Несчастье любит компанию, – пробормотала Хекс, пока ее наушник продолжал гудеть с отчетами.

«Богохульство» – новый клуб, очередное детище Трэза Латимера, который предлагал рынку всевозможную легальную и не очень продукцию. В настоящий момент у него было четыре клуба, и каждый отличался своей атмосферой. Этот, несмотря на название, не имел антирелигиозной тематики, хотя был выкрашен в черный и красный цвета, и в нем было достаточно готических деталей. Клиентура одевалась в стиле стимпанк, который, по ее вкусу, был намнооого приятней гламурной свиты с ботоксом и надутыми филлерами губами.

Но ее мнения никто не спрашивал.

Это и к лучшему.

Ее глаза сканировали помещение на автомате, инстинкты пробирались сквозь толпу на танцполе, в бар, в заднюю часть, где располагались уборные, она постоянно искала конфликт, что мог вот–вот произойти, наркотики, которые принимались слишком явно, или секс.

Можете зажиматься где и сколько угодно. Но запрещено…

– Алекс?

Она повернула голову на звук мужского голоса. Т'Маркус Джонс был человеком, сложенным как боксер–тяжеловес, и, даже будучи новичком, он внушал уважение. Уравновешен, невспыльчив, и у него было достаточно мускулов, чтобы выиграть любой бой в случае необходимости. Даже если его завалят толпой.

О, и кстати: Алекс Хесс – это человеческое имя, под которым ее знали в Колдвэлле.

– Что случилось? – спросила она.

– У нас в коридоре курит парень. – Т'Маркус кивнул в сторону ванных комнат. – Я спущусь и попрошу его уйти…

Человек поморщился и потер лоб, как будто в его лобную долю ткнули ледорубом.

– Ничего страшного, – сказала она ему. – Займи мое место. Я с этим разберусь.

Т'Маркус пригвоздил ее жестким взглядом.

– Я не подведу тебя. Я…

– Я знаю, ты молодец.

Она оставила его отвечать за этаж – свидетельство того, насколько она доверяла этому человеку – и пошла вниз по коридору, о котором идет речь. Проходя мимо женского туалета, ее острые уши уловили громкие стоны. В мужском сортире, с другой стороны, было тихо, но вряд ли надолго.

Неглубокая галерея вела налево, но она почувствовала запах турецкого табака еще до того, как повернула за угол.

И почему–то, хотя она и знала, кто это, все равно было неприятным шоком видеть Вишеса у аварийного выхода. Брат стоял, прислонившись спиной к стене, его обтянутое кожей тело натянуто, как мощный лук.

– Знаешь, – сказала она, подходя к нему, – существуют определённые законы.

Ледяные бриллиантовые глаза Ви переместились на нее, и он погладил свою бородку рукой в черной перчатке.

– Да ладно? Расскажи.

– В штате Нью–Йорк запрет на курение в общественных местах…

Он махнул рукой с самокруткой.

– Это тебя беспокоит?

– Нет.

– Это и есть единственный закон, которому я следую. Штат Нью–Йорк со своими может пойти в задницу.

– Я не уверена, что анатомически это возможно. Учитывая, что это участок земли. – Хекс расположилась напротив него. – Так что привело тебя сюда?

– Как ты?

Не вопрос. Но да ладно, как будто она собиралась ответить правдиво.

– Отлично. Как сам?

– Прекрасно. – Вишес выдохнул дым. – Нет, я думаю, даже лучше.

– Приятно знать, что твое эго в целости и сохранности.

Ииииии вот тогда он замолчал. Ви просто курил и смотрел на горящий кончик самокрутки, которую он скрутил, вероятно, сразу после Первой Трапезы, учитывая время.

– Выкладывай, – процедила Хекс сквозь зубы. – И если речь о том, что тебя не касается, то с большим толком ты пообщаешься с любым неодушевленным предметом.

– Засунуть нос в чужое дело? Не–а. Я последний, кто встанет на путь самоуничтожения.

В этом она уверена не была. За его красивой внешностью… ну, скрывался прирожденный убийца, правда ведь? Но у него имелся свой набор привязанностей, все из которых были сосредоточены на в том особняке, в котором жила и она.

– Значит, тебе негде было покурить? – Хекс обернулась. – Там огромный город, полно парковых скамеек для…

– Ты приснилась мне, – Вишес перебил ее. – Сегодня днем.

У нее перехватило дыхание.

– Вот ни хрена себе.

Было много вещей, которые она не хотела бы слышать: твой партнер пропал на задании. Эта конечность не отрастет снова. Лэсситер захватил пульт от телевизора.

И в этом же счастливом списке? Вишес, сын Бладлеттера, говорит, что видел тебя во сне.

Так же, как она выслеживала только наркоманов, отчаявшихся и подонков, он всегда видел только плохие новости. Очень плохие новости.

О будущем.

– Что, – выдохнула Хекс. – Черт возьми, говори, что бы это ни было.

Прошло много времени, прежде чем Брат ответил, и взгляд почти белых глаз с темно–синей каймой встретил ее собственный, прежде чем он заговорил. Когда страх пронзил ее грудь, его односложный ответ попал в эфир… и Хекс почувствовала себя еще хуже.

– Оборотень, – это все, что он сказал.

Два дня спустя, воскресным утром в Уолтерсе, Лидия обнаружила возле своего арендованного дома отпечатки ног на земле.

Ее двухэтажный дом с двумя комнатами и совмещенным санузлом был узким и прямоугольной формы, с дверьми c двух сторон, напротив друг друга, и по периметру был лишь невысокий газон и множество деревьев. Учитывая особенности города, в котором она поселилась, ближайшие соседи находились на расстоянии в четверть мили, а ее подъездная дорожка была длиной в сто ярдов.

Лидия вышла на крыльцо, на ней были кроссовки, ветровка застегнута, в ушах наушники. В десять утра воздух был спокойным и холодным, а над головой небо было чистым и бледно–голубым, солнечный свет приятно согревал ее лицо.

Все это успокаивало – и, учитывая гимнастику, через которую ее мозг проходил с вечера пятницы, именно это ей было нужно. Пусть и недолго.

Заперев двери, Лидия потянула на крыльце икроножные мышцы и мгновение с удовольствием поразмышляла над простой проблемой выбора побежать налево или направо, когда она доберется до конца своей подъездной дорожки. Правая сторона поведет ее по окружной дороге примерно полмили, прежде чем она сможет выбежать на тропу и сделать несколько интервалов на склоне горы. Повернув налево, она направится в город мимо почты, супермаркета/закусочной и банка, который будет закрыт. Решение казалось очевидным, поскольку на дороге было больше машин – условно говоря – но она не хотела бежать в заповедник.

Она не была уверена, что не направится в сторону стройплощадки отеля…

Лидия не знала, что привлекло ее внимание. Но когда она оглянулась по сторонам, у нее возникло знакомое чувство, когда ей показалось, что кто–то что–то переставил в ее офисе.

Ее внутренний тревожный будильник никогда не ошибался.

И тогда она увидела следы, ведущие вокруг крыльца. Вмятины во влажной земле были едва заметны, но солнечный свет, как всегда, ничего не скрывал, тонкие тени, отбрасываемые углублениями, формировали узор, который нельзя было ни с чем спутать.

Ступив на жухлую, коричневую траву, Лидия опустилась на корточки. Отпечатки большие, и, как ни странно, это были не отпечатки подошв. Они были гладкими и имели прямоугольную форму… и шли к окну гостиной. Вокруг первого этажа дома.

Пока она все это высматривала, Лидия старалась не нарушить след и фотографировала все на свой телефон. У задней двери она зажгла фонарик своего «Самсунга» и попыталась проверить, не зашел ли этот кто бы то ни было на неглубокую площадку и не оставил ли грязи или следов.

Трудно сказать.

Вернувшись к дому, Лидия вошла внутрь и проверила все окна. Все было заперто, старые латунные крепления стояли на своих местах, все стекла целы… хотя, учитывая, насколько маленьким было это место и насколько тихими были ночи, она бы услышала звон стекла.

Ее охватило холодное онемение.

В субботу днем прошел дождь. Учитывая четкость отметин и их глубину, казалось, что земля должна была быть влажной… поэтому она поняла, что они были нанесены ночью.