— Возьми мою карету, — предложил Хэвлок будто нехотя. — Скажи кучеру, что я останусь тут до утра. И — да, выпускной экзамен в Гильдии с такими талантами тебе лучше не сдавать. Я сам напишу Низзу и твоей матери на этот счёт.

— О, спасибо! — юноша буквально расцвёл.

— Если ты действительно хочешь стать актёром, я могу написать подруге в Ланкр, — добавила Гленда. — Король Веренс вдохновлён успехом оперы и собирается открыть театр. Моя подруга, директриса оперы, говорит, что этим будет заниматься брат короля, Томджон Витоллер из Дискуса, знаешь его?

— О. О-о! Да, конечно! Это было бы… Спасибо! — Родрик расцвёл и, кажется, забыл даже о больной шее.

— Тогда так и сделаем, — улыбнулась Гленда.

— Не смеем тебя задерживать, — процедил Хэвлок.

Когда юноша ушёл, он повернулся к Гленде.

— Ты что-то придумала, — сказал он, надвигаясь на неё и поправляя плед у Гленды на плечах. — Ты ведь уже знаешь, кто преступник.

— Придумала, — не стала отпираться Гленда. — Но тебе не скажу, — она показала язык. — Будешь знать, как подбивать честных людей проникать в чужие дома.

— Кстати об этом — ты ведь могла просто выбежать через любую из дверей, зачем ты полезла в кухню?

— Должна же я была выяснить, что происходит.

— Любопытство, говорят, сгубило не одну кошку.

— Ну, эта кошка, как видишь, может за себя постоять.

— Хорошо. Я рад, что моим урокам нашлось применение. И всё же… Не будем уходить от темы.

— Не скажу ни слова!

— Ты вынуждаешь меня пойти на крайние меры…

— Крайние меры? Да тебе ещё извиняться и извиняться за тот ужас, который я пережила сегодня.

— Я могу начать извиняться прямо сейчас…

— Пожалуй, но в спальне. В прошлый раз этот стол едва не сломался.

— Согласен.

***

Пару часов спустя, когда Гленда чувствовала расслабленной и растёкшейся по кровати, словно кусочек масла на горячей сковородке, она всё же призналась:

— Я подумываю сделать главным виновником того самого священника, который отправил Хоупа в этот замок. Представь, если все обитатели — мрачные и зловещие окажутся ни при чём. Правда, пока я не знаю мотивов и не представляю, как он это провернул…

— Он мог бы быть вампиром, — предположил Хэвлок. Голос у него был сонным и довольным. — Священник-вампир, что может быть парадоксальнее? Или вервольфом.

— Хм, это интересно. Я подумаю об этом, — Гленда развернулась и поцеловала его в кончик носа. — Спасибо за идею. Хотя я предпочла бы, чтобы ты вдохновлял меня без избиения невинных юношей.

— Он сам виноват, — пробормотал Хэвлок, притягивая её к себе и зарываясь ладонью в глендины волосы. — Следовало предупредить меня, что он настолько плох.

— Думаю, он пытался на это намекнуть, когда говорил о профессии актёра, — фыркнула Гленда.

— Но, дорогая, кто обращает на такое внимание. Все безмозглые юнцы только и думают о какой-нибудь подобной глупости — сцена, слава, поклонники… Это ведь не повод их слушать.

— То есть, ты считаешь, что лучше него знаешь, какая профессия ему подойдёт, просто потому, что ты старше?

— Ну разумеется.

— Знаешь что! — Гленда даже приподнялась на локте, так её возмутило это заявление. — Когда у нас будут дети, профессию за них ты выбирать не будешь.

Молчание, которое было ей ответом, подсказывало, что Хэвлок услышал в этом высказывании больше, чем Гленда в него вкладывала.

— А что если их не будет? — хрипло спросил он наконец. — Мне уже немало лет, и… Ты очень расстроишься?

— Знаешь, если их не будет, то скорее потому, что со мной что-то не так, — ответила Гленда со вздохом. — Когда-то я думала, что это потому что Натт… — она прикусила язык, поняв, что в постели с одним мужчиной не очень-то здорово вспоминать другого. — В общем, я к этому готова. У нас хорошая жизнь. И да — я бы хотела детей, но если их не будет, я не стану рвать на себе волосы. И уж конечно твой возраст тут ни при чём. Иди сюда…

Она обняла его за плечи и развернулась на спину. Втянула Хэвлока в долгий поцелуй и почувствовала, что вопреки недавним словам о том, что он выжат и ни на что больше не способен, Хэвлок был готов продолжать “извиняться”.

И если до этого “извинения” были бурными и предварялись мучительно-долгими ласками, сейчас он просто скользнул в неё, мягко, привычно. Было в этой привычности что-то невыносимо сладкое, уютное. Спокойные мерные движения не вышибли ей все мысли разом, как это бывало чаще всего, и Гленда продолжала думать о словах Хэвлока. И о своих собственных. Да, её жизнь ей действительно нравилась, но она вспоминала те разы, когда думала, что беременна — после первой ночи и ещё пару раз за прошедший год — и понимала, что действительно хотела этого. Хотела частичку него внутри себя. Уменьшенную копию любимого человека, о которой можно будет заботиться и чему-то учить. Хотела увидеть, каким отцом будет Хэвлок.

Это желание росло с каждым его движением, затопило Гленду и не давало расслабиться и отвлечься так долго, что едва ли не впервые Хэвлок не дождался её и кончил первым. Почувствовал, что вышло слишком рано, досадливо поморщился, приподнялся и положил ладонь ей между ног. Его пальцы ещё не успели проникнуть между складками, как Гленда вдруг поняла — получилось. На этот раз получилось. Она не могла бы объяснить, откуда это знает, но могла поклясться, что именно сейчас это происходит — в ней зарождается новая жизнь. От облегчения она наконец расслабилась и, вскрикнув, кончила от первого же осторожного прикосновения к клитору.

Потом они долго лениво целовались, и, хотя не сказали об этом ни слова, что-то подсказывало Гленде — Хэвлок тоже почувствовал, что что-то изменилось.

— Сэм!

Голос Сибиллы вырвал Ваймса из сладкой вечерней дрёмы. Он неожиданно для себя прикорнул в курительной комнате, так и не дойдя до кровати, а теперь, судя по тону Сибиллы, добраться до спальни предстояло ещё нескоро.

— Да, дорогая, — он постарался подавить зевок.

— Мне доставили записку от доктора Газона. Он пишет, что Гленда рожает, а Хэвлок наотрез отказывается от неё отходить. Я хочу, чтобы ты пошёл во дворец и вразумил его, возможно, в твоём присутствии он быстрее поймёт, что некоторые моменты женщине проще переживать без присутствия мужа. И вообще, я уверена — ему не помешает поддержка.

— Очень сомневаюсь, что он станет меня слушать, — проворчал Ваймс, но принялся приводить в порядок одежду. В некоторым вопросах с Сибиллой лучше было не спорить.

Как он и подозревал, делать ему во дворце оказалось совершенно нечего. По словам одной из служанок, сновавших туда-сюда по поручениям доктора Газона, “леди Гленда заявила, что это он, то есть, его светлость с ней такое сотворил, и пусть только попробует теперь отлынивать — она не собирается расхлёбывать этот ужас одна”.

Ваймс устроился на стуле в приёмной у Продолговатого кабинета и с чистой совестью проспал несколько часов. Разбудил его голос патриция. Кажется, тот интересовался, что командор тут забыл в такую рань.

Ваймс продрал глаза. Патриций стоял перед ним. Один. В руках у него белел свёрток.

— Мисс Гленда? — выпалил Ваймс, подумав худшее.

— Отдыхает, — хрипло отозвался патриций. — С ней всё хорошо. Доктор Газон сказал, что роды были образцово-лёгкими. Кажется, моя жена с ним не согласна, но сейчас, к счастью, всё уже позади. И к счастью, у неё было недостаточно сил, чтобы запустить в доктора подсвечником. Точнее, чтобы попасть с необходимой точностью.

— А почему… — Ваймс не договорил, лишь кивнул на свёрток в руках у Ветинари.

— Не могу же я оставить ребёнка без присмотра, пока Гленда спит, — раздражённо ответил Ветинари, будто Ваймс сморозил несусветную глупость.

Выглядел патриций необычно — в свете занимающегося рассвета Ваймс только теперь начал это замечать. Он был ссутилившимся, ошеломлённым и подавленным.

— Зачем я сюда пришёл? — спросил он, хмурясь.