— Но, господин, — сказал Блехал, — что и как мне сказать им?
Серый Глаз жестоко улыбнулся. Его маленькие глазные стебельки извивались, как змеи, над молочно-белым большим глазом. — Эта война далека от завершения. Бехолдеры должны править безраздельно, иначе нас оставят умирать, когда наступят Темные Времена. Победители в этой войне будут владеть «Спеллджаммером», и я намерен, чтобы мы стали победителями. Как единая могучая сила, наш союз будет смертельно опасным для наших самых презираемых врагов — эльфов.
Бехолдеры злобно уставились на своего лидера, упиваясь его убийственными угрозами. — Скоро мы провозгласим тост за нашу победу, выпив кровь всех наших врагов. Серый Глаз повернулся лицом к Блехалу. — Идите! Скажите им, чтобы вооружались для войны и выступали!
Блехал качнулся в рабском поклоне и выплыл из комнаты, двое бехолдеров последовали за ним по пятам в качестве охраны. Серый Глаз отпустил остальных и, молча, парил над своим возвышением, его разум был полон великолепных мечтаний о победе и завоеваниях.
Это были не просто Темные Времена, хотя это было непревзойденным стимулом для его собратьев, чтобы выполнять его приказы. Его цель была более глубокой, потому что он знал истинную природу плаща Телдина, и он хотел получить его для себя. — «Пусть наступят Темные Времена. Какое это будет иметь значение? У меня будет вся сила, которая мне когда-либо понадобится, чтобы выжить и править вселенной! «Спеллджаммер» будет моим главным оружием».
В руинах бехолдеров Серый Глаз тихо рассмеялся про себя. Его враги скоро падут, и плащ будет его.
Он уже чувствовал сладость эльфийской плоти на своем языке.
Глава двадцатая
«... Все вещи со временем стареют. Все вещи со временем становятся испорченными. Странник вне времени, но он живет в нашей физической плоскости и подчиняется как физическим, так и магическим законам. Как и все остальное, Странник должен меняться со временем, и нигде это старение не проявляется так явно, как в районах, известных как Лабиринты. Там, где когда-то, как гласит легенда, текли реки магии, теперь дуют только холодные ветры, похожие на дыхание демонов, и люди, которые исследуют их, редко возвращаются...»
Давибрук, священнослужитель, чей сын пропал в лабиринтах; правление Бендера Веавера.
*****
Вокруг нее материализовалась тьма. Теплое свечение, исходившее от ее астрального тела, мерцало на стенах вокруг нее. Это был туннель, и Гея почувствовала, как холод лабиринта пронизывает ее душу.
В воздухе вокруг нее начали формироваться очертания, и жалобный стон банши пронзил ее, наполняя безымянным страхом, одиночеством, которого она никогда не знала. Она почувствовала, что слабеет все больше по мере того, как духи становились все более осязаемыми, а затем призраки и банши окружили ее. Страх, который они вызывали, был почти осязаем, и их облако ужаса окутало ее, оттесняя ее астральную форму от Телдина как раз в тот момент, когда он потянулся к ней.
Гея почувствовала, как вызывающая клаустрофобию темнота лабиринта стала плотной вокруг нее. Она была перенесена в лабиринты, где силы банши не ослабевали от света флогистона. Дальше, во тьме, владевшей лабиринтами, она мельком увидела мастера неоги и его порабощенного коричневого громилу, исчезающего в темноте. Женщина закричала… Затем она услышала дребезжащий смех повелителя нежити.
— «Фул», — подумала она. — «Это его агенты… его рабы». Она, не задумываясь, поняла, что они были посланы в качестве мести Фула.
Духов было четверо. Три призрака были не-мертвыми душами людей, которым не повезло исследовать лабиринты много лет назад и попасть в логово Фула. Банши была душой измученного эльфа—нежити, который был проклят за то, что помог Фулу невольно уничтожить сектор Эльфийского Верховного Командования.
Банши завыла, и ее стон эхом разнесся по комнате. Гея неудержимо задрожала, когда оцепенение прошло через нее волной невообразимого холода. Призраки потянулись к ней. Чья-то дымчатая рука коснулась ее плеча, другая коснулась головы, и она замерзла, застыла неподвижно от их эфемерного прикосновения.
Вопль банши становился все громче. Она почувствовала, как у нее перехватило дыхание, а сердце забилось в неистовом ужасе в ответ на нечестивый вопль духа.
Ее разум лихорадочно искал стратегию борьбы со слугами Фула. Ее псионические способности, ослабленные предыдущей атакой Фула, казались тривиальными против духов; ничто иное, как экзорцизм, не могло рассеять этих эфирных рабов Фула.
В отчаянии она сосредоточилась на тепле, на своем собственном внутреннем огне, чтобы избавиться от паралича, вызванного духами. Ее пальцы потеплели, и ее рука взорвалась шаром золотой энергии.
Призраки резко отодвинулись, завывая от страха перед ее очищающим светом.
Она понимала, что была слишком слаба, чтобы снова вызвать новую сверкающую ярость, но, возможно, существовала другая тактика, которая могла бы спасти ее, которая отправила бы эту нежить обратно в Бездну.
И тогда она поняла.
Парализованная страхом, она сосредоточилась на себе. Она представила свою скрытую энергию в виде мерцающего пламени, внезапно набирающего силу. Она представила, как тепло разливается по ее телу, рассеивая паралич белым жаром.
Свет на кончиках ее пальцев уменьшался. Духи подкрались ближе к Гее, протягивая к ней свои призрачные пальцы. Банши закричали, ободренные наступающей тьмой, и их вой был звуком ветра, поющего в черных деревьях и между надгробиями, в пещерах мертвых.
Гея проглотила свой страх и направила взгляд внутрь себя. Она направила свою ментальную энергию и визуализировала свои силы перед собой, сияющие за пределами окружающего круга нежити, в осязаемой форме вне ее тела.
Духи остановились. Появились мерцающие очертания дверного проема, туманного проема, через который она могла бы пройти в другой мир, даже на другой корабль.
Но здесь ее цель была другой, не цель побега, а цель защиты. Когда материализовался пространственный дверной проем, который она создала как вход в залитый солнцем мир Торила, черная комната оказалась залита теплым дневным светом из «Реалмспейс».
Банши закричали от жгучей боли. Их когтистые руки из дыма потянулись к глазам. Духи слабо замерцали, вырисовываясь силуэтами на фоне дверного проема, и нежить унесло прочь, как струйки черного дыма на сильном ветру.
Вопль баньши замер у нее в ушах. Гея привалилась к стене, лишенная воли и энергии. Дверной проем растворился, оставив ее в темноте. Ее астральная форма начала исчезать.
Ее последней мыслью перед тем, как она без сознания вернулась в свое тело в своем «Пастушьем пространстве», было: — Я должна предупредить Телдина.
Затем она больше не могла думать, и лабиринты снова погрузились в темноту.
Глава двадцать первая
«... Большинство ответов скрыто в загадках человеческого сердца и в конфликтах, которые определяют душу человека...»
Ханар Паси, рыцарь; царствование Галора.
*****
На вершине башни неогов два воина вбили кончик широкого меча в крышу. В легком ветерке, создаваемом движением «Спеллджаммера» сквозь поток, импровизированный флаг, привязанный к мечу, был гордым символом победы людей над злом. Контур «Спеллджаммера» был нарисован фиолетовой краской на белом полотнище, а в центре было грубое изображение амулета Телдина. Рисунки были окружены звездами, вылетающими из амулета, как энергетические сюрикены.
Когда их враги были разгромлены, Телдин приказал заковать оставшихся в живых Не-людей в цепи и держать их в зоне для пленных, а остальных — в яме великого старого мастера, окруженных вооруженной охраной. С помощью лопат и голыми руками пленные избавились от трупа хозяина и трупов его отпрысков, затем их держали в яме для окончательного освобождения.
В живых остался только один неоги, остальные были убиты, если не Альянсом Бехолдеров, то во время внезапного нападения людей. Около половины минотавров были мертвы, и двое огров были убиты, защищая башню. Другие не-люди каким-то образом сбежали, испугавшись намного превосходящей численности людей.
