На секунду ей захотелось хулигански остановиться и сказать: нет, я передумала! Не пойду я ни к какому патрицию, а если ему так надо — пусть изволит сам ко мне подойти. Но — её вещи уже были в руках его секретаря. Умно, чёрт его дери! Да и потом, ей было действительно интересно, чего хочет Ветинари. Кроме того, они в этой истории, вроде как, оказались на одной стороне. Иначе она не тряслась бы сейчас в этом поезде, не рисковала изодрать подол серенького льняного платья, перепрыгивая между вагонами, а сидела бы в вычурном наряде (потому что так положено) в парадном зале у Госпожи, отмечая успешное (для Госпожи) окончание переговоров.

В бронированном вагоне, у входа во внутренние помещения, Стукпостук, деловито постучав в дверь и повернув ручку, пропустил Гленду вперёд.

— Я арестована? — без приветствия поинтересовалась она, сложив руки на груди.

Сидевший за обеденным столом Ветинари, кажется, чем-то подавился — во всяком случае, он кашлянул и поднял обе брови. По меркам Ветинари, насколько успела изучить Гленда за время его кратких и нечастых визитов к Госпоже, это было максимально возможное проявление эмоциональности.

— О, боги! — наконец заговорил он. — Конечно, нет. Стукпостук, что ты сказал нашей гостье?

— Ничего, сэр, — снова обиженно отозвался секретарь, — только то, что вы мне велели, ваша светлость.

— Некоторые вещи можно понять и без слов, — пожала плечами Гленда. — И, насколько я понимаю, мы с Убервальдом сейчас находимся в состоянии холодной войны.

— Ваши оценки, как всегда точны, мисс Гленда, — кивнул Ветинари. — Но я совершенно не вижу, почему из-за этого нужно арестовывать верных граждан Анк-Морпорка.

— Откуда вам знать, что я — верная гражданка Анк-Морпорка? — фыркнула Гленда. — Может, я шпионка.

Ветинари окинул её взглядом. Этот взгляд суммировал всё: и её дешёвое платье, и засунутый за манжет билет третьего класса, и скромную корзинку, которая уже стояла у её ног, и постановил — шпионы так не выглядят. Во всяком случае, шпионы леди Марголотты. Вслух же патриций сказал:

— Дорогая мисс Гленда, мне вполне достаточно того, что после более чем шести лет счастливой, как я смею надеяться, жизни в Убервальде, вы всё ещё говорите “мы” об Анк-Морпорке. И ещё того, что я видел на званом ужине, где мы с вашим женихом несколько разошлись во мнении об обязанностях хорошего правителя, — на словах о женихе Гленда, сама не зная почему, вспыхнула, но Ветинари продолжил, будто не замечая этого. Поднялся, обошёл стол и даже отодвинул стул напротив себя, сделав Гленде приглашающий жест: — Прошу, садитесь.

То, что она послушно села, Гленда могла объяснить только одним — шоком. И, пока она пребывала в этом шоке, патриций вернулся обратно на своё место, велел секретарю удалиться, а затем сам налил в новую чашку чай и протянул её Гленде.

Лишь сделав первый глоток и осознав, что такого хорошего чая ей давно не доводилось пить, она отмерла.

— Что вы хотели? — выпалила она, потом поняла, что это прозвучало крайне нелюбезно и постаралась исправиться: — Я имею в виду, чему я обязана удовольствию вас видеть? — впрочем, светского тона она, как ни старалась, никогда не могла от себя добиться, так что прозвучало скорее язвительно, чем вежливо, но Ветинари почему-то улыбнулся.

— Должен признаться, мисс Гленда, мои планы в вашем отношении крайне корыстны, — заметил он настолько светским тоном, что Гленде стало одновременно завидно и жутко. — Я хочу предложить вам обмен, — продолжил Ветинари, заговорщически понизив голос.

“Боги! — подумала Гленда. — Вот оно, теперь я должна буду сдать ему информацию об Убервальде, о народе Натта, о… Чёрт, что же такого я знаю, что ему это понадобилось, и чего он не может получить от своих шпионов?!”

— Я заметил вас в толпе перед отправлением поезда, — тем временем продолжал Ветинари, — честно говоря, я подозревал, что вы захотите им воспользоваться, но не ожидал, что вы поедете третьим классом.

— В последние годы я не то чтобы работала за плату, — холодно ответила Гленда, снова складывая руки на груди.

— Понимаю, — задумчиво кивнул патриций. — Что ж в таком случае, думаю, я сделаю вам сразу два предложения. Первое — я предлагаю вам занять купе в этом несоразмерно большом для путешествия одного скромного тирана вагоне. Как мне кажется, вагоны третьего класса не предназначены для поездок на дальние расстояния, и здесь вам будет намного удобнее. Взамен я хочу как минимум половину того прекрасного пирога, который несомненно лежит в вашей корзинке. Я бы потребовал больше, но зная твёрдость вашего характера, решил сразу предложить разумные условия. Поэтому, половину, мисс Гленда, и ни кусочком меньше! И да — разумеется, весь остаток пути вы можете пользоваться нашей кухней или делать заказы в вагоне-ресторане за мой счёт.

— Пирог?! — переспросила Гленда, не веря своим ушам. — Простите, ваша светлость, но я сомневаюсь, что всё так просто. Пирог не стоит и половины цены за билет в первый класс, не говоря уж о… — она окинула взглядом окружающую их роскошь — обстановка выглядела так, будто они устроили чаепитие в музее.

— Это, — патриций со значением поднял вверх указательный палец, — если не знать, чей пирог. Ваш пирог, мисс Гленда, стоит именно столько.

— Но вы даже не знаете, с чем он, — растерялась Гленда. Ей, конечно, доводилось прежде слышать комплименты своему кулинарному искусству, но не такие же!

— Это пирог женщины по фамилии Медоед, — ответил патриций, и в голосе его появились совершенно недопустимые для тирана мечтательные нотки. — Для меня этого достаточно.

— Значит, пирог? — нахмурилась Гленда. — И это всё? И я могу в любой момент уйти, если мне что-то не понравится?

— Ну, разумеется, мисс Гленда. Вы совершенно свободны, хотя я не рекомендовал бы вам перемещаться между вагонами в тёмное время суток, для дамы в длинной юбке это может быть опасно.

— Что ж… — растерянно отозвалась Гленда. — Думаю, меня устроит такой обмен. Если он не подразумевает какого-нибудь мелкого шрифта, — она снова прищурилась.

— Никакого мелкого шрифта. Пирог в обмен на отдельное купе и обеды за мой счёт. И ничего больше. Так вы согласны? Чай стынет.

Это был убийственный аргумент. Гленда кивнула:

— Хорошо. Но пирог я достану сама! — предупредила она, заметив, что патриций начал подниматься.

— Как скажете, — Ветинари тут же вернулся на место.

Гленде его покладистость казалась подозрительной, но она не стала задавать вопросов. Поднялась, взяла свою корзинку, сгребла чистое бельё в сторону, так, чтобы оно чего доброго не высунулось из-под крышки компрометирующим образом, и осторожно достала пирог, завёрнутый в красивую салфетку (подарок одной юной орчихи, которую Гленда научила вышиванию, и, как и всё, чему учились орки, это выходило у ученицы лучше, чем у учительницы). Шатун от её манипуляций высунул из корзины ухо и третий глаз, и Гленда поспешно запихала его внутрь — на её взгляд трёхглазый плюшевый медведь был немногим лучше, чем торчащие из багажа панталоны. Ветинари сделал вид, что ничего не заметил.

— Можете взять больше половины, — смилостивилась Гленда, положив пирог на стол. — У вас же тут секретарь, и, наверное, кто-то ещё.

— Очень щедро с вашей стороны, — патриций едва заметно улыбнулся. — В таком случае, с вашего позволения, мы накормим этим пирогом Стукпостука и сопровождающих меня стражников Моркоу, Ангву и Задранец. Можно даже отрезать немного сержанту Детриту, хотя это больше из уважения. На что ваши пироги определённо не похожи, так это на тролльи деликатесы.

— Он тоже здесь? — Гленда обернулась по сторонам, пытаясь представить, как Детрит мог поместиться в эту, просторную с точки зрения человека, но совершенно крошечную для тролля комнату.

— О, да, — Ветинари устроил пирог на широком блюде (“Заранее приготовил! Знал, чёрт его дери, что соглашусь…” — с досадой подумала Гленда) и мастерски разрезал его на идеально равные доли. — Но у Детрита, скажем так, увеличенное спальное купе.