Тут Гленда вспомнила, что к поезду пристёгивали угольный вагон, и только теперь сообразила, что это выглядело странно, в свете надвигающейся торговой войны.

— Тогда отрежьте ему кусочек от моего. И вообще, можете и половину моего взять, раз уж собираетесь меня кормить весь остаток пути.

— Это слишком соблазнительное предложение, чтобы от него отказываться. Но я требую, чтобы вы взяли что-то взамен, — Ветинари снял салфетку с другого блюда, на котором обнаружились пухлые булочки. — Господин Джолсон прекрасно знает мои предпочтения, — добавил он, а Гленда припомнила, что Весь Джолсон — это тот самый знаменитый толстый шеф, который когда-то предлагал ей большие деньги за секрет пирога пахаря. Она тогда решила, что есть вещи поважнее денег и, как оказалось, не прогадала. Патриций тем временем продолжал: — Однако заказ “хлеб и вода”, он понимает на свой лад. Ешьте, будет обидно, если они засохнут.

Гленда осторожно попробовала булочку. Булочка была почти идеальна, разве что, на вкус Гленды, многовато сахарной пудры. Она могла бы лучше.

— Хотите херес? — тем временем предложил патриций, пододвигая к ней небольшой изящный графин. — Многие думают, что херес не стоит пить по утрам. Они ошибаются.

Гленда с подозрением смотрела на херес. Патриций взял с середины стола высокий бокал и поставил перед ней. Теперь Гленда с подозрением смотрела на бокал, и пока она переводила взгляд с графина на бокал, патриций, не теряя присущего ему изящества, успел умять половину своего куска пирога — весьма немаленького. Гленда невольно вспомнила, как он пил не пьянея, и перевела подозрительный взгляд на Ветинари.

— Собираетесь напоить меня, а затем заговорить о второй вещи? — прищурилась она. — Я помню, вы сказали “два предложения”.

— Что вы, мисс Гленда, спаивать молодых дам перед важными переговорами — не мой modus operandi. Но если не желаете… — он протянул руку к графину.

— Оставьте, — бросила Гленда. — Но я хочу сначала услышать, что это за второе предложение.

— Не могу не отдать должное вашему благоразумию. Что ж, вот вам моё второе предложение: раз за последние годы вы не приобрели состояния, которое позволило бы вам путешествовать хотя бы в спальном вагоне, я предполагаю, что вы намерены искать работу, как только вернётсь в Анк-Морпорк, и я предлагаю вам место дворцового шефа. Вы, вероятно, собираетесь вернуться на прежнее место работы, но имейте в виду — сколько бы ни предложил вам Чудакулли, я дам больше.

Прежнее место работы! Чудакулли! Да о чём он?! Как будто, таким делом, как найм кухарки, занимался бы аркканцлер… В любом случае, уж куда Гленда точно не собиралась возвращаться, так это на ночную кухню. После всего это было бы… Унизительно. Как если бы она признала, что её уход оттуда был ошибкой, а он ведь не был! Или был…

Она сама ещё не определилась, как ко всему этому относиться, и собиралась по приезду в Анк-Морпорк написать Джульетте. Наверняка та не отказалась бы занять старой подруге немного денег на первое время (вероятно, теперь она даже могла без ущерба для себя подарить ей много денег, но на это сама Гленда никогда бы не согласилась). А там можно было бы поискать что-то новое… Снова продавать троллью косметику, например.

Предложение Ветинари пришлось как нельзя более кстати, и здравый смысл требовал от Гленды немедленно сказать: да, конечно, с радостью! Но Ветинари — это Ветинари. Он никогда не делает ничего просто так.

— Я должна ответить сейчас? — поинтересовалась она сухо.

— Вовсе не обязательно, — качнул головой патриций, за время раздумий Гленды прикончивший свой кусок пирога. — Но имейте в виду, в данный момент мои вкусовые рецепторы требуют от меня абсолютно тиранических действий, вроде немедленного подписания с вами пожизненного контракта. Поэтому постарайтесь не тянуть с ответом и дать его хотя бы к концу нашего путешествия.

— Хорошо, — кивнула Гленда и снова посмотрела на херес. Патриций без лишних слов налил ей полбокала.

— Пейте, это вкусно, — сказал он, будто убеждал ребёнка выпить лекарство.

— А вы пить не собираетесь? — вздёрнула бровь Гленда.

— А почему бы и нет, — ответил патриций, будто бы неожиданно для себя, и налил себе ровно столько же, сколько ей.

— И за что мы пьём? — спросила Гленда, выудив из какой-то дальней части сознания, что пить без тоста как-то неприлично.

Патриций приподнял свой бокал. Его губы тронула кривая горькая усмешка.

— Видимо, за Анк-Морпорк, мисс Гленда, — вздохнул он, наклоняя свой бокал в её сторону. — Пока это всё, что мы можем для него сделать.

— За Анк-Морпорк, — повторила Гленда, наклоняя свой бокал в ответ. Раздался звон, но прозвучал он как-то грустно. — Вы же не собираетесь сдаваться? — вдруг горячо спросила Гленда, так и не пригубив херес. — Вы же не позволите этой… Вы же сможете их обойти, верно?

— Разумеется, — твёрдо ответил патриций, но ей показалось, что этой твёрдостью он убеждает больше себя, чем её. — Просто пока я не знаю, как именно добьюсь результата.

— Ну, вот за это я и выпью — за результат! — сказала Гленда и сделала большой глоток. Было действительно вкусно, но неожиданно крепко, и она закашлялась. Патриций вежливо протянул ей салфетку. Гленда смущённо вытерла губы.

— Послушайте, — она прикусила губу, пытаясь сформулировать то, что вертелось у неё в голове с самого начала разговора. — Вы сказали, нет, вы дали понять, что я не выгляжу как шпионка леди Марголотты. Но что если именно таков и был план? Она вполне могла бы просчитать вашу реакцию, это в её стиле, разве нет?

— О, да, — мрачно отозвался Ветинари. — В её. Но не в вашем. Вы не шпион, мисс Гленда, и если я что-то понимаю в человеческой природе, никогда им не станете. Даже если бы это было в интересах Анк-Морпорка. Вы можете выйти безоружной перед толпой солдат, чтобы отчитать их за плохое поведение, но кидать нож в спину вы не будете.

— Наверное, — пожала плечами Гленда. Она не очень понимала, хорошо это или плохо, что патриций читает её как открытую книгу, но сейчас это становилось неважно. Пейзаж за окном затянуло дождём, от хереса на почти голодный желудок (кроме булочки Гленда ни к чему так и не притронулась) захотелось спать. Она оглянулась по сторонам, пытаясь понять, где тут выход и куда, собственно, ей идти. И снова — будто прочитав её мысли, Ветинари звонком вызвал секретаря и велел тому “показать мисс Гленде её купе”.

— Ешьте всё, — сказала Гленда пододвигая к нему свою тарелку, пока поднималась. — Нехорошо, если он засохнет. И потом, вы сказали — здесь есть кухня, значит, я смогу приготовить ещё один. Не пирог пахаря, конечно, но что-нибудь не хуже.

— В таком случае, Стукпостук, — распорядился патриций, также вставая, будто она была благородной дамой, — покажи мисс Гленде, как пройти от её купе на наш… Как это говорят на кораблях? Камбуз? К поездам применяют это слово?

— Я уточню, сэр, — исполнительно пообещал Стукпостук.

— Хороших снов, мисс Гленда.

— И вам, сэр, — невпопад пробормотала смущённая Гленда, на которую внезапно навалилась дикая усталость, и поспешила удалиться вслед за Стукпостуком — любезность патриция начинала её нервировать.

И лишь выйдя в длинный шумный коридор, она сообразила, что посреди дня хороших снов не желают, а значит, он прекрасно заметил, какое влияние на неё оказал херес. Вот же! Но придумать подходящее слово, чтобы обозвать патриция за его проницательность, она так и не смогла.

Стук колёс, стук дождя, херес и сами по себе являются прекрасными снотворными средствами, вместе же они дали сокрушительный эффект — Гленда заснула, даже не раздеваясь, лишь сбросила толстый кожаный ремень — подарок ещё одного из подопечных орчат.

Купе она осмотрела мельком — оно отличалось той же помпезной роскошью, что и обеденная “зала”, однако небольшой закуток, в котором обнаружились кран с раковиной и туалет, выглядел вполне обычно. Никаких золотых унитазов.