На секунду показалось, что он вот-вот участливо возьмёт её за руку, но это ощущение тут же прошло. В глазах Ветинари отражалась лишь слабая вежливая озабоченность.

— И почему вы всё-таки его помиловали? — хмурясь спросила Гленда. — Не только же из-за одного моего пирога.

— Во-первых, об этом просила госпожа Лада. Юноша, как оказалось, давал её подопечным бесплатные юридические советы, причём на самом деле бесплатные, в том смысле, что услугами “белошвеек” он не пользовался, разве что тех, которые используют иглы для шитья, а не для других развлечений.

Гленда невольно представила себе “другие развлечения” с иглами при участии девиц из Гильдии Белошвеек и постаралась как можно скорее изгнать эту картину из своего сознания.

— Возможно, он просто… Не нуждается в обществе женщин? — предположила Гленда.

— Вряд ли. Мало кто знает, но среди членов Гильдии Белошвеек мужчин не так мало, около трети.

— О.

— В основном это объясняется тем, что не все клиенты Гильдии — мужчины.

— А-а…

— Но принцип госпожи Лады: любое удовольствие за ваши деньги и в рамках закона.

— Ясно.

— Кроме того, одна из девиц, насколько мне известно, выразила желание отправиться с ним в ссылку. Любовный роман, а не история преступления!

— М-м, нет, — Гленда помотала головой и вернулась к нарезанию хлеба. — В любовных романах не бывает таких страстей, там всё очень прилично, невинно и предсказуемо: есть девушка — разумеется, красотка, каких свет не видывал, как правило, в сложных жизненных обстоятельствах, и рядом с ней двое парней — один подлец, а другой — честный малый, но ведут они себя так, что сразу и не поймёшь, кто из них кто, то есть, как полные идиоты. В конце, совершив кучу глупостей — главным образом потому, что делать поспешные выводы проще, чем остановиться и минутку подумать, — главная героиня и честный малый женятся, а подлец либо погибает недостойным образом, либо оплакивает свою судьбу, и, осознав свои ошибки, уходит в отшельники. Считается, что жизнь вдали от людей на одном хлебе с водой позволяют достичь духовного просветления и улучшить характер.

— В самом деле? — Ветинари вздёрнул брови. — Что ж, возможно, мне не хватило удалённости от людей, но по своему опыту могу сказать, что диета из хлеба и воды не слишком улучшает характер. К тому же, если бы это было так, Анк-Морпорк ещё лет пятьдесят назад населяли бы святые.

— Вы ещё сравнительное исследование сделайте, — фыркнула Гленда: — “Количество смертных приговоров, которые я подписал до появления новой кухарки и после”.

— Интересная мысль, — по губам Ветинари скользнула быстрая улыбка. — Не уверен, что материала хватит на полноценное исследование, но я определённо включу это в свои записи.

— Вы пишете книгу? — оживилась Гленда. Вот что было бы интересно почитать — хотя бы немного приблизиться к пониманию того, что творится в загадочной голове патриция.

— Всего лишь делаю заметки об управлении государством, — скромно ответил Ветинари. — А вот вы, пожалуй, могли бы написать книгу. Я не знаком с жанром, но вы говорите о структуре повествования достаточно уверенно, чтобы без труда её воспроизвести.

Гленда вспомнила, как совсем недавно придумала продолжение для прочитанного романа и решительно помотала головой.

— Нет, только этого мне не хватало! Каждый должен заниматься своим делом, вот что я всегда говорю. И моё дело — печь пироги.

— И призывать к порядку распоясавшихся тиранов? — Ветинари на секунду вздёрнул бровь, бросив Гленде быстрый весёлый взгляд.

— Нет! То есть, да, если больше некому, — проворчала Гленда. — Но я не то чтобы мечтала превратить это в дело жизни, знаете ли.

— И тем не менее, вы не единожды делали внушения мне и, насколько я знаю, леди Марголотте. Похоже, это ваш природный талант.

— Возможно, но не все природные таланты стоит развивать, — твёрдо сказала Гленда. Хлеб у неё под ножом, увы, закончился, так что выразить своё недовольство чуть более громким, чем следует, стуком ножа не вышло. Пришлось встать и принести блюдо с огурцами и помидорами, но после паузы стучать ножом было уже не к месту.

— Так что там с этим юношей? — решила она вернуться к безопасной теме. — Значит, прошение госпожи Лады и мой пирог склонили вас к тому, чтобы дать шанс убийце исправиться? И где, кстати, вы нашли для него каторгу в Анк-Морпорке? Отправили чистить Анк на выходе из города?

— Боги, мисс Гленда! Я произвожу впечатление настолько жестокого человека?

— Ну, это лучше чем… Впрочем, да, вероятно, после пары дней за этим занятием он сам бы сунул голову в петлю.

— Вот именно. Нет, я договорился с приёмным отцом капитана Моркоу, к счастью, гномы с Медной горы пока сохраняют свой союз с Анк-Морпорком, — по лицу патриция пробежала тень, и Гленда сразу поняла, о чём он подумал — о гномах Убервальда, с которыми всё обстояло не так гладко, как хотелось бы. Но патриций как ни в чём не бывало продолжил: — Думаю, тяжёлая физическая работа в шахте поможет ему привести мысли в порядок и избавит от ненужных идей.

— Что ещё за идеи? — нахмурилась Гленда. — Постойте, вы ведь сказали: “во-первых”, когда заговорили о Гильдии Белошвеек. Было ещё какое-то “во-вторых”?

— Верно. Вы наблюдательны. Во-вторых, меня заинтересовали найденные у него записи. Знаете, в прошлом я предпочитал устранять подобных безумцев заранее, благо, они сами всеми силами создавали для этого повод и обстоятельства. Но либо я старею, либо это всё влияние вашей haute cuisine*, однако сейчас мне стало любопытно, что выйдет, если дать такому теоретику возможность увидеть реальную жизнь, что называется, лицом к лицу.

__________

*Haute cuisine (щеботанский) — высокая кухня.

__________

– И в чём же заключалось его безумие? — прищурилась Гленда. — Он метил на ваше место, да?

Ветинари отложил нож и коротко рассмеялся, глядя на Гленду уже с нескрываемым весельем.

— А от вас ничего не скроешь. Да, в каком-то смысле именно так и было. Правда, в отличие от классических заговорщиков, он не разрабатывал план захвата власти, но рассуждал о природе самой власти. Допустимо ли убить одного человека для спасения многих, пожертвовать одной жизнью, ради тысяч и миллионов, и так далее.

— Постойте-ка, что-то мне это напоминает. Ах, да, вот что: “один примат умирает, один мир выживает”.

— Не знал, что капитан Моркоу это слышал.

— Он и не слышал, но Библиотекарю передали. Кажется, бывший декан — аркканцлер Коксфорда, когда пытался переманить его к себе. Сказал, что у них в Псевдополисе демократия, и такие тиранические заявления недопустимы.

— Очень интересно. И что же ответил Библиотекарь?

— Что демократическим путём эту проблему решили бы не в его пользу.

— Разумно.

— Ну так и что вас возмутило? То, что юноша пытался мыслить, как вы?

— Он думал, что мыслит, как я, это-то и плохо. По его мнению, насколько я понимаю, сама способность делать такой выбор — и есть необходимое и определяющее качество правителя и любого великого человека в целом.

— А это не так?

— Разумеется, нет. Это досадная необходимость, и каждый справляется с ней как может, но ставить такие идеи в основу своей власти и, более того, жаждать решать подобные проблемы может только полный безумец.

— Но теперь вам интересно, что из этого безумца получится?

— Полагаю, угроза обвала туннелей, существование в темноте и прочие радости жизни шахтёров заставят его заняться переоценкой ценностей. Во всяком случае, я надеюсь на это.

— А та девушка, которая с ним отправилась? Вряд ли её ремесло будет востребовано среди гномов, хотя кто знает…

— Насколько мне известно, Король Медной горы не заинтересован в том, чтобы его подданные в принципе познакомились с той концепцией труда, которую исповедует Гильдия Белошвеек. Я попросил его найти девушке какое-нибудь подходящее занятие, думаю, приёмная мать капитана Моркоу не откажется от хозяйственной помощи. Не знаю, насколько это устроит саму девушку, но просьбу госпожи Лады я выполнил.