В "Gesta" говорится, что Генрих не терял времени, выстраивая свою армию в "баталии и крылья, как будто они должны были немедленно вступить в бой". Тит Ливий добавляет, что он указал каждому командиру порядок и место для предполагаемого ведения битвы, а Псевдо-Эльмхем добавляет, что он выбрал позицию для своей армии "по совету опытных воинов". Во всех этих английских текстах отмечается, что были приняты меры для того, чтобы воины исповедовались, как это было принято перед сражением. Об этом также свидетельствуют бургундские хронисты, которые отмечают, что "можно было видеть, как англичане, думая о предстоящем сражении, в тот четверг совершали свои богослужения, все стояли на коленях с воздетыми к небу руками, прося Бога сохранить их под своей защитой". Лефевр добавляет, что "это было правдой, поскольку я был с ними". Английские хронисты и "Religieux" предполагают, что Генрих произнес речь. Самая длинная версия приводится в Псевдо-Эльмхеме, особенно в связи с тем, что король подчеркивает, что Бог на его стороне. В одной из версий хроники "Brut" Генрих призвал своих людей к бодрости: "ибо их ожидает решающий день и благодатная победа, а также победа над врагами". Он добавил, что скорее умрет в тот день, чем будет захвачен врагом, "ибо он никогда не отдаст королевство Англию на выкуп за свою персону". Эта хроника продолжается тем, что герцог Йоркский попросил и получил командование авангардом. Затем король приказал каждому человеку обеспечить себя колом, хотя в другой версии хроники "Brut", на которую сильно повлияла более поздняя йоркистская пропаганда, это распоряжение сделал герцог Йоркский.
Хотя в "Gesta" менее четко говорится об обращении короля к воинам, эта хроника, как и "Liber Metricus", приводит в качестве части приготовлений 24 октября историю о том, что сэр Уолтер Хангерфорд выразил королю пожелание, чтобы у него было, помимо присутствующих, "десять тысяч лучших лучников Англии, которые были бы только рады присутствовать там". Король возразил ему, сказав, что Бог "с этими скромными людьми" сможет победить "высокомерие французов". Это стало одной из легенд об Азенкуре, во многом благодаря тому, что Шекспир использовал этот инцидент. Произошло ли это на самом деле, узнать невозможно. Хангерфорд, несомненно, участвовал в сражении и был тесно связан с королем, являясь одним из исполнителей его завещания и избранным управляющим дома. Однако предполагаемый ответ короля тесно связан с библейскими прецедентами, и в нем прослеживается прямая связь с божественной поддержкой Иуды Маккавея. Поэтому, возможно, автор "Gesta" приукрасил случайное замечание одного из капитанов Генриха, чтобы показать полную веру Генриха в божественное вмешательство. Этот инцидент следует рассматривать в свете ретроспективы. Англичане одержали убедительную победу. Неудивительно, что они решили, что Бог был на их стороне, и что это было связано с божественным одобрением царствования Генриха.
Генрих был достаточно проницателен, чтобы не быть захваченным врасплох. Поэтому он держал своих людей в боевом порядке до тех пор, пока не наступила ночь и не стало ясно, что в этот день сражения не будет. Нет полной уверенности в том, насколько четко французы выстроили свои ряды. По словам бургундских авторов, французы, которые могли видеть англичан, "также думали, что они будут сражаться в этот четверг, и поэтому остановились и построились, надев доспехи, развернув знамена и посвятив многих в рыцари". Никаких действий, похоже, не произошло. Согласно "Gesta", французы просто оценили малочисленность англичан, а затем отступили "на поле у дальнего края леса, который находился недалеко от нас слева между нами и ими, где пролегала наша дорога в сторону Кале". Это побудило Генриха двинуть свою армию, так как он опасался, что план французов состоял в том, чтобы обойти лес и совершить внезапную атаку или даже обойти более отдаленные лесные массивы в округе, чтобы окружить англичан со всех сторон. Поэтому хронисты отмечают, что он перемещал свои собственные линии, "следя за тем, чтобы они всегда были обращены лицом к врагу".
Невозможно нанести позиции на карту, поскольку мы не знаем, где расположилась та или иная сторона. На закате, который наступил около 16.40 вечера, Генрих приказал армии разбить лагерь на ночь. "Gesta" отмечает, что сам король расположился в ближайшей деревушке, где было несколько домов, а также сады и огороды, где можно было расположиться на ночлег. Тит Ливий говорит, что для него был найден небольшой дом. В английских текстах это место не указано, но Лефевр и Ваврен говорят о том, что Генрих перевел свою армию на ночлег в Мезонсель. С наступлением ночи французы также разбили свой лагерь. По всем данным, оба лагеря находились довольно близко друг от друга. В книге Тита Ливия говорится о 250 шагах. В "Gesta" расстояние не приводятся, но говорится, что лагеря находились достаточно близко, чтобы люди в них находящиеся могли слышать друг друга. На это указывают также Лефевр и Ваврен, где упоминается расстояние в четверть лиги. Монстреле оценивает это расстояние в три выстрела из лука, Фенин — в четыре. Расстояние между ними можно принять за 150 метров.
В "Gesta" говорится, что французы разожгли костры и установили усиленные дозоры на полях и дорогах на случай, если англичане попытаются скрыться под покровом темноты. Ни один французский рассказ не подтверждает этого. Поэтому вполне возможно, что этот рассказ был включен, чтобы очернить французов, подчеркнув, что Генрих не имел намерения бежать. В этом контексте мы должны с осторожностью относиться к рассказам о том, что французы были настолько уверены в победе, что в ту ночь разыгрывали в кости короля и его дворян. Маловероятно, что у англичан были шпионы, находившиеся так близко к французским палаткам, чтобы они могли сообщить такие подробности. Скорее всего, это замечание отражает разговоры в английской армии как средство для поднятия боевого духа. Подобные рассказы намеренно распространялись, чтобы разжечь ненависть англичан к французам в преддверии сражения на следующий день. Именно в таком ключе эту историю рассказывает Уолсингем. По его словам, французы объявили, что они не пощадят никого, кроме короля и некоторых названных сеньоров; остальные будут убиты или их конечности будут изуродованы: "Из-за этого наши люди пришли в ярость и воспрянули духом, подбадривая друг друга".[665] В простонародных хрониках это развивается, включая представление о том, что французы не только играли в азартные игры на короля и его сеньоров, но и "предлагали за лучника ставку из своих денег, поскольку намеревались заполучить их как свои собственные". Это хорошие истории, но их нельзя воспринимать как свидетельство того, что происходило во французском лагере.
В английских текстах подчеркивается, что Генрих приказал соблюдать полную тишину в своем лагере. Истинность этого утверждения доказывает подробный рассказ "Gesta" о наказаниях за нарушение тишины. Они были разделены по статусу: латники, которых здесь называют "джентльменами" (generosi), должны были отдать свою лошадь и снаряжение, в то время как любому, кто имел статус valettus или ниже, отрезали правое ухо. Лучников иногда называли valetti, хотя этот термин использовался и для слуг. Это напоминает нам о сильном социальном разделении между двумя военными сословиями, несмотря на то, что некоторые лучники были молодыми людьми, которые позже становились латниками. Лефевр и Ваврен также отмечают, что "что касается англичан, то никогда никто не производил так мало шума. Было трудно услышать, как они разговаривают друг с другом, поскольку они говорили так тихо".
