— Прости. Я… — даже не знаю, что хотел ему сказать. Любые оправдания выглядели бы глупо, ведь я стал причиной страданий его любимой..

Проявив невиданный самоконтроль, Ши, стараясь сдержать фирменный зубастый оскал, с трудом прохрипел:

— Зачем?

— Я… Произошла ошибка!.. — я хотел еще что-нибудь сказать, чтобы выразить то, что испытываю по отношению к случившемуся, но Ши, не скрывая застывших в больших фиолетовых глазах слёз, безжизненным голосом сказал:

— Ошибка… Ты сам себя наказал. Не так ли, проклятый император, потерявший истинную пару, что являлась последним метаморфом?

Не посчитав нужным продолжать со мной общаться, Фэйд'халлен подобрал мой отломанный рог и призвал обратно в свою руку кристаллы, что окружали нас защитным полем.

Отломанный рог еще можно было прирастить обратно магией, но, когда я протянул руку, чтобы забрать «потерю», ушастый мститель всё-таки оскалился знаменитой «улыбкой фэйри» и, прошипев мне «обойдёшься, однорогий чёрт», припрятал обломок в свой пространственный карман.

Приподняв руки, чтобы продемонстрировать свою капитуляцию, я отступил, ведь заслуживал чего похуже. Так что ходить мне теперь однорогим год, а то и больше. Но, в любом случае, я не стал бы еще сильнее бесить Ши и сбивать его с рабочего настроя, ведь важнее всего найти Вивиану, точнее, уже Веронику, нашу пару.

Успокоившись, мы приняли решение работать сообща. Сделав вывод, что для побега девушка, будучи в отчаянии, воспользовалась улучшенным пространственным карманом, Фэйд, обладающий чуть ли не целой армией низших фэйри, отправил всех своих пакостников на поиски.

После обнаружения целой кучи артефактов, влияющих на моё сознание, мы отправились допрашивать Марайю. Её подельника, который оказался её личным охранником, нашли убитым в его доме в столице. Во время допроса я просто чудом не убил бывшую фаворитку, ведь, получается, что более двух столетий назад именно Марайя поспособствовала исчезновению моей пары. Рассчитывая на мои к ней теплые чувства, она призналась, что заказала тогда извлечение магии с последующим убийством девочки, как и советовал её отец. Однако, что-то пошло не так и девушка выжила, вернувшись спустя два с половиной столетия. Марайя сразу поняла, кого я притащил, и, не теряя времени обратилась к отцу. Тот сказал дочери сделать так, чтобы девчонка умерла в камере от ранений, пообещав, что сам всё уладит и никаких последствий для меня не будет.

Упустил ли он тот факт, что от разрыва магических потоков сильного метаморфа, «последствия» были бы для всего живого в радиусе сотни километров? Сомнительно. Скорее всего, Грианар имел цель избавиться от меня и моих приближенных, при этом жертвуя дочерью. Так или иначе, Марайя останется в темнице на тот случай, если придется как-то использовать её против Грианара. Сейчас же первоочередными задачами являются поиски Вероники и Грианара, на которые, без всяких сомнений, будут брошены все ресурсы.

За секунду до потери сознания, я, уже в полете чудом схватив свою сумку, вывалилась из пространственной комнаты, надеясь на шанс выжить. Я понимала, что с такими ранениями мне без лечения не выжить точно, да и медленно умирать в пространственном кармане не было пределом моих мечтаний. Поэтому, загадав, чтобы если смерть, то непременно быстрая, я вывалилась во внешний мир. Приземление вышло мягче, чем ожидалось. Щекой ощущая влажную мягкую траву, что облегчала боль моего воспаленного от увечий тела своей прохладой, я потеряла сознание, напоследок вспоминая своего эльфа.

В себя я пришла резко, не ощущая при этом никакого дискомфорта, кроме ужасной жажды. На одном глазу была повязка. Про то, что под повязкой, я старалась не думать.

— Ох, девонька, и заставила ты старушек повозиться, — по-доброму проворчала склонившаяся надо мной бабушка, — вот, выпей-ка отварчик, поди пить то хочется тебе, после горячки такой негоже жаждой мучиться.

Выпив предложенный травяной отвар, я обратилась к старушке:

— Спасибо Вам большое! Расскажите, пожалуйста, где я нахожусь? И как могу отплатить за Вашу доброту?

— Так на то́пях, где же ещё? А что про твоё желание отплатить, то можешь помочь по хозяйству. Поможешь, девонька? — бабуля, выглядящая словно «божий одуванчик», внимательно всматривалась в моё лицо, ожидая ответа.

— Ну конечно, бабушка! Многого не умею, но буду очень стараться! — заверила я добрую женщину.

— Стараться — это хорошо, это похвально, — улыбнулась бабушка, обнажив идеальные зубы, — а что не умеешь — так мы научим. Зови меня Бабушкой, красавица ясноглазая.

Вспомнив про глаз, я, затаив дыхание, спросила:

— Бабушка, а мой глаз… Он не заживёт?

— Ну как сказать, девонька… На вот, сама в зеркальце взгляни. — и пока я обдумывала услышанное, старушка ловко всучила мне старинное зеркало и сорвала повязку, закрывающую глаз.

Проморгавшись и привыкнув к свету, я обоими глазами внимательно рассматривала своё отражение.

— Бабушка, простите за бестактность, но почему мой глаз пожелтел? — задала я вопрос, не обращая внимание на то, что старушка что-то проделывала с моей свободной рукой.

— Полно-те, девонька, не говори ерунды, желтый он и был всегда! Да и с чего взяла, что твой? Твой вытек, детка, после того как его «клятым» ножиком порезали, его бы даже боги не спасли… Ну, чего так смотришь? Али брезгуешь глазом Ши? Зря, он, между прочим, дорого стоит на рынке органов и ингредиентов. А этот еще и был отдан условно-добровольно, так что не потерял своих свойств! — распиналась оскорбленная старушка.

— Условно?.. — только и смогла пропищать я.

— Ну да, если бы добровольно один не отдал, мы бы принудительно забрали, но уже два глаза, а не один. А добровольно отдал — свойства хорошие сохранились! Я сестрам сразу сказала, добрый глазик, сильному Ши принадлежал. А что до свойств — так Гламур, наверное, видеть будешь, али ещё что проявится. Поживём — увидим, всё же первый раз плоть Ши метаморфу вживили. — весело приободрила меня Бабушка и, щелкнув морщинистыми, скрюченными от старости, пальцами, провела рукой по моему горлу. Взглянув в зеркало, я вскрикнула — на моей шее материализовался чокер без застежки, по центру которого расположился мохнатый паучок. Настолько он был реалистичным, что казалось — тронь, и он пошевелится. Что я, собственно, и сделала. А он и пошевелился, заставив меня подскочить и завизжать, умолкнув лишь после несильной пощёчины.

— Чего визжишь, как окаянная? Неужто ведьминого помощника испугалась? Не бойся, если будешь стараться, как и обещала, он не тронет. А как отработаешь глазик, да результаты пересадки проявишь, ошейник спадёт. Ну, что надо сказать доброй бабушке за помощь?

— Спасибо. — прошептала я, всё еще не понимая, во что ввязалась.

— Чего? Не слышу, глуха стала, как тетеря. — старушка явно издевалась. И, честно говоря, у меня возникли сомнения относительно ее «немощности».

— Спасибо за Вашу доброту, бабушка. — громко и четко произнесла я, решая играть по её правилам.

— То-то же, смышленая девонька. — ухмыльнулась старуха, подмигнув мне подслеповатым глазом.

Грязное старинное зеркало не скрывало, а лишь еще больше подчеркивало всю неприглядность нанесенного мне из ненависти увечья. Я стояла напротив зеркала, привыкая к тем изменениям, что постигли мою, когда-то миловидную, внешность: ярко-желтая радужка глаза, от происхождения которого я мысленно передергивалась, смотрелась чужеродно на моём лице. Не менее чужеродно, чем длинный узкий шрам, тянущийся от лба до щеки, пересекающий бровь и "чужой" глаз.

Нет, я не собиралась истерить и отказываться от доставшегося мне органа. Дурой не была, да и импульсивность мне не свойственна, поэтому я была благодарна за возможность видеть двумя глазами. А к цвету и всему остальному я обязательно привыкну.

Мыслительный процесс был прерван очередным вторжением старухи: