Когда музыка поутихла, вперед вышел мальчонка в элегантном костюме. На голове забавная остроконечная шапочка фиолетового цвета, на ногах красные тканевые туфельки. Очень живое личико с розовыми щечками, и пылающим огнем в глазах.

– Дамы и господа. Спасибо, что пришли сегодня на наш маленьких спектакль. Я надеюсь, он вам очень понравился. Наша труппа желает вам всем добра. Мы поделились с вами частичкой счастья, и я прошу вас – подарите его своим близким, друзьям, знакомым и всем‑всем‑всем. Помогите нам сделать этот мир чуточку светлее.

В наступишей тишине раздался хлопок, потом еще один, еще, грянули аплодисменты, куклы разом поклонились. Зажглись огни освещения, под грохот оваций куклы покинули сцену. Народ потянулся к выходу, обсуждая увиденное представление. Прекратив отбивать ладони и взяв себя в руки пошел за кулисы, куда меня так старательно тянул солдатик.

– Тук! Тук, смотри кто к нам пришел! – окликнул солдатик ту самую куклу, которая закрывала представление. Смеющиеся куклы разом повернулись в нашу сторону. – Это ученик Друга Шрайка.

– О‑о‑о! – послышалось отовсюду.

– Привет! – подошла ко мне марионетка. – Я – Тук. Очень рад познакомиться.

– Виконт. Взаимно.

– А ты правда ученик друга Шрайка?

– Да. Он рассказывал мне о вас очень интересную историю. А ты в самом деле носишь сердце мастера?

Тук задорно улыбнулся, и кивнул.

– Ага! А где Шрайк? Где Арон? Они где‑то там? – выглянул наружу Тук.

– Ох… – я сел там, где стоял, прокрутив вопрос в голове и осознав, что сейчас придется сказать.

– Что такое? Вам плохо?

– Нет… просто. Я… немножко… удивлен.

– Чем? – хлопнул глазами солдатик.

– Кхм, я это… в зале если что, – сказал Гаф, правильно прочувствовав момент, он, прихватив за шиворот Тали и потащил ту за собой.

– Куда?! Стой, я хочу послушать…

– Тц!

– Так… это будет сложно… – потер лоб и посмотрел в наивные, добрые и прямодушные глаза Тука. Подступивший к горлу ком не давал мне нормально говорить. Я всем нутром ощущал, насколько чистое предо мной создание. Я спиной чувствовал крепость его веры, с которой он спросил про Арона и Шрайка.

– Что сложно?

– Что вы знаете про Арона, начнем с этого?

– Что он живет где‑то там, не знаю где точно, он не говорит и мы стабильно раз в месяц с ним переписываемся.

– КАК!?

– Прости?

– Эм… – взяв себя в руки, стараюсь успокоить готовое выпрыгнуть сердце. – А могу я взглянуть на эти письма?

– Конечно! Лушка, принесешь?

– Ага! – кукла в красной шапочке убежала вглубь театра.

– Это… как вы тут?

– Хорошо. Очень хорошо. Ставим спектакли, катаемся по городам, делаем то, для чего были созданы.

– Ясно. Никто не обижает?

– Не‑а.

– Прям совсем?

– Ну… иногда бывает, конечно, но редко. Люди без души. Я забыл, как вы их называете. Но те, у кого душа есть, после знакомства с нами не хотят больше им прислуживать! Они помогают нам и больше никогда не берутся за старое!

– Хрена себе…

– В основном, – добавил солдатик.

– Да. Но бывают и совсем плохие. Настолько, что нам даже смотреть на них противно. Но мы никогда не ходим в одиночку.

– Нас самих никуда не пускают, – добавил солдатик.

– Если отправляемся гастролировать, всегда под охраной.

– Еще бы… такое сокровище и правда надо беречь, – хмыкаю.

– Друг Виконт, Друг Виконт, – подбежала ко мне «посыльная», протягивая пачку писем. – Вот!

– Спасибо.

Развернув одно из них, пробегаю глазами текст. Если кратко, пишет, что все хорошо, спрашивает, как дела у кукол, в общим ничего такого. Даже личная печать есть. Вернее, семейная, у нас она одна на всех, если можно так сказать. И все бы хорошо, если бы не два «Но». У Арона другой почерк – раз. Я видел его заметки. И я точно знаю правду – два.

– Во‑о‑о‑от, – довольно улыбнулся Тук. – Правда, он все никак к нам в гости не заглянет. Мы даже в сторону откуда почта ходит ездили с концертами, сами к нему хотели, но, увы. Он слишком далеко.

– Или мы не туда свернули, – глянул на Тука тот солдатик.

– А я говорил, что направо надо было! – возмутился волк.

– А. Так зачем тебе письма? – посмотрел на меня Тук.

Потерев переносицу, судорожно стараюсь подобрать слова. Эти ребята… они верят в Арона. Верят настолько, что у меня язык не повернется сказать им правду, хоть я и приверженец «лучше грустную правду, чем сладкую ложь».

– Да так… просто хотел кое‑что посмотреть. Не важно. Ребят, а вот Арон… как вы познакомились? – и смотрю на Тука, стараясь оттянуть время.

– Там очень грустная история.

– Да.

– Тогда городом управлял очень плохой человек. Он делал много плохих вещей. И в конце концов посадил нашего Мастера в тюрьму. Потому что Мастер его не боялся. Он нес людям свет и тепло. Старался помочь. А потом… Мастер заболел. Сильно заболел. И умер. Мы не знали, что делать. Театр медленно погибал. А потом пришел Арон. Он подарил нам надежду. Он помог городу, людям, помог нам поверить в себя. Благодаря ему мы продолжили дело Мастера. Мы сейчас те, кто мы есть. Вот так мы с ним познакомились.

– Ага! – поддакнул солдатик. – А еще, с последней нашей встречи прошло очень много времени. Мы столько новых спектаклей подготовили, мы так хотим их показать, ух!

– Да! Арон обязательно должен их увидеть. Ему понравилось.

– Друг Виконт, а ты умеешь хранить секреты? – заговорщицки прошептал волк.

– Д‑да, – сглотнув ком киваю.

– Мы один номер, специально для Арона подготовили. Смотри! – и тут, из рядков кукол, вышли две одетые в магов игрушки. Одна – точная копия учителя, а вторая, насколько могу судить Арона. – Только тс‑с‑с! – прижал он пальчик к губам. – Это тайна. Большая Тайна.

– Да. Друг Арон не должен узнать раньше времени. И… Друг Шрайк тоже. А то вдруг проговорится?

– Ой, Друг Виконт, а ты что, плачешь? – удивленно воскликнул Тук.

– П… росто, умиляюсь с вас.

– Держите, – протянул платочек Тук.

– Спасибо…

– А что ваши друзья? – кивнул Тук на проход в зал.

– Это… просто мои товарищи. Они вас стесняются.

– Ой, чего нас стесняться‑то? – всплеснула руками девочка в красной шапочке.

– Может их пригласить?

– Пока не стоит. Сами подойдут. Тук, я хотел бы кое‑что сказать…

– Да?

– Это по поводу Арона.

– О! Он скоро приедет? – обрадовался Тук, да и остальные приободрились. Прям воспылали. О Великий Хозяин Снов, что ты со мной делаешь…

– Нет… он… Не приедет.

– У‑у‑у. А почему?

– Ты знаешь, кто такой Хозяин Снов?

– Ага! Большая‑большая шишка, которой вы служите. Но шишка хорошая. Справедли‑и‑ивая! – поднял Тук пальчик к потолку.

– В общем, он забрал к себе Арона и его супругу.

– О! А куда?

– Надолго?

– А скоро вернется?

– Это очень далеко. Настолько далеко, что сам он не может писать письма. Поэтому письма пишут его дети. От его лица. Так сказать, передают его слова на бумагу, а потом эти письма приходят вам. Увы, из‑за этого он уже и приехать… не сможет, – последние слова дались особенно тяжело, так как лица этих светлых созданий опечалились. – Но не переживайте. Он за вами наблюдает. С ним все хорошо, с ним его любимая, и может он не сможет приехать, но он видит ваши спектакли.

– Правда?

– Клянусь! – хотел бы я сам в это верить.

– Спасибо, друг Виконт, – подойдя поближе, Тук обнял мою руку. – Спасибо больше.

– Не за что.

– А Шрайк? Он тоже… У Хозяина Снов?

– Нет, он дома. И я обещаю, что скоро вернусь вместе с ним.

– О‑о‑о!

– Вы ведь любите шутить?

– Ага!

– Еще как! – заголосили игрушки.

– Значит, когда мы к вам вернемся, вы сможете отлично пошутить, – показываю на переодетых волшебниками кукол.

– Ага!

– Да‑да!

– Хи‑хи‑хи, – развеселились куклы.

– Тук… могу я вас попросить?

– Конечно можешь! – серьезно сказала марионетка, стукнув себя в грудь кулачком вызвав у меня новый приступ запредельного умиления.