Сбив с ног стражника, я ворвался в темницу, в которой почти неделю назад оставил незнакомую, похищенную мной средь бела дня, девчонку. Анализируя это, я не мог понять, что заставило меня так поступить, но пообещал себе разобраться.

В небольшой камере стоял отвратительный запах. Неужели, пока я трахал фаворитку, девочка скончалась?.. Эта мысль почему-то вызвала во мне волну сильнейшей тоски.

Сжимая от волнения кулаки и протыкая когтями свои ладони, я с каким-то облегчением обнаружил, что тела здесь нет. Нужно выяснить всё у стражника.

— Ваше Величество, сегодня никто не заходил и не выходил, камера стабильно перекрывала магические потоки заключенного!

— Какие к черту магические потоки?! Она человек!.. — бушевал я, хотя руки уже тянулись проверять артефакт, на котором содержалась информация о полной ежедневной диагностике заключенного. Боги. У неё действительно были магические потоки. Очень длинные магические потоки, прямо как у метаморфов. Те самые, которые нельзя перекрывать… Продолжая с разрастающейся болью следить за изменениями состояния моей Вивианы, я с ужасом обнаружил, что после меня в камеру заходил кто-то, кто не оставил ни одного живого места на теле и лице моей пары, которую я искал более двух столетий. Собираясь с мыслями, я заметил, что после его ухода, девочка каким-то образом обзавелась "проклятыми" порезами по всему телу… А чуть позже, этим же "проклятым" лезвием её жестоко лишили глаза. Три посетителя, одним из которых был я. Кто же остальные? Ещё не зная их имен, про себя я называл их не иначе, как будущие трупы.

Я прижал стражника и выбил из него правду. Марайю и того, кто ей помогал истязать мою пару, я убью. Нет, не сразу, сначала они должны на себе испытать проклятый нож. И где только глупая фаворитка его взяла?! Проклятые ножи имеют особое заговоренное лезвие. Порезы от таких ножей в сотню раз болезненнее обычных, а раны вообще не заживают без магии.

С Марайей и вторым почти-трупом всё ясно, они ответят жизнью за содеянное. Но вот вопрос: что насчет меня? Что мне сделать С СОБОЙ, чтобы девочка меня смогла когда-нибудь к себе подпустить?.. Я рад, что она каким-то чудом смогла сбежать до того, как темница убила ее своей способностью блокировать магические потоки. Ведь если бы она провела здесь больше времени…

Метаморфы — перевертыши, обладатели самого большого магического потенциала и способностью как забирать магию из окружения, так и производить. Казалось бы, сильнейшая раса, не правда ли? Нет, не правда. Боги Тхаши-Араса жестоки, но справедливы. Они наделили метаморфов слабостями, одной из которых является непереносимость блокировки потоков. Если их заблокировать, то магия, производимая метаморфом, не будет находить выхода, и, со временем, произойдет взрыв, после которого останется лишь воронка диаметром в несколько десятков километров.

Вивиана покинула камеру в ужасном состоянии, а я даже предположить не могу, как ей это удалось без магии! Никаких артефактов на ней не было, когда её обыскивали. В камеру в этот день никто не заходил. Придется приглашать магов для расследования. И лучше таких, которые умеют держать язык за зубами.

Положа руку на сердце, я не верил, что Вивиана простит меня после того, что с ней произошло. Поэтому, вместо того чтобы обдумывать тактику вымаливания второго шанса, я сконцентрировался на поисках моей девочки, расследовании её побега и допросе фаворитки.

Будучи вторым, а, следовательно, ненаследным принцем Неблагого Двора, я, сколько себя помню, занимался тем, чем хотел. В то время, как старший брат без конца осваивал тонкости управления Холмами, я всё своё свободное время проводил в лабораториях, осваивая артефакторику.

С детства я был предоставлен самому себе. Нет, это не значит, что я был каким-то нелюбимым сыном — мать, она же королева Мэб, по-своему любила и меня, и брата, и сестру. Однако, из-за необходимости обучения для последующей передачи королевских регалий, брат получал практически всё ее внимание.

Ну а я и рад был. Пока Скерос грыз гранит науки и учил этикет со строгими учителями, я, закончив своё менее обширное обучение, резвился со сверстниками и низшими фэйри.

Жизнь низших нелегка, на то они и низшие. Часто они ищут лучшей доли за пределами Холмов, а некоторые даже служат там представителям других рас, хотя основная часть всё же промышляет воровством и вредительством. Низшие фэйри — единственные фэйри, которые способны без ограничений пересекать границу Холмов, и я всегда этому завидовал.

Будучи любопытными детьми, мы с друзьями часто выпрашивали у низших фэйри вещи из внешнего мира. Чего они только не тащили в Холмы: артефакты, книги, вещи, предметы быта, портреты тамошних представителей власти. Однажды, я даже почти успел влюбиться в даму, портрет которой притащила в Холмы пикси. Но пикси поведала, что на портрете изображена гаремная человечка, чей век недолог. Вот так я и передумал влюбляться.

Больше всего на свете я полюбил принесенные книги. Сначала я увлекался интересными сказками, но позже, став взрослее и перечитав все сказки, я полюбил магическую науку, а именно артефакторику.

Все мои сбережения уходили на заказ подобных книг и на создание лаборатории, я самостоятельно постигал эту непопулярную в Холмах науку, учился на своих ошибках и, даже, пару раз был виновником взрывов в малом дворце.

К 280 годам я уже не столько изучал, сколько изобретал. Моей самой большой гордостью является создание пространственной комнаты на основе популярного за Холмами артефакта «пространственный карман». На создание и доработку «комнаты» я потратил около двух декад, в течение которых были и взлеты, и падения, и поиски редчайших материалов для экспериментов. Зато теперь я обладатель собственного пространственного помещения. Жаль только, что в Холмах это никому не нужно, тут своего уникального волшебного добра хватает.

Так я и жил до 320 лет, практически не покидая своих лабораторий, безнаказанно игнорируя светскую жизнь Двора, пока Скерос — Красного Колпака ему под одеяло! — не решил вдруг взбунтоваться и сбежать от власти и навязанной невесты.

Разумеется, спустя пару недель крушения дворца, мать объявила меня своим наследником. И я даже смирился бы с невестой и привалившими обязанностями, но с чем я смириться никак не мог, так это с запретом практиковать артефакторику.

Услышав слова матери о «неприемлемости занятий чужеземными глупостями», я сразу же продумал план. Раз брату побег сошел с рук, то и мне сойдет, правда ведь? К тому же, ещё сестра есть. Если подождать сотню лет, то из нее выйдет достойная королева.

Собрав вещи и переместив свои ненаглядные лаборатории в пространственную комнату, я мысленно пожелал матушке и сестре всех благ и терпения и, щедро заплатив стражу прохода, отправился во внешний мир.

На самом деле, я был рад, что сбежал. Если бы не брат, я, возможно, никогда и не решился бы на побег, но теперь, даже несмотря на невозможность вернуться в Холмы, я был счастлив начать новую жизнь.

За годы своей новой жизни я не только заимел знакомства и источники заработка, но и организовал «сеть» фэйри, что выполняют мои поручения, имея возможность связи со мной из любой точки мира, за исключением Холмов. Низшие фэйри, снабженные артефактами моего производства, применяются мной для разведки, поисков и доставки редкостей, а иногда и для различного рода диверсий.

Поначалу столкнувшись с тем, что мало кто доверяет Ши хорошую работу из-за нашей репутации, я приуныл. Но долго унывать мнетне свойственно, поэтому, спустя несколько полезных знакомств, я взял свой первый заказ.

Быть наёмником очень интересно. Я никогда не боялся работы, брался за любой выгодный заказ. Даже несколько драконьих сокровищниц обнес, а парочку из них еще и «облагородил». Помню, был заказ на похищение письменных принадлежностей из хорошо защищенной сокровищницы. Я тогда впервые узнал, что ящерицы могут быть особенно двинутыми — вся неприступная сокровищница была уставлена различными перьями, грифельными палочками и даже пишущими артефактами. Как оказалось, два ящера что-то не поделили и, в результате, один заказал кражу сокровища у другого. За одно перо дракон-заказчик выложил сумму, на которую можно такими перьями половину столицы покрыть, так что с этими чешуйчатыми неадекватами лучше не связываться.