— Думаю, главное в этой истории лично для вас, дорогая, что в критической ситуации титул порой даёт особые полномочия, — мягко ответила за мужа Сибилла. — Как мне кажется, Хэвлоку хотелось бы, чтобы среди людей, наделённых особыми полномочиями в Анк-Морпорке, было как можно больше тех, у кого есть голова на плечах, если вы понимаете о чём я. Он вам доверяет.

— Да? Почему же тогда он не сказал об этом заранее? Я не дура, могу понять, когда что-то нужно для дела. И не говорите, что он не смог бы меня убедить — мог хотя бы попробовать! — в голосе Гленды уже не было ярости, но Ваймс чувствовал её обиду и не знал, как на это ответить. К счастью, на такие случаи у него была жена.

— О, безусловно, — Сибилла улыбнулась. — Но я подозреваю, что это работает и в обратную сторону: думаю, Хэвлок опасался, что это вы его убедите не делать вас графиней. И предпочёл следовать интересам государства, а не собственным желаниям.

— В смысле… — Гленда нахмурилась, быстро, будто это была вода, осушила бокал с вином, закашлялась и испуганно посмотрела на Сибиллу, явно догадываясь, что это выглядит не очень аристократично. Но Сибилла лишь успокаивающе похлопала её по руке. Гленду, похоже, это не успокоило и, коротко пробормотав извинения, она сбежала — не только из-за стола, как заметил Ваймс, но и из бальной залы.

— Ну и дела… Они сами-то понимают, что между ними происходит? — задумчиво спросил Ваймс, наблюдая за тем, как Ветинари с безликой вежливостью слушает щеботанского посла, временами поглядывая в сторону дверей, в которые вышла Гленда.

— А ты многое понимал, когда это происходило между нами? — мечтательно улыбнулась Сибилла, явно уносясь воспоминаниями в начало их собственного, довольно невероятного по меркам Анк-Морпорка романа.

— Я? — растерялся Ваймс, которому разговоры о любви никогда не давались легко. — Я… Да, я… Конечно! В смысле, как только я тебя впервые увидел, я…

— Ох, Сэм, — вздохнула Сибилла. — Возможно, ты научился врать Хэвлоку, но со мной этот номер не пройдёт. Впервые ты меня увидел в защитном костюме, а в нём даже непонятно, разговариваешь ты с мужчиной или с женщиной. Впрочем, может быть, я чего-то о тебе не знаю?

— О чём это ты? О, нет. Сибилла! Ты намекаешь на…

— Я не стала бы тебя осуждать.

— Сибилла!

— Конечно, если бы речь шла обо всём, что было до нашей свадьбы.

— Сибилла!

— У многих молодых людей в молодости бывают эксперименты…

— Сибилла!

— Простите, надеюсь, я не помешал, я хотел бы пригласить вас на следующий танец.

— Моркоу! — кажется, никогда ещё Моркоу не появлялся так вовремя. Ваймс выдохнул. — Да, разумеется! Отличная идея, капитан. В смысле, если ты не возражаешь, дорогая.

— С удовольствием станцую с вами, капитан, — Сибилла величественно поднялась. — Конечно, если вы приглашали меня, а не моего мужа.

Ваймс закрыл глаза ладонью, но перед этим успел увидеть ошеломление на лице Моркоу. Впрочем, справился он с ним довольно быстро.

— Боюсь, подобными действиями я подвергну жизнь командора опасности, — серьёзно произнёс Моркоу. — Ангва и так считает, что я провожу с командором слишком много времени, если я буду с ним танцевать, она может неправильно это понять. Получится ненужная двусмысленность — так это называется.

— А если ты продолжишь рассуждать на эту тему, в опасности окажется твоя жизнь, — с нажимом произнёс Ваймс.

— Так точно, сэр! — Моркоу отдал честь и наконец увёл Сибиллу к танцевальной площадке в центре зала.

“Ну, спасибо, дорогая, — думал Ваймс, провожая их взглядом и пытаясь изгнать из воображения нелепую картину собственного танца в паре с Моркоу. — Только этого мне не хватало. С другой стороны, хотя бы не Ветинари…” Вслед за этой мыслью услужливое воображение отбило у сэра Сэмюэля всякий аппетит.

— По-прежнему прячетесь от всех бед на кухне?

Гленда была в смятении, и околдовывающий голос леди Марголотты — последнее, что она хотела слышать в таком состоянии.

Возьми себя в руки, сказала себе Гленда. Ты и будучи простой кухаркой её не боялась, а теперь ты такая же леди, как она. Ну, может, не совсем такая же, но прямо сейчас об этом определённо не стоит думать.

— Я не прячусь, — твёрдо сказала Гленда, повязывая фартук поверх бального платья. — Я выполняю свои обязанности. Здесь моя работа, я люблю её и не откажусь ни ради каких титулов.

Прозвучало не слишком красиво, но уверенно. И чтобы почувствовать себя ещё увереннее, Гленда скрестила руки на груди.

— Как… необычно, — платье Марголотты зашуршало, но сейчас этот звук был не опьяняющим, а скорее угрожающим — как звук змеиной погремушки. Она подошла к Гленде и встала напротив неё в каком-то полуметре. Гленде захотелось отступить, но она не поддалась этому порыву. Решила, если надо будет — врастёт ногами в каменные плиты. Пустит корни. Это в конце концов её город, её кухня, её камни и в каком-то смысле даже её дворец. Никто не смеет обижать её здесь.

— Вы же сами всегда ратуете за то, чтобы каждый приносил пользу. Я больше всего пользы приношу, когда пеку пироги, — сказала она с вызовом. — Вы, насколько я знаю, прикладываете усилия в другой области, и с кухней это никак не связано.

— О, моя милая, — улыбка Марголотты выглядела душевной. Могла бы выглядеть. Для кого-то, кто плохо её знал. — Не скромничайте. Сегодня вы получили титул не за работу на кухне, а совсем за другие заслуги. Жаль, вы не проявляли свой изобретательский талант в Убервальде, уж я бы нашла ему применение, возможно даже, более интересное для вас, чем нынешнее.

— Я в этом не особо разбираюсь, — пожала плечами Гленда, — но слышала, что таланту нужна среда. По всей видимости, в Убервальде для меня среда была неподходящая.

— И что же это за среда? — Марголотта вздёрнула бровь, почти как Ветинари. Почему-то Гленду это сходство неприятно кольнуло.

— Такая, в которой мои таланты изобретателя замечают, — ответила она резко. — Вы слышали от меня о пироге пахаря ещё до того, как я приехала в Убервальд, верно? Но вам это не дало ровным счётом ничего. А Леонард Щеботанский, попробовав пирог, придумал изоляцию для электропроводов. И я в свою очередь придумала, как использовать эти провода на благо города, потому… потому что видела изобретения Леонарда, — она надеялась, что Марголотта не обратит внимания на её запинку, а даже если так — никогда не догадается, что за этой запинкой стоит.

— Значит, вас посетило вдохновение после общения с Леонардом Щеботанским? — спросила Марголотта тем невинным тоном, который обещает собеседнику язвительный удар в следующем вопросе.

— Да, и с Диком Симнелом, — ответила Гленда, интуитивно догадываясь, куда клонится разговор и понимая, что вот-вот предательски покраснеет.

— Возможно, вас вдохновил ещё кто-то? — улыбнулась Марголотта. — Ваш работодатель, например. Лорд Ветинари — это он создал ту самую плодотворную среду, о которой вы говорите?

Гленда уже придумала ответ на этот вопрос.

— Да, лорд Ветинари определённо вдохновил меня — в основном размером зарплаты, конечно, но и другое немаловажно: он никогда не просил меня доказывать свою полезность, он просто изначально в ней не сомневался.

— Вот как… — Марголотта сделал вид, что задумалась, но Гленда чувствовала, что следующая реплика собеседницы тоже продумана заранее: — Это звучит очень обнадёживающе. И вполне объяснимо, учитывая, что лорд Ветинари испытывает к вам особое… расположение. В силу своей природы я не могу не замечать, как меняется его пульс в вашем присутствии. Я подозреваю, вы, как безусловно умная женщина, не хотите пренебрегать таким расположением и намерены поощрять его, однако, тут я считаю себя обязанной дать вам совет. Предостеречь вас по-дружески как давнюю знакомую.

Она склонила голову на бок, и Гленда поняла: вот оно! То, ради чего Марголотта спустилась сюда, в тёмное и пустое в это время подбрюшье дворца. Сейчас будет сказано главное.