Время от времени перед ней клочьями клубился ковер черного дыма, и фигуры из дыма обретали форму, почти как запоздалые мысли из больного разума Фула. Несколько раз дым принимал форму плаща, вздымался и развевался, как живой, призывая Фула в свои объятия. Как только он принял форму «Спеллджаммера», над ним возвысился силуэт Фула, вонзающего в судно свой черный, зазубренный, длинный меч. Она задалась вопросом, откуда взялись эти формы, были ли они бессознательными проявлениями, спроецированными Фулом... и знал ли Фул вообще, что они формируются.

Фул сидел на своем троне из костей, его горящие глаза мерцали, когда он смотрел в свой обзорный шар. Время от времени палец или рука нервно подергивались, или низкий стон вырывался из похожего на пещеру рта Фула.

Квелана наблюдала за ним. Одна костлявая рука обхватила его тяжелый амулет защитным жестом, и она напрягла зрение, чтобы лучше его рассмотреть.

Амулет был сделан из тонкого золота,  украшенного резьбой, которая сворачивалась сама по себе, создавая узоры и формы, когда амулет вертелся в пальцах Фула. Малиновый камень в центре, казалось, горел внутренним огнем. Однажды она видела, как Фул играл с амулетом, когда он расхаживал по своей комнате, вслух беспокоясь о том, что он никогда не сможет командовать «Спеллджаммером», и что его планы уничтожить корабль могут провалиться. Затем Фул рассмеялся с фальшивой бравадой злых мертвецов, отказываясь признавать такую возможность.

Она была поражена взрывом смеха и ярости, вырвавшимся у Фула, когда он пошевелился на своем троне. Он держал амулет, горящий кровавым огнем в одной руке, когда поднялся и подошел к ней. Его глаза сияли ярким, неестественным светом.

— Твой возлюбленный уже в пути, маленький эльф, — прохрипел Фул своим сухим, ломким голосом. — Никакая твоя магия не может спасти его. Он придет за тобой, и он отдаст мне именно то, что я хочу, или ты и он умрете.

Фул злобно рассмеялся. — Ты все равно умрешь. Неважно. Неважно. Твой драгоценный Владелец Плаща уже на пути сюда. И плащ будет моим.

Он засмеялся, возвращаясь, чтобы отдохнуть на своем троне. Квелана сосредоточилась на амулете и удивилась, почему Фул так крепко держал свое сокровище, и она могла бы сказать, что он боялся. Возможно, в своей одержимости смертью «Спеллджаммера» он больше не контролировал свое подсознание, поэтому образы из его разума сформировались в темном воздухе камеры. Он нервно дернулся и бессознательно застонал, вглядываясь в свой обзорный шар.

Он сжимал свой амулет и смеялся, смеялся и смеялся.

— Это очень хорошо, — сказал он, посмеиваясь. — Он идет на мои приманки. Он обнаружил вход в эльфийскую башню.

— О, он уже в пути. «Спеллджаммер» скоро погибнет.

Фул засмеялся. — И кто теперь дурак? —  хихикнул он. — Кто теперь дурак?

«... Мне уже семь ночей снится один и тот же сон. В каждом я подхожу к голове «Спеллджаммера» и кричу в воздух. Птицы поют красивую песню, хотя у нас нет птиц. Мой муж появляется из-под носа корабля. У него черные глаза. В моем последнем сне он протянул мне кольцо, чтобы я взяла его. Я проснулась и обнаружила кольцо у себя на пальце. Я обречена. Мой муж исчез три года назад. Кольцо не снимется...»

Сон о Белом коне, рассказ Анонима; царствование Джокарина.

*****

Освещение от световых стержней группы воинов отбрасывало теплое сияние на бледно-пурпурные стены лабиринта. Стены казались губчатыми, почти теплыми на ощупь, и Телдин понял, почему туннели иногда называли венами, потому, что они распространялись по всему телу «Спеллджаммера» серией кажущихся бесконечными туннелей, извиваясь, как, будто они были предназначены для живительной крови, протекающей через них.

Туннели расширились, как только воины углубились в корабль, и они пошли бок о бок, держа оружие наготове. Пятна фосфоресцирующей лунной травы на стенах поглощали свет от их стержней и устойчиво светились после того, как они проходили. Телдин, шедший впереди, время от времени останавливался на перекрестках, пытаясь заглянуть как можно дальше в соединяющиеся туннели.

— Откуда вы знаете, куда идти? — спросил Джан.

— Я не знаю. Я просто пытаюсь идти по любому следу, который могу найти, — ответил Телдин. — Он был здесь уже давно. Я просто ищу, ну, след тьмы, я полагаю.

— Значит, вы действуете инстинктивно, — предположил КассаРок.

— Это только то, что я сказал.

— Вы чувствуете что-нибудь от своего амулета?

Телдин поймал взгляд КассаРока и опустил глаза. Свечение амулета прекратилось, как только они вошли в лабиринт, и Телдин ничего не чувствовал от него, будто его сила была приглушена здесь, внизу. — Нет, ничего, — ответил Телдин, — совсем ничего.

Стардон сосредоточился. Магия текла по его эльфийским венам, и он протянул руку с небольшим заклинанием поиска. —  Дальше в том направлении, — он указал мечом в туннель. — Следы исходит оттуда.

Они двинулись дальше вниз. На одном перекрестке Телдин заметил вдалеке струйку черного дыма и повел воинов к ней. На другом перекрестке каждый соединительный туннель, кроме одного, был густо покрыт фосфоресцирующим лишайником. Он выбрал темный туннель.

— Этот Фул очень хорошо продумал свою дислокацию.

Телдин повел их по туннелю, высоко подняв свой световой жезл. Лишайник здесь светился красным и коричневым,  будто был поражен заболеванием. Стены туннеля, казалось, смыкались, сужаясь так, что воины могли идти только гуськом. Свет от стержней, казалось, становился все тусклее, будто яркость поглощалась облицовкой стен или противостояла длительному заклинанию темноты.

— Мне это не нравится, — сказал Джан позади Телдина. — Мне это совсем не нравится.

— Вы думаете, мне... Затем Телдин схватился за грудь и, пошатываясь, прислонился к стене. Его разум похолодел. Ледяные уколы покалывали его грудь. — Холодно, — слабо сказал он. — Это он зовет меня, и он не может… почувствовать меня здесь, в лабиринте. Он ищет меня, но это причиняет боль!

Группа остановилась и подождала, пока Телдин расслабится и боль от вызова «Спеллджаммера» утихнет. Затем они снова двинулись вперед, когда Телдин восстановил самообладание, и неуклонно продвигались все глубже.

Телдин понял, что они близко, когда увидел тонкий слой черного тумана, клубящегося вокруг его ног. Он остановил группу и предупредил их. — Вы чувствуете это? —  спросил он. Воздух был холодным и пахнул гниющей плотью. — Мы рядом с его логовом, я уверен. Будьте готовы ко всему.

Он шагнул в туман, который холодно обвился вокруг его ног, когда он вел группу, затем с каждым шагом поднимался все выше, пока не стал таким густым, что они не могли ничего видеть перед собой.

Чувства Телдина подсказали ему, что они вышли из туннеля в какое-то помещение. Он напрягся, насторожив уши. В темноте свет от стержней был очень слабым, так как поглощался черным туманом. И он услышал шорох, почти похожий на мягкие шаркающие шаги других, откуда-то из глубины тумана вокруг них.

Он почувствовал шелест ветерка на своих руках, затем туман закружился и завертелся вокруг них, принесенный холодным ветром, который исходил из какого-то неизвестного источника. Их световые стержни распространяли теплый желтый свет на гнезда из рассыпающихся одеял и сломанных костей, на узкие входы в другие туннели, а также на оружие, сундуки и кожаные сумки, сваленные у дальней стены. Телдин подобрал пару брошенных коротких мечей и осмотрел их.

— Ну, мы кое-что нашли, — сказал КассаРок, уставившись на деревянный сундук. Он осторожно шагнул вперед, опустился на колени, открыл сундук, и свет от его жезла отразился миллионом искр на его лице.

— Золото, — тихо промолвил он. — Золото.

Сундук был набит золотыми и серебряными монетами, ожерельями и амулетами, брошами и браслетами. Он достал золотое кольцо с непрозрачным зеленым камнем, украшенным резьбой в форме ромба, с углами, исходящими из двух точек. Он улыбнулся и положил кольцо в карман, затем достал ослепительное ожерелье, инкрустированное рубинами и изумрудами. В центре серебряного диска были выгравированы символы и вставлены драгоценные камни, и КассаРок поднес его к свету.