Пройдя в кухню, она сказала матери:
– Ты своим водным режимом скоро смоешь себя в унитаз.
Марина плюхнулась на стул рядом с Гамсоновым. Стервозная досада у нее отнюдь не проходила, а только крепла, когда она соединяла в памяти несколько последних эпизодов с Витьком. Ведь все его наезды и такие вот штучки и приколы как с рок-напульсником начались еще до их отьезда в Т***. Он что, совсем перестал уважать ее? – Марина не могла в это поверить. Но все же… Да, это же видно – невооруженно – что он стал слишком много позволять себе, подсмеиваться, издеваться. И сегодня… нет, это перебор – Витек последнее время совсем обнаглел. Что-то здесь не то – что он так обнаглел…
– …Надо пить воду за тридцать минут и через два часа после еды, – ровно, спокойно объявила Наталья Олеговна. Не обращая внимания на Марину.
– Ублюдок… – заявила та, поглощая гречневую кашу. – Я уверена, он это специально сделал.
Она посмотрела на мать и сказала:
– Мне Пашка Ловчев доложил, что Витек якобы уже давно собирается расстаться со мной. Представляешь? Вот ублюдок, и еще ведь за моей спиной говорит! Обсуждает меня.
– Да не бросит он тебя, не волнуйся.
– А мне плевать, ясно? – Марина бряцнула вилкой. – Я сама его брошу. – Она вдруг резко повернулась к Гамсонову: – Правильно?
Гамсонов взглянул на нее. Марина смотрела на него. А потом сообщила, отвечая его взгляду (хотя он вообще ничего не имел в виду):
– Нет, с Ловчевым я не встречаюсь. Он… слишком тормознутый.
– Шесть вычесть один – сколько будет? Н-да… – Гамсонов наклонил голову, шутливо взялся за лоб. – Веселая арифметика… не помню.
– Да что ты говоришь, – Марина, на сей раз, даже не улыбнулась. – Деньги у тебя вроде хорошо получается считать.
А потом сказала матери:
– Он наверняка к Кристинке хочет уйти. К этой шал-лаве. Она еще больше растолстела, кстати. Ты бы видела, как она этими своими булками сзади ворочает, когда ходит. Да уж, точно к ней. И чем она его так возбуждает, поражаюсь!.. Вот скажи, на что мы будем жить, платить за квартиру, если Кристинка перетаскает к себе всех моих котиков, а?
– Ничего. Мне платят и пособие и пенсию. И я вернусь на работу, может быть. Зачем они вообще тебе нужны?
– Ты просто долбанутая. Сколько тебе там платят? Просто долбанутая… Ладно, чао! У меня дела.
Марина вдруг вскочила не доев и шмыгнула из кухни.
Гамсонов посмотрел на Наталью Олеговну. Она стояла, облокотившись на разделочный стол, и половинка будильника с одним косящим ромбом света выглядывала из-за ее спины. Переверзин сказал, она его родственница, но какая-то очень дальняя…
«Он вполне мог наврать… Наверняка он знает их столько же, сколько я… Марина…»
Но мысли Дениса быстро переключились – он опять ясно ощущал эту светозарную уверенность, просветление, исходившие от женщины. И даже непонятно, из чего именно это складывалось. Ясный, понимающий взгляд. Гладкое лицо – гладкий лоб; полоска света на лбу. От падающей солнечной пирамиды, усеченной балконным стеклом.
– Ты никогда не видел этой книги? – Наталья Олеговна потянулась к ростеру, стоявшему на стиральной машине; взяла книгу в мягкой, глянцевой обложке, с газетными страницами.
Сиреневые буквы на обложке гласили:
ЛЕЧЕНИЕ ВОДОЙ
«Не пытайтесь бороться с болезнями при помощи лекарств.
Вас просто мучит жажда».
И. Карпов, доктор медицины
Позади надписей – чуть несфокусированная фотография реки, горящей всеми закатно-оранжевыми и текуче-голубыми и сиреневыми оттенками. И еще кусочек леса или гор – вдалеке, справа, – неотчетливо видно; начало какой-то гряды.
– Нет… впервые вижу. А что это?
– Мне бы, конечно, хотелось и ее приучить к водному режиму, но сейчас – как она живет – по-моему, это просто невозможно сделать. Придется ждать. А я-то уже давно не пью ни чая, ни кофе. Они могут утолять жажду… но, на самом деле, просто вытягивают воду из организма. И иссушают с возрастом. И алкоголь, естественно, тоже. Во всем этом водопоглощающие вещества. Ну а недостаток воды… от него все болезни и хроническая усталость. Знаешь, я настолько лучше себя чувствую после того, как стала регулярно пить воду.
– Вы болели чем-то?
– Да.
Гамсонов рассматривал книгу. Его заинтересовало.
– Это что-то вроде нетрадиционных методов медицины?
– Не совсем, я думаю.
– Я сам лекарств… – он поморщился. – Вообще никогда не пью. И все взбадривающее вообще терпеть не могу.
– Чай, кофе…
– Не пью совсем. Отец, кстати, от всего этого когда-то сердце посадил как раз…
– Вот-вот, – сказала Наталья Олеговна.
А потом прибавила: дело еще в том, что воду нужно пить правильно, в определенном режиме. И как это делать как раз описано в книге. И еще вся теория, все обоснование.
– Про усталость-то да, совершенно согласен, – опять закивал Гамсонов. – У меня вон знакомый один… хлещет по шесть чашек кофе в день. И у него в самочувствии масса нарушений. Он, может, думает, что не от этого. А на самом деле… в общем, именно то, что вы говорите.
– Зачем он это делает? – у Натальи Олеговны даже не скользнуло удивления на лице. Будто она знала, о ком именно говорит Гамсонов.
– Да ничего он не делает, в том-то все и… – Денис ухмыльнулся, вспоминая своего друга Костю Левашова. – Ходит туда-сюда по квартире с утра до вечера… Вообще ничё не делает… Так вот о нарушениях сна: он всегда встает очень усталым, сам мне сказал. У него, небось, сосуды… толи сужены, толи расширены…
– Ну ты ему скажи о…
– Ф-ф-ф-ф… да он не послушает ни фига – у него это патологическое.
Гамсонов посмотрел на Наталью Олеговну. У нее медленный, уверенный взгляд. «Эта книга… делает ее такой? И она совершенно не обращает внимания на Марину?.. Или это как раз не так?» Потом взглянул на сияющий будильник и подумал: «Скоро зазвонит».
– Знаешь, очень трудно убедить людей, заставить слушать, когда они в чем-то ошибаются…
– Да он много в чем ошибается…
– Нет, я вообще говорю… Я уже поняла, что убедить – целенаправленным, напирающим старанием – можно только в том случае, если ты хозяин положения. А почувствовать себя им могут не все. Да это и не нужно – зачем? Лучше всего тихо ждать и регулярно стараться – для себя, если не получается для других… кто много значит в твоей жизни… и если они не принимают твои позиции. Чтобы потом, постепенно, со временем – начали принимать. Надо мягко передавать другим свои чувства и старания.
Гамсонов понимал, Наталья Олеговна старалась что-то объяснить ему, передать… Мягко… Но что именно? После завтрака он думал: к чему она это сказала? Про старания… ведь это вообще будто не относилось к разговору. Если только косвенно. Может быть, к дочери? Женщина хотела как-то объяснить свои отношения с ней?
Нет, непохоже, что ее слова напрямую относились к Марине. И все же относились.
Но еще она одновременно говорила о лечении водой.
Но как сходились все эти вещи?
* * *
Он, впрочем, недолго размышлял об этом – молчание Переверзина (номер того по-прежнему был вне зоны действия) беспокоило его гораздо больше.
Опасение и страх вернулись, вновь. И уже не уходили.
Впрочем Гамсонов благоразумно сказал себе просто ждать, делая привычные дела. Сегодня он собирался поехать в Москву……………………………………………….
……………………………………………………………………………………….
Глава 4
I
Через час, когда Гамсонов уходил, Марина вышла из своей комнаты в прихожую. Будто его стерегла.
– Слушай, а ты идешь по своим делам, да? – она снова говорила нарочито любопытствующе.
Насмешливо поблескивала глазами. Рыжие веснушки на щеках. За прошедший час она успела навести ресницы и веки едко-темной сиренью, добавить к кольцам на пальцах клыкастых перстней, которыми, казалось, можно кожу вспороть.
