Бельваль определил пятьдесят одного французского пленника, основываясь на своих поисках в хрониках и других источниках. Восемь из них он нашел в английских правительственных документах, напечатанных в "Foedera" Раймера. Среди них был местный лорд Гийом д'Азинкур. Бельваль вывел девять имен из более поздних архивных источников. Как и в случае с погибшими, это скорее указывает на местные и семейные традиции, чем на уверенность в том, что эти люди были пленены в битве. На самом деле мы можем проследить большее количество пленных по английским королевским документам. Контракты требовали, чтобы любой французский пленник, имеющий королевский статус или командир отряда, был передан королю в обмен на компенсацию пленителю. Кроме того, капитаны отрядов имели право на одну треть военной добычи своих людей, из которой корона отчисляла треть трети, в дополнение к трети добычи, полученной самим капитаном. Кроме того, дисциплинарные ордонансы устанавливали строгий контроль за претензиями воинов на пленных, поскольку в пылу сражения можно было легко выдвинуть встречные претензии в результате путаницы. В результате пленных учитывали так, как это не требовалось для погибших. Псевдо-Эльмхем сообщает нам, что в Кале "король приказал представить ему имена всех пленных, чтобы он хотя бы знал о них". Известно, что ни один список не сохранился, но пленных можно отследить по различным документальным источникам.

Из отчета сэра Ральфа Рошфорда, капитана Хамма, другой крепости в пределах округа Кале, мы можем видеть, что одиннадцать пленников содержались там с момента возвращения короля в Англию до их отправки в тюрьму Флит в середине февраля 1417 года, к тому времени двое из них умерли.[740] Есть информация о пленных и в отчетах после кампании, поскольку существовали королевские права на долю в выкупах. Например, в счете сэра Ральфа Ширли записано, что герцог Бурбонский был захвачен одним из его подручных, Ральфом Фауном, эсквайром. Как требовал контракт, Фаун передал пленника, но мы не знаем, какую компенсацию он получил. В том же источнике Бусико записан как захваченный Уильямом Вулфом, эсквайром, из отряда покойного графа Арундела. Есть десять записей, подпадающих под правила раздела военной добычи. В четырех из них речь идет о неопределенном количестве пленных, но в остальных шести записях три пленных названы по имени, а еще пять — как "французы". Есть также некоторая информация об размере выкупа. За сира де Корпа, который был захвачен совместно Уильямом Кэллоу, латником из отряда сэра Роберта Бабторпа, и Уильямом Кемптоном, латником из отряда сэра Уильяма Фелипа, общая сумма выкупа составила 356 фунтов 13 шиллингов 4 пенса. За Эдрада де Дроля, захваченного Робертом Сэдлером, лучником из отряда сэра Томаса Чаворта, было заплачено 58 фунтов 13 шиллингов 4 пенса. В обоих случаях капитаны получили треть этой цены, а корона — девятую часть.[741] Если запись касается нескольких пленников вместе, невозможно установить выкуп за каждого в отдельности. Однако в нашем распоряжении есть другие источники, как по именам пленников, так и по размеру выкупа. Тем, кого увезли в Англию, нужно было найти способ собрать выкуп. Для этого либо им, либо их слугам давали письменные пропуска для поездки во Францию. Эти сведения занесены во французские (или договорные) списки.[742] Записи продолжаются в течение нескольких лет после битвы. В связи с этим возникает проблема, когда имя вновь появляется в более поздние годы, поскольку мы не можем быть уверены, что это все пленники после Азенкура, а не люди, захваченные в более поздних кампаниях. Зафиксированы приезды и отъезды слуг знатных пленников, а также временное освобождение под честное слово, таких, как Гокур.

Это напоминает нам о главной проблеме выкупов — времени и усилиях, необходимых для их сбора. Это затрагивало корону, так как по условиям контрактов она имела право на долю от полученного выкупа. Чтобы гарантировать, что люди отдадут короне ее долю, заключались долговые соглашения (облигации), обязывающие передать деньги в определенный срок. Некоторые из этих облигаций сохранились до наших дней, в них названы имена около 100 пленных. Облигации проливают интересный свет на систему выкупа.[743] Они начинаются с середины декабря 1415 года, что позволяет предположить, что именно в этот момент король озаботился гарантией своей доли, но продолжаются и в следующем году. Они устанавливали срок выплаты от четырех до шести месяцев в будущем. Некоторые из тех, кто заключал соглашение, были военачальниками. Например, Генри, лорд Фицхью, взял на себя обязательство выплатить королю 27 фунтов стерлингов в качестве королевской доли за семерых пленных. В некоторых случаях облигации заключались двумя людьми. Это может отражать совместную ответственность за пленного, как мы видели и в счетах после кампании. Однако мы не можем быть полностью уверены в том, что пленные были захвачены именно тем воином, который заключил соглашение-облигацию. Для пленителей было обычным делом продавать пленных, чтобы получить немедленную прибыль и избежать бремени содержания пленного и неуверенности в том, что выкуп когда-либо будет получен. Воины покупали пленных друг у друга, но и другие люди, такие как купцы из Кале и Лондона, также были не прочь совершить такую покупку. Для этих "брокеров по выкупу" была хорошая выгода от такой спекуляции. Известно, что некоторые из них покупали права на нескольких пленников, тем самым распределяя риски, поскольку получить выкуп не всегда было легко.

Тот факт, что облигации обязывали платить казначею Кале, позволяет предположить, что многих пленников не везли в Англию, а держали в Кале. Располагаясь на материковой части Франции, купцы Кале находились в лучшем положении, чем большинство других, для контроля сбора выкупов. Возможно, некоторым французам удалось собрать средства в Кале за счет продажи снаряжения и ценностей или за счет займов у ростовщиков. Обычно пленника освобождали под поручительство или после внесения аванса от полной суммы. Затем он мог вернуться домой, чтобы собрать средства. Пленники должны были по чести отдать деньги своему пленителю или посреднику, купившему право на их выкуп. Но даже в этом случае мы не можем быть уверены, что выкупы собирались полностью или вообще собирались. Например, сэр Роланд Лентэйл заключил облигацию за двух пленников 10 февраля 1416 года, но когда в начале 1420-х годов был составлен его счет после кампании, в него не были включены доходы от военной добычи.[744] Это позволяет предположить, что он так и не получил выкуп, или что королевская доля была улажена и поэтому не была включена в окончательную процедуру учета. Позднее также возникали споры о долях выкупа. Два воина, взявших пленных в битве, Джон Крейвен и Саймон Ирби, подали в канцелярию петицию о том, что Уильям Буктон неправомерно отобрал у них пленных и отпустил их за выкуп, не предоставив ни им, ни королю их законные доли.[745] Система посредничества при выкупе начала действовать, как только армия прибыла в Кале, и в ущерб рядовому составу. Здесь уместно замечание в хрониках Ваврена и Лефевра о том, что многие английские воины были вынуждены продавать свое снаряжение и пленных жителям города Кале, чтобы получить деньги. Поскольку все, что их действительно интересовало — это хлеб для еды и возможность вернуться в Англию, они, очевидно, были готовы установить размер выкупа на более низком уровне, "отдавая то, что стоило 10 ноблей за четыре". Продажа и освобождение пленных в Кале — еще одна причина, по которой количество пленных, доставленных в Англию, могло быть низким, и, следовательно, еще одна причина, по которой английские хронисты не описывают эту битву как принесшую большое количество пленных.