Патриций с видимым удовольствием поглощал десерт — красные ягоды на белом воздушном суфле из сыра, а Гленда вспоминала, как в таверне рядом с замком барона фон Убервальд слышала разговор оборотней — о том, как при неком Вольфганге они выслеживали по запаху крови на зимнем снегу самого командора Ваймса, охота почти удалась, жаль, проклятая сестрица Вольфганга вмешалась и всё испортила. Кабы не это, не было бы всех этих дурацких перемен.

Когда Гленда, тогда ещё наивно пытавшаяся построить какие-то человеческие отношения с леди Марголоттой, спросила её об этой истории, та загадочно улыбнулась и ответила, что она, конечно, не позволила бы им по-настоящему убить командора, но “пока человек может справиться с трудностями сам, он должен справляться сам”. Гленда от такого ответа пришла в ужас и больше не обманывалась насчёт того, что из себя представляет эта вампирша. Но, когда она поделилась своими соображениями с Наттом, тот снова ответил что-то неясно-обтекаемое.

Интересно, что сказал бы Ветинари, узнай он, как обошлась его возлюбленная с его посланцем? И Гленда, хоть беседа была и не застольной, решила узнать его реакцию, не откладывая в долгий ящик.

Ветинари слушал внимательно, хмурился, задал пару уточняющих вопросов, а затем долго молчал.

— Спасибо, что поделились, мисс Гленда, — наконец произнёс он, так и не перестав хмуриться. — Оказывается, всё несколько серьёзнее, чем я думал. А теперь мне и в самом деле пора, боюсь, капитан Моркоу вот-вот появится в коридоре, и мне придётся как-то объяснять свой внешний вид.

— Подождите, я проверю, — Гленда осторожно выглянула в коридор. Ей показалось, что в коридорном туалете (были тут и такие, несмотря на душевые в каждом купе) кто-то сопит, но в остальном коридор был пуст. — Быстрее! — махнула она патрицию, который мгновенно просочился мимо неё и молнией преодолел расстояние, отделявшее его от его собственного купе.

— Хорошей ночи, мисс Гленда, — улыбнулся он, перед тем, как окончательно скрыться за дверью. — Или хорошего утра…

— Идите уже! — шикнула Гленда. — Иначе будете с Моркоу любезничать.

Голова патриция немедленно втянулась в купе, но улыбка будто осталась в коридоре. Во всяком случае, какой-то призрак улыбки.

Гленда вернулась на кухню и взяла себе ещё один десерт.

***

— И что ты теперь думаешь? — могла бы услышать Гленда, если бы не удалилась так спешно.

Дверь коридорного туалета стукнула, как могут стучать лишь раздвижные двери поезда, и наружу выскользнули две тени — высокого человека и крупной собаки.

— Чисто, выходим, — сказала одна из теней голосом капитана Моркоу.

Тени молча прошагали до следующего тамбура и перескочили в другой вагон.

Когда от купе патриция их отделяло два коридора, тень собаки задрожала, искривилась и постепенно превратилась в человеческую, хоть и пониже первой (и намного женственнее).

— Ну? — требовательно спросила первая тень.

— Скажу, что у меня шок, — отозвалась вторая, спешно натягивая на себя одежду.

— Значит, я был прав?

— Боги, ещё как! Никогда бы не поверила, если бы Гаспод не научил меня распознавать эти запахи, а Салли — слушать пульс. По уши, Моркоу, по уши! Он втрескался так, что другой на его месте уже стоял бы на коленях с розами и бриллиантом, не в силах и двух слов связать, или… Не знаю, пытался бы сорвать с неё одежду, как какой-нибудь герой-варвар.

— Думаю, он догадывается, что человек, который попытается сорвать с мисс Гленды одежду, дорого за это поплатится. К тому же это не в характере па…

— Тихо!

Вторая тень метнулась к первой, зажала ей рот ладонью и опасливо огляделась по сторонам.

Поблизости никого не было видно, а стук колёс заглушал звуки. Но в том-то и проблема поездов — кто знает, какое из купе может быть совсем немного приоткрыто, и кто скрывается за раздвижной дверью — на Убервальдской линии созданий с чутким слухом наверняка немало.

Высокая тень кивнула и осторожно, поглаживая ладонь второй, отвёла её от своего лица. Голоса теней стали ещё тише, чем прежде.

— Да, ты права. Но насчёт него я, честно говоря, не сомневался. А что она?

— Почти то же. Ей мешает страх, но он же делает чувства более острыми. Он будто плавает в розовом облаке, а она — в напряжении, словно… Словно летит сквозь разноцветный фейерверк и не знает, куда приземлится.

— Интересно, можем ли мы им как-то помочь?

— Даже не думай! Разве можно вмешиваться в такие дела?

— Боюсь, па… Кхм, в смысле — он, он может сам не справиться.

— Как-то же справлялся с этой… Леди без тебя!

— Ещё вопрос, кто из них с кем справлялся.

— А я говорю — не лезь!

— Хорошо. Я буду… приглядывать. И вмешаюсь, только если моя помощь действительно понадобится.

— Надеюсь, ты правильно оцениваешь свои силы. С головой на плечах ты мне нравишься больше, чем без неё. А если твоё вмешательство окажется некстати…

— Я буду… Я буду действовать деликатно, вот как!

Вторая тень ничего не ответила, лишь недоверчиво покачала головой и потянула первую обратно к вагону патриция.

***

Либертина, богиня Яблочного Пирога, Некоторых Сортов Мороженого и Коротких Кусков Веревки, а также (временами) Моря, довольно потирала перепачканные мукой руки. Самая верная из её жриц слишком долго оставалась без помощи и вознаграждения, вынуждена была справляться с трудностями сама. И всё потому, что всякие идиоты, вроде Рока, любят играть чужими фишками и прятать их от хозяев! А Ому, этому старому дураку, вообще давно пора бы вправить мозги своим служителям: шесть лет не давать человеку и орку разрешение на свадьбу — это же просто издевательство! Шесть лет для людей, с их крошечной жизнью — немалый срок (а с точки зрения яблочного пирога так и вовсе гигантский). Пусть облезет теперь вместе со своими последователями без её прекрасной жрицы!

В общем, ситуацию пора было исправить. Моркоу понравился Либертине ещё в тот раз, когда приземлился на своём диковинном аппарате в Дунманифестине — он и сам выглядел как хороший яблочный пирог, такой, которому можно доверять. И теперь Либертина намеревалась при случае воспользоваться его помощью.

— Кажется, кто-то хочет отправиться на встречу с котятами*? — мягко спросил Ветинари. Начальник дворцовой стражи побледнел и отдал честь, стукнув пальцами по шлему.

_________

*Имеется в виду пытка котятами, изобретённая Мокристом фон Губвигом. Заключается она в том, что жертву запирают внутри переделанной “Железной девы” вместе с котятами и миской молока в основании. Каждый раз, когда палач Седрик слышит, что котята недовольны, Дева открывается, и жертва получает дубинкой по башке. По слухам в подземельях царит крайне умиротворяющая атмосфера, наполненная мурчанием.

________

— Никак нет, ваша светлость, но протокол, ваша светлость!

— Это моя карета, капитан. И в ней поедет столько человек, сколько я сочту разумным разместить. Что касается протокола, советую тебе как следует подумать и вспомнить, что именно там написано. Ты меня понял?

— Но… Ваша светлость. Протокол во дворце, и…

— Я думаю, — дружелюбно встрял Моркоу, — его светлость хочет сказать, что ты наверняка забыл о том, что уже переписал протокол, верно? — он широко улыбнулся и похлопал коллегу по плечу.

— Э-э-э… — протянул стражник.

— Совсем не обязательно… — в который раз попыталась возразить Гленда, но замолчала, как только патриций поднял ладонь. Жест не был угрожающим. На первый взгляд. Но спорить (или вообще производить какие-либо звуки, включая слишком громкое дыхание) после этого почему-то не хотелось.

— Ну, — с нажимом сказал Ветинари.

— Так точно, ваша светлость! — наконец решился стражник, гостеприимно распахивая дверь роскошной, украшенной гербами Анк-Морпорка (город должен знать, что патриций вернулся) кареты.

Ветинари посмотрел на Гленду, и та почувствовала, как у неё кровь отливает от лица при мысли, что он может предложить ей войти первой — то-то разговоров будет! Видимо, он благоразумно подумал о том же, и забрался в карету сам, поступив с Глендой не как джентльмен с дамой, а как работодатель с подчинённой. Секретарь патриция ни на секунду не сомневался, как обстоят дела с точки зрения служебной иерархии, и смело последовал за Ветинари.