Это посольство встречалось с Карлом VI и его "арманьякскими" советниками с 8 августа по конец сентября, то есть ровно в тот же период, когда английское посольство вело переговоры с герцогом Бургундским. Вначале англичане потребовали восстановления всех своих прав, включая корону и королевство Франции, но затем снизошли до снижения своих условий, хотя и без ущерба для королевских претензий. Они потребовали возвращения всех земель, предложенных по "Великому миру", а также полный суверенитет над герцогством Нормандия, графствами Турень, Мэн и Анжу, а также присяги верности от Бретани и Фландрии. Также требовалось выплатить 1,6 миллиона экю, оставшуюся часть выкупа за Иоанна II. Для этого 5 июля английским послам была сделана копия обязательства Иоанна.[218] Приданное Екатерины было определено в 2 миллиона экю. Были и более мелкие требования, которые вытекали из ланкастерского происхождения короля. Это были замки Бофор (ныне Монморанси, Об) и Ножан (Ножан-л'Арто, недалеко от Шато-Тьерри), которые перешли к Эдмунду Горбатому, первому графу Ланкастеру[219], от его брака с Бланкой д'Артуа[220], и часть Прованса, которая, как считалось, перешла к матери Эдмунда, Элеоноре[221], супруге Генриха III[222], как сонаследнице ее отца, Раймунда-Беренгара, графа Прованса[223]. Людовик IX[224], женатый на сестре Элеоноры, захватил все графство и передал его своему брату Карлу[225], потомки которого до сих пор им владели.
Это были обширные требования, которые затронули все возможные претензии Генриха на земли во Франции, даже если бы он отказался от своих притязаний на трон. Генрих надеялся, что король и его союзники "арманьяки" будут настолько встревожены перспективой его союза с Бургундией, что будут готовы к переговорам, что и произошло, но они не зашли очень далеко. Их предложение состояло во многом из того же, что было предложено Генриху IV в Буржском договоре, вместе с женитьбой на Екатерине и приданым в 600.000 экю.[226] Англичане отвергли эти предложения и в начале октября вернулись в Англию. Члены посольства, некоторые из которых служили в кампании 1415 года, по возвращении проехали через Арфлер, тем самым приобретя полезное знакомство с портом.[227]
В течение первого месяца пребывания английского посольства в Париже продолжалась осада бургундского города Аррас. Королевские войска также активно действовали во внутренних районах страны, дойдя вплоть до Хесдина недалеко от Азенкура.[228] Но дизентерия начала брать свое. Французская армия "очевидно, находилась в поле слишком долго для военной эффективности и, прежде всего, для ее здоровья",[229] что является напоминанием об опасностях осадных кампаний, в чем Генриху V пришлось убедиться при Арфлере. Со своей стороны, герцог Бургундский не приложил особых усилий для снятия осады и снова послал своего брата, герцога Брабантского, и свою сестру, графиню Эно, на переговоры. Предварительный мир был заключен 4 сентября, хотя обещание помилования герцога Иоанна и его сторонников на этом этапе было неопределенным и подлежало дальнейшему обсуждению. Брат и сестра герцога "подтвердили, что их брат не заключал союза с Англией", но они обещали от его имени, что он не будет заключать никаких договоров с англичанами против интересов короля или его королевства.[230]
Эта ситуация поднимает несколько интересных вопросов. Если герцог Иоанн говорит правду о своих отношениях с Англией, то это подтверждает, что в августе не было заключено никакого договора с Генрихом. Конечно же, Генрих не готовился послать ему войска. Если герцог Иоанн лгал, и союз существовал, тогда мы должны спросить, был ли общий план действий, которого они с Генрихом придерживались? Например, намеревались ли они дать междоусобной войне завершиться, чтобы "арманьяки" распустили свою армию, и планировали ли в будущем начать совместный поход, когда враги Бургундии будут плохо подготовлены? Именно поэтому послы Генриха в Париже не были готовы принимать или обсуждать французские предложения во время переговоров летом? О том, что правительство Карла VI все еще опасалось англо-бургундского сближения, говорит тот факт, что оно хотело продолжать открытые переговоры с Генрихом о браке даже после возвращения английского посольства на родину. Генрих, со своей стороны, продолжал обещать, что не согласится на брак ни с кем, кроме дочери французского короля.
Дорога к войне, ноябрь 1414 — июль 1415 гг.
Желание французов поддерживать дипломатические отношения было также способом следить за действиями Генриха, и у них были все основания для этого. Когда 19 ноября открылся парламент, канцлер Генри Бофорт, епископ Винчестерский, объявил: "как наш светлейший государь король желает, чтобы против его врагов за пределами королевства были предприняты хорошие и мудрые действия, и что он будет стремиться к восстановлению наследства и прав на его корону за пределами королевства, которые долгое время и неправомерно удерживались со времен его предков, королей Англии, в соответствии с властями, которые желают, чтобы "до самой смерти ты стремился к справедливости".[231]
Другими словами, Генрих теперь был настроен на войну или, по крайней мере, намеревался использовать угрозу войны с максимальной пользой. Канцлер продолжал говорить, что подобно дереву, которое прорастает, цветет и приносит плоды в нужное время, "так и человеку дано время мира и время войны и труда". Король, утверждал он, "понимает, что наступило подходящее время для того, чтобы с помощью Бога осуществить свою цель". Кроме того, король знал, что королевство Англия теперь само благословлено миром и спокойствием "по милости Божьей", и обдумал истинность своей ссоры (с Францией) — что вместе было "самым необходимым для каждого принца, который должен вести войну со своими врагами за границей".
Для этого Генриху нужны были деньги — много денег. Он поручил канцлеру предложить, что "если принц больше увеличит свое достояние", то есть добьется успеха во Франции, то бремя, лежащее на его подданных дома, будет меньше. Кроме того, "когда эти вещи будут достигнуты, за ними обязательно последуют великая честь и слава". Была запрошена и предоставлена двойная субсидия, первая часть которой должна была быть выплачена 2 февраля 1415 года, а вторая — через год.[232] Однако лорды и общины были единодушны в своем мнении, что Генриху следует отправить еще одно посольство во Францию, хотя и согласились с тем, что в это время могут быть предприняты "все работы или приготовления" для экспедиции, которые Генрих и его совет считают необходимыми. В конце своего совета они заявили, что готовы "всем своим телом" оказать королю услугу, которую они обязаны предложить и которую их предки оказывали его предшественникам в прошлом. Между Генрихом и лордами состоялось более подробное обсуждение возможного размера их отрядов.[233]
