Гленда согласно кивнула.

***

Сцену соорудили возле университетской библиотеки. Библиотекарь очень хотел сыграть на органе, но патриций решительно возражал против такого музыкального сопровождения, и в качестве уступки Библиотекарю главное действо развернули под его окнами — чтобы у него был лучший обзор из привычного места.

Скамьи для знатных особ занимали половину Саторской площади, остальная часть площади, а также прилегающие к ней Чамская улица и Площадь Разбитых Лун были забиты до отказа. Всем было интересно, как выкрутится патриций. Задание Рега было делом строго секретным, поэтому неудивительно, что о нём быстро узнал весь город.

Гленда сидела в третьем ряду — оттуда сцену было видно лучше всего. Она заранее предупредила Ветинари, где расположится, чтобы он мог смотреть на неё и не отвлекаться на толпу — этот трюк для людей с боязнью сцены ей подсказала Агнесса Нитт, с которой Гленда поддерживала переписку. Конечно, патриция вряд ли можно было назвать человеком с боязнью сцены — в обычном смысле слова, но видя, как темнеет его лицо при мысли о пении на публику, Гленда решила, что надо действовать, и отправила в Ланкр не обычное письмо, а сверхсрочный клик с предоплатой ответа.

Агнесса была по уши занята организацией Ланкрской оперы, которую решил создать король Веренс (чтобы талантливой молодёжи, вроде Агнессы, не приходилось искать счастья в чужих краях), но ответила настолько подробно, насколько позволял клик. Конечно, она не знала, что её советы предназначаются для патриция Анк-Морпорка (рекомендацию “не утягивать корсаж слишком туго” Гленда не стала передавать Ветинари), однако кое-что из опыта Агнессы определённо могло ему пригодиться. Например, совет поручить начало выступления кому-то, для кого подобные вещи более привычны. Вспомнив, что имеет право “позориться не в одиночку”, Ветинари заметно приободрился.

Оркестр в глубине сцены закончил настраиваться. Дирижёр кивнул Чудакулли, которого, очевидно, считал солистом их необычного хора. Аркканцлер сделал знак Ветинари, Моркоу и леди Сибилле приблизиться к авансцене. Толпа ожидающе зааплодировала и заулюлюкала, поторапливая артистов.

Ветинари тяжело вздохнул, распрямил плечи и обречённо посмотрел на Гленду. И полилась мелодия*.

_________

*Хотя в Круглом мире эта песня исполняется на итальянском, она принадлежит латвийской группе Bonaparti.lv и была исполнена на Евровидении в 2007 году в Хельсинки. Перевод мой, также в нескольких местах я изменила текст, чтобы он органично вписывался в историю — изменённые строчки помечены звёздочками *…*.

Bonaparti.lv — Questa Notte (Latvia) Live 2007 Eurovision Song Contest

https://www.youtube.com/watch?v=zghnafACJyE

_________

Гленда затаила дыхание. Её всю, от макушки до пяток охватил трепет при мысли, что вот эти ноты, которые сами по себе, даже без голоса звучали как ангельская музыка, Ветинари написал, думая о ней…

Il sorriso dolce da bambina che mi canta, e mi fa vibrare il cuore.

— Милая улыбка этой девушки будто поёт мне, — бодро вывел Моркоу, — и заставляет моё сердце трепетать.

Это был вульгарный диалект лататинского, и Гленда, благодаря долгим зимам Убервальда, знала его достаточно, чтобы разбирать текст.

* E la profondità nei tuoi occhi che mi chiama, e mi fa sentire l'amor. *

— Глубина твоих глаз зовёт меня, — подключилась леди Сибилла, — и пробуждает любовь.

* Quando sembra buio, tu mi fai vedere la luce, voglio stare qui con te, vivere per te, solo per te! *

— Когда падает тьма, ты показываешь мне свет, — вступил зычным басом Чудакулли, — я хочу быть рядом с тобой, жить ради тебя, только для тебя!

И на припеве, который исполняли хором, наконец стал слышен хорошо поставленный тенор Ветинари.

* Questa notte è stata l'immensità! *

— Эта ночь была невероятной!

Гленда вздрогнула — взгляд Ветинари ясно давал понять, о какой ночи идёт речь. У Гленды от этого взгляда сладко потянуло внизу живота, она невольно подалась вперёд, вдыхая глубже, чтобы справиться с чувствами.

L'amore fra noi mai più finirà,

— Наша любовь друг к другу не угаснет, — продолжал хор.

Ora e poi, per sempre di più, questa notte per sempre sarà!

— Сейчас, потом и навсегда, эта ночь пребудет вовеки!

…

Il profumo della pelle tua mi invita, a scoprire quel che non so…

— Аромат твоей кожи, — начал следующий куплет Чудакулли, своим басом заставивший фривольную фразу звучать солидно и благопристойно, — зовёт меня познать нечто неизведанное…

Tra le tante stelle, tu mi fa vedere la luna, e mi fai cantare l'amor!

— Средь множества звёзд ты заставляешь меня видеть луну, — вступил Моркоу, улыбнувшись Ангве, — и я хочу петь о любви!

Quando perdo la speranza tu mi dai la mano,

— Когда я теряю надежду, ты протягиваешь мне руку помощи, — Ветинари наконец запел соло.

Гленда невольно вспомнила, каким потерянным она нашла его в ту ночь, и её с ног до головы затопило пронзительным счастьем от того, что это уже в прошлом.

Voglio stare qui con te, vivere per te, solo per te!

— Я хочу быть с тобой рядом, — продолжал патриций, и Гленда чувствовала, что на глаза у неё наворачиваются слёзы, от решимости с которой Ветинари, не отводя от неё взгляда, пел: — Жить ради тебя, только для тебя!

Голоса вновь соединились в хор, и на этот раз они пели не о ночи, которая была, но о той, что будет:

Questa notte sarà l'immensità, — Эта ночь будет невероятной,

L'amore fra noi mai più finirà! — Наша любовь друг к другу не угаснет,

Ora e poi, per sempre di più, — Сейчас, потом и навсегда,

Per la ragione che sai solo tu

— По причине, о которой знаешь лишь ты,

Sai solo tu! — Только ты!

Песню подхватила толпа — наверняка к этому приложило руку капризное божество, ничем иным объяснить такое единение сограждан Гленда не могла. Она не оборачивалась, но чувствовала, что поют обе площади и перешеек между ними.

Это было одновременно пугающе и волнительно. Вроде магии футбольной толкучки, но выше, чище. Она не могла до конца поверить, что всё это (пусть об этом действительно знали лишь она сама и Ветинари) было предназначено ей. Это, как бы оно ни называлось, захватывало дух и заставляло дрожать колени.

Questa notte per sempre sarà! — Эта ночь пребудет вовеки!

Мелодия взвилась вверх воздушным змеем, накрыла хвостом обе площади, и растворилась в громоподобных апплодисментах.

Гленда быстро вытерла слёзы и тоже зааплодировала.

— Чёрт возьми, — хмыкнул рядом с ней командор Ваймс, о соседстве с которым Гленда успела забыть, — никогда не думал, что увижу что-то подобное. Крепко же проняло его светлость, — он неверяще покачал головой.

Гленда бросила на него испуганный взгляд.

— Не волнуйтесь, мадам, вряд ли кто-то, кроме меня догадается, — успокоил её Ваймс. — У них для этого недостаточно информации. Но, если не хотите пересудов, лучше посидите тут немного, перед тем как поздравлять его с дебютом — слишком уж у вас вид восторженный.

Гленда смутилась, но тут же вскинулась:

— Мы снова можем говорить! — радостно воскликнула она. — Это сработало!

Её возглас пришёлся на затухание овации, и слышавшие его немедленно заговорили с соседями, проверяя правдивость её слов, а когда поняли, что действительно снова могут разговаривать прозой, зааплодировали с новой силой.

Гомон, а вслед за ним и овация распространялись всё дальше. Анк-морпоркцы знали, что Ветинари вертит городом как хочет, но впервые на их памяти он лично вступился за Морпоркию перед богами и победил. Кажется, ему угрожало стать любимчиком сограждан наравне с капитаном Моркоу. Ваймс высказал эту мысль вслух и ехидно добавил, что самого Ветинари это вряд ли обрадует. Гленда была с ним согласна.

Овации не утихали. Послышались крики “Бис!”. Леди Сибилла и аркканцлер Чудакулли посовещались, затем Чудакулли развернулся к оркестру, а леди Сибилла величественным жестом призвала толпу к тишине.