура, воин Мосабора; правление Ругоза.

*****

Цитадель, расположенная на широкой спине «Спеллджаммера», неровно возвышалась в конце длинной посадочной площадки, которая находилась на носу корабля.  Здания на носу вмещали, в основном, человеческое население «Спеллджаммера» и были посвящены политике и социальным функциям корабля. На корме, в широкой тени огромного хвоста «Спеллджаммера», большинство существ нечеловеческих рас корабля сформировали свои индивидуальные сообщества: бехолдеры, иллитиды, гномы, гоблины, огры и драконы. Также на корме находились здания «Длинных Клыков» и «Десятой ямы», темных притонов, предназначенных для самых мерзких моряков в Радужном Океане.

Рядом с башней минотавров и руинами некогда величественного дворца бехолдеров была приземистая башня неогов, с которой открывался панорамный вид на правое крыло «Спеллджаммера». Охранники неоги, стоявшие на вершине башни, увидели корабль Владельца Плаща, когда он быстро приблизился к ним, и  быстро закричали, как им было приказано сделать несколько месяцев назад — что новое судно приближается для посадки.

Они понятия не имели, что «Спеллджаммер», по причинам, известным только ему самому, не допустит, чтобы приземление Владельца Плаща оказалось легким.

Поэтому, когда наутилоид потерпел крушение и взорвался на взлетных полосах правого борта, зарезервированных для небольших кораблей, лидер воинов неоги, Мастер Кох, послал их в атаку. Они воспользовались неожиданной близостью крушения и вскарабкались по крылу, как рой черных насекомых, кипя злобой, чтобы напасть на новичков и убить любого, кто мог быть легендарным Владельцем Плаща — проклятым Владельцем Плаща, который, как было предсказано, скоро прибудет... и принесет тьму на «Спеллджаммер».

В темноте храма неогов, Кох получал зловещее удовольствие от кормления великого старого властителя, когда впервые был замечен корабль-наутилоид Телдина. Он немедленно приказал своему отряду  атаковать его при приземлении, затем продолжил кормление великого старого властителя, приказав своему личному рабу, огромному, коричневому громиле-халку по имени Орик, подать еще одного раба-гнолла, которого украли неделю назад.

Орик был в четыре раза выше Мастера Коха — самый большой, самый гротескный громила-халк на «Спеллджаммере», и его острые челюсти клацали с садистским ликованием. На лбу халка был вытатуирован символ переплетенных кругов, символизирующий собственность Мастера Коха. Коричневый громила-халк радостно наклонился и поднял извивающегося гнолла высоко над головой.

Гнолл забился в мозолистых когтях Орика. Одна из его крошечных рук беспомощно била по толстой груди халка, когда его крики эхом разносились по храму. Орик рассмеялся глубоким горловым смехом; ему нравилось слышать крики слабых существ, когда они взывали о пощаде.

Яма, перед которой стояли Кох и Орик, была глубокой, заполненной тенями и окруженной плоскими ярусами, на которых могли сидеть на корточках неоги братства Коха. Внутри каменной ямы, глубоко в темноте, окруженный окровавленными костями жертв Коха, сидел на корточках раздутый и непристойный, великий старый владыка.

Мастер Кох поднял лапу в саркастическом жесте, когда Орик подбросил гнолла высоко в воздух, и раб рухнул в яму. Он один раз вскрикнул, исчезая за краем глубокой ямы, затем раздался тошнотворный хруст, когда его кости сломались от удара о каменный пол.

Кох поднял свое выпуклое, похожее на паука тело и поспешил к краю ямы. Орик с удивлением заглянул внутрь.

В дальнем углу ямы, как ему показалось, двигались тени. Появилось желтое мерцание, когда открылись два остекленевших глаза, и великий старый владыка выдвинулся из своего гнезда.

Вопли боли гнолла нарушили тишину, когда он попытался оттащить свои сломанные ноги подальше от приближающегося к нему ужаса.

Великий старый владыка был лидером сообщества неогов на «Спеллджаммере», до тех пор, пока Кох не сместил его в результате кровавого переворота. Когда на него упал свет, Кох безжалостно ухмыльнулся, обнажив свои желтые клыки в ненависти к телу владыки, подверженному мутации.

Старость приносила неогам ужасные изменения. Их коричневые волосатые тела увеличились примерно до двадцати футов в длину, а их разум медленно угасал, пока не становилась важной только еда: вкус сырого мяса, тепло пульсирующей крови были их единственной навязчивой идеей.

Тень великого старого повелителя упала на изуродованного гнолла, и длинная черная шея неоги возвысилась над ним. Мерзкая слюна сочилась из широко разинутого рта владыки, и свет злобно мерцал на его ядовитых зубах. Одним свирепым выпадом похожая на угря голова владыки рванулась вперед и схватила гнолла своей пастью. Кости хрустнули под силой его мутировавших челюстей, и крики гнолла растаяли, как дым на ветру.

Кох засмеялся и лапой откинул назад клок своего разноцветного меха. Его коричневая шерсть сверкала всеми цветами спектра, красками и татуировками в формах и символах, которые обозначали его ранг высшего неоги. Он рассеянно подумал, наблюдая, как очертания гнолла медленно скользят вниз по длинной черной шее великого старого владыки, что есть, по крайней мере, один участок меха, на котором можно было использовать другой дизайн. Он был естественным лидером неогов на «Спеллджаммере»; кто еще мог претендовать на этот титул?

Мастер Кох был прирожденным магом, хотя и обладал ограниченными магическими способностями, и он почувствовал присутствие подошедшего позади себя еще до того, как тот успел произнести хоть слово. — Б'Лаат'а, говори, — сказал он, пристально глядя, на великого старого владыку.

Б'Лаат'а приблизился. В тусклом свете храма не было видно никаких декоративных пигментов на его приземистом, покрытом шерстью теле, за исключением линии загадочных узоров, нанесенных ярко-алым цветом вдоль задней части шеи и доходящих до точки прямо над глазами.

Б'Лаат'а был загадкой для своих собратьев, неогов: могущественный, злобный волшебник, который избегал более типичных атрибутов культуры неогов, таких как краски для тела, которые с гордостью обозначали ранг и статус среди его собратьев. Он гордился своим мускулистым волосатым телом, регулярно подстригая его длинными острыми зубами и поедая вшей, которые кишели в мягком мехе его живота. Он отказался покрывать свое тело военными знаками; его тщеславие не позволяло этого. Вместо этого его мех был выкрашен в постоянный, глубокий черный цвет, символизирующий для него все его тайные силы, его скрытые сильные стороны, потому что черный — это все цвета спектра, слившиеся в один.