Она не хотела прощаться.

Наблюдая за ней, Дэниэл знал, каково это... И, может, поэтому он не мог отвести от нее взгляд. Он не понимал, что его так зацепило в этой женщине. Ее волосы? Глаза? Ощущение ее тела, вкус ее губ?

Что именно?

Какая–то магия, не иначе. Но этой магии недостаточно, чтобы он остался здесь, и на самом деле, от этого его отъезд становился необходимым и обязательным.

Но он тоже не хотел прощаться.

– Мне нужно просто его отпустить, – сказала Лидия с грустью в голосе.

– Это сложно, – пробормотал Дэниэл. – Учитывая, что Рик работал над ним. Последняя ниточка и все такое.

Ее волосы упали вперед, закрывая лицо Лидии, поэтому он протянул руку... словно у него было право заправить пряди за ее ухо. Но прежде чем он прикоснулся к ней, Дэниэл отвел руку назад.

– Не против, если я отойду и закурю? – спросил он. – Я встану по направлению ветра.

– Нет, конечно. Я просто хочу еще немного посидеть с ним.

Дэниэл кивнул, хотя Лидия не смотрела на него.

Отойдя недалеко в сторону, он прислонился к дереву и достал открытую пачку. Сдернув крышку, Дэниэл удивился тому, как мало осталось сигарет. Он в последнее время так много курил? Прикурив «Мальборо», Дэниэл закашлялся в кулак, а потом окинул взглядом долину. Северная сторона озера сияла на солнце, и несоответствующее сезону тепло казалось даром покоя от погоды, которая стремилась загладить вину за жестокую долгую зиму.

Боже, как он устал. А еще этот ночной кошмар, который ему совсем не нужен...

– Кажется, он сейчас очнется, – сказала Лидия. – Давай лучше уложим его и отойдем. Понаблюдаем, как он приходит в сознание издалека. Рик всегда... – Она замолчала и прокашлялась. – Когда мы с Риком это делали, мы убеждались, что волки в безопасности, но не контактировали с ними. Он бы не... ну, он никогда не одобрял, когда я приближалась к ним.

Дэниэл посмотрел на прикуренную «Мальборо». По какой–то причине, сигарета прогорела очень быстро, будто он курил уже минут десять, не меньше.

У него проблемы с чувством времени, да?

– Ты потрясающе позаботилась о нем, – сказал Дэниэл, затушив окурок пальцами и спрятав его в заднем кармане. – Только это имеет значение.

Когда он вернулся к ней, Лидия сказала:

– Стандарты Рика были выше моих... или, может, я просто допускаю слишком много эмоций. Мне стоит быть более профессиональной.

Изучая ее, Дэниэл думал, что хочет сохранить это воспоминание навечно. Об этой женщине и волке, они были такими свирепыми, но такими уязвимыми.

– Ты красивая, – выдохнул он хрипло.

Она подняла на него застенчивый взгляд.

– У меня на голове бардак.

– Не меняйся, Лидия. Сохрани свое сердце таким. Пообещаешь мне это?

Она моргнула, словно он говорил на иностранном языке. Потом склонила голову.

– Прозвучало жутковато.

– Давай, я сниму его с тебя.

Когда он наклонился, запустив руки под волка, запах Лидии, ее шампуня, смягчителя для одежды, ее кожи... заполнил его голову, вытесняя все разумные доводы. Заставляя себя вернуться к делу, Дэниэл поднял волка и выпрямился.

– Куда мне положить его? – спросил он.

И Лидия была права о том, что животное приходит в себя. Глаза были не плотно закрыты, а в ногах и шее волка чувствовалось напряжение, которого раньше не было.

– Сюда, – сказала она. – На солнечное место.

Лидия поднялась на небольшой холм, а потом присела у мягкого настила из сосновых иголок, сияющих в золотом освещении.

Когда Дэниэл подошел к ней и опустил волка, солнце искупало животное в лучах яркого света.

– Здесь ему будет тепло, – сказал Дэниэл. – В этом весь смысл.

Они встали одновременно. Потом Лидия положила руки на бедра и посмотрела вниз.

– Пошли, – пробормотал Дэниэл. – Он действительно просыпается.

На этой ноте взгляд волка вперился в Дэниэла, челюсти щелкнули от врожденной агрессии, которая также проснулась... и хищнику не понравилось то, что он увидел. Это заставило Лидию отступить, хотя казалось, что животное будто защищает ее.

М–да уж, меховой мешок, сдай назад, эта работа на мне, – подумал Дэниэл.

Хотя, надолго ли?

Он вскинул руки и отступил на шаг от волка.

– Расслабься, я не причиню ей вреда.

– Не уверена, что он говорит по–английски.

Дэниэл обнаружил, что его взгляд снова обратился на женщину, которая преследовала его – хотя он стоял рядом с ней.

– Ну, – выдохнул он хрипло. – Я так и подумал.

– Я верну ее в целости и сохранности.

Стоя над столом Кэнди, Лидия улыбнулась женщине так, будто все было тип–топ. Словно ее жизнь не летела в тартарары. Словно она не потерялась в трех знакомых соснах.

– Дерьмово выглядишь, – сказала пожилая женщина.

– Мы снова взялись за старое? – Лидия смахнула волосы с лица. – Мы же говорили о том, чтобы не использовать такую лексику.

– Да? Не припомню. Ладно, как какашка. Так лучше? Или мне использовать слово «фекалия»? – Кэнди указала рукой на пустое помещение для ожидания. – Видит Бог, я не хочу оскорбить всех этим милых присутствующих людей. Ну, в смысле, у нас же вся комната забита прихожанами. Публика оскорбиться и мы останемся без клиентов.

Лидия опустила голову.

– Ты пытаешься шутить.

– Получается?

– Да.

– О, круто. Ну, сейчас ты выглядишь получше. – Женщина протянула что–то. – Утрешь сопли прежде, чем напугаешь меня вконец?

– Что, прости?

К Лидии нетерпеливо толкнули коробку с «Клинексами».

– Вытри слезы, девочка. У нас здесь не плачут.

Вспыхнув, Лидия выдернула салфетку.

– Прости, мне так жаль. – Она прижала к глазам мягкий хлопок... Боже, она не осознавала, что плачет. – Правда, я в порядке.

– Хорошо. Я тоже. – «Клинексы» убрали, заменив автомобильными ключами. – Мы обе в норме. Никуда не врежься.

– Ладно.

По пути к двери у Лидии было чувство, что они еще обменялись какими–то фразами. Но в голове ничего не отложилось... учитывая обещание не въехать никуда на машине Кэнди, ей нужно было встряхнуться прежде, чем она пристегнет ремень безопасности.

Оказавшись на улице, Лидия сделала глубокий вдох. Потом прошла на парковку. Сев за руль, она мгновение думала о том, что Рик никогда больше не приедет на работу на своем «Джипе». Это казалось невероятным.

Но по итогу, в жизни не было ничего постоянного. Смерть, однако, была конечной остановкой, экзистенциальное трупное окоченение навечно захватывало тело покойного, замораживая в одном положении: больше ты не сядешь за руль автомобиля, не потратишь и не заработаешь деньги, ничего не съешь, не положишь влажные вещи в сушилку.

Она узнала эту грустную правду на примере дедушки, особенно, когда ей пришлось собирать вещи в их небольшом доме и раздавать его одежду.

Потому что ну какой смысл хранить ее, если его больше нет?

Пытаясь вырваться из водоворота скорби, она была предельно внимательна, когда выезжала задним ходом, убедившись, что до «Харлея» Дэниэла оставалось достаточно места... ну, на случай, если ее глаза неверно оценивали расстояние.

Прежде чем переключиться на режим «драйв» и поддать газу, Лидия оглянулась на байк. На нем не было сумок.

Потому что они все еще лежали в углу ее гостевой спальни.

И она была этому рада.

Это значило, что он все еще в Уолтерсе. Все еще в ее доме.

Его слова, когда они отпускали волка, о том, что он не причинит ей вреда... было приятно слышать. Однако вместо того, чтобы согревать ее сердце, они замораживали до костей. Казалось, что смерть преследует ее дом, и с Дэниэлем в нем ей было безопаснее... К тому же были иные – сексуальные – причины, желать видеть его там.

Но он был иллюзией.

Хотя, наверное, каждый смертный был таковым.

Лидия съехала на гравийную дорожку. Когда добралась до проселочной дороги, она повернула направо и направилась к шоссе. Самый ближайший большой город находился примерно в тридцати милях на север, и она преодолела это расстояние и добралась до двух единственных съездов. Так всегда бывало в северной части штата – большая протяженность между точками на карте.