— Герцог, позвольте украсть Ваше внимание на время, — и не дожидаясь утвердительного ответа (я была уверена, что он будет именно таким), я завела его за ближайший угол. То ли мой вид был слишком решительный, то ли тон не оставил права на отказ, но мужчина безропотно пошел за мной.

— Рад, что твоя печаль стала слабее, — он говорил слишком спокойно для человека, которого только что так бесцеремонно отвлекли от его дел.

— Благодаря всеобщей поддержке, Вашей, в том числе, — не сказать этого было бы невежливо. Однако, больше на формальности времени тратить я не хотела. — Герцог, у меня будет к Вам просьба, исполните ли Вы ее?

— Ты можешь обратиться ко мне, если что-то гложет твою душу. Я постараюсь разрешить твои тревоги, если это мне под силу, — и тут же, будто прочитав мои мысли, Филис добавил. — Твоя просьба относится к недавней попытке покушения?

— Откуда Вы…? — сказать, что я была удивлена, значит, не сказать ничего.

— Зун сообщил, что ты намерена разыскать настоящего отравителя.

Зун, болтливая душа. Как же я не догадалась, что он непременно выболтает все своему господину. Но, с другой стороны, мне теперь не придется объяснять свою задумку.

— Вы поможете мне проникнуть в темницы? Хочу расспросить служанку, что подавала вино, — я мило похлопала ресницами, надеясь, что таким образом смогу убедить герцога помочь мне.

Филис кивнул, и вскоре мы уже пробирались по узким коридором подземелья. Не очень приятное место: грязно, темно и пахнет сыростью. Где-то в глубине мрачных темниц слышалось копошение крыс и клацающие звуки, будто кто-то точит зубы о металл или, не дай бог, кости. По всему пути попадались решетки камер, но заключенных в них почти не было. Как поведал мне герцог, законы этой страны предполагают заточение только до выяснения обстоятельств преступления; во всех же иных случаях полагалась смерть.

— Госпожа книжница? — окликает меня тихий голос из одной из комнат-клеток.

Я тут же обернулась на звук и выхватила у сопровождающего меня Филиса факел, чтобы лучше рассмотреть фигуру. Это была именно та служанка, которая подавала вино в день смерти моей собаки, но как же плохо она выглядела! По некогда привлекательному женскому лицу расползлись темно-фиолетовые синяки, на одной щеке расположилась свежая багровая ссадина, правый глаз заплыл.

— Госпожа книжница, что вы тут делаете? — продолжала удивляться служанка.

Герцога она не видела — он стоял поодаль в тени — и поэтому обращалась только ко мне.

— Я хочу вытащить тебя отсюда и наказать настоящего отравителя, — я опустилась на колени, чтобы смотреть ей в глаза. — Прошу, расскажи, что ты делала в тот день.

Женщина робко кивнула и рассказала мне все. И о том, как провела утро, и о просьбе Циллара принести вино, и о королевском винохранилище. Голос ее сначала звучал запуганно, она будто стеснялась меня, но постепенно женщина говорила все живее и живее.

Про королевского сомелье я расспросила еще раз. Этот человек заинтересовал меня: именно он распоряжался всеми винами, попадающими к королю, и именно он имел возможность незаметно отравить напиток. Единственное, что я узнала — он поступил на службу во дворец совсем недавно, всего год назад, под протекцией одного очень важного лица (какого, моя собеседница не помнила), и еще ни разу не был замешан ни в чем хоть сколько-нибудь предосудительном.

— Госпожа книжница, Вы думаете, это был господин виночерпий? — мне показалось, что в ее глазах мелькнула надежда на отрицательный ответ.

Я кивнула. В моей голове уже рождался план, как пробраться в подвал. Допросить или обыскать виночерпия нужно было обязательно.

— Я постараюсь во всем разобраться, — я поднялась с пола.

Расспрос был окончен, пора было уходить. Филис нервно поглядывал в сторону выхода, и я поспешила уйти.

— Герцог, — обратилась я к Филису уже на обратном пути, — я могу просить Вас помочь проникнуть в винохранилище?

— Ты рассчитываешь найти доказательства вины виночерпия, верно? — он читал меня, словно открытую книгу.

Я кивнула, подтверждая его догадку. Филис вздохнул, но не возразил.

*** В старом подвале было сумрачно: только свет факела в руках Филиса освещал помещение. Пахло холодным сухим камнем, деревом и терпким вином — словом, всем, чем положено пахнуть в винном погребе. Для вылазки я выбрала ночное время: никого в винохранилище быть не должно, можно спокойно провести обыск, не рискуя попасться подозреваемому на глаза. Если честно, спускаясь сюда, я ожидала наткнуться на пауков или крыс, но ни паутины, ни нор обнаружено не было. Чистота радовала меня, но в то же время заставляла опасаться, не была ли она следствием попытки замести следы. Однако, когда я поделилась опасениями с Филисом, он сказал, что сомелье всегда был редкостным чистюлей и очень трепетно поддерживал порядок на отведенной ему территории. Полок и бочек в погребе оказалось много, ко всему прочему пришлось проявить предельную осторожность, чтобы не уронить какую-нибудь из бутылок, находившихся настолько близко друг к другу, что между ними проникнуть мог только неизвестно как взявшийся тут ветерок. Бочки же стояли до такой степени неустойчиво, что если бы Филис не поддерживал их, пока я искала за ними, то они бы с грохотом скатились со своих поддонов, перебудив весь дворец. Но ни там, ни там мы ничего не нашли.

— Этого не может быть, — шепотом сокрушалась я, — он точно виновен, где-то должны быть доказательства.

— Ничего не найдено, и придется смириться с таким положением, — также шепотом ответил мне герцог.

— Мы осмотрели каждый уголок.

— Нет, — в том, что это именно сомелье подлил отраву в вино короля, я не сомневалась, и смириться с отсутствием улик не могла. Кто-то должен понести наказание за смерть Воришки.

Мой мозг начал судорожно работать, вспоминая все уловки и трюки, вычитанные когда-то в детективах из прошлой жизни. Мои глаза забегали по стенам и полу погреба, выискивая места, которые могли быть пропущены до этого. За одним из стеллажей я заметила тень, тут же встала и направилась туда.

— Мы осмотрели не каждый уголок, — почти ликуя я обернулась к Филису, — тут мусорный ящик.

Мой спутник ничего не сказал, а только подошел ближе, давая мне свет. По его лицу, конечно, было видно, что капаться в мусоре не входило в его планы, но отговаривать Сквалло меня не стал. Мне самой не улыбалось рыться в мусоре, но правда была важнее брезгливости, и я заглянула в корзину. Через некоторое время на свет был извлечен подозрительный бутылек с остатками прозрачной жидкости на дне. Запаха не было, что и было странно. На крышке — жирный отпечаток двух пальцев.

— Герцог, как Вы думаете, может ли это быть тем, что мы искали? — шепотом спросила я.

— Вполне возможно, что так оно и есть, — Филис забрал находку у меня из рук, повертел в свете факела, понюхал и вернул назад. — Но стоит удостовериться. Отнеси это Его Величеству, и он найдет ответ.

— Его Величеству? — я резко повернулась к нему, желая отыскать в его глазах намек на шутку. Не отыскала.

Король хотя и был ласков и приветлив со мной, все же представал фигурой серьезной и, в какой-то мере, грозной. Не удивительно, что от одной мысли об аудиенции с ним (об обычном разговоре наедине не приходилось даже думать) я трепетала от великого восторга и не меньшей робости.

— Герцог, я не смею, — постаралась отговориться от такого поворота дел я. — Как же простая книжница может говорить с королем на такие темы? Лучше уж Вы сообщите Его Величеству о находке.

— Его Величество всенепременно захочет отблагодарить того, кто укажет ему на отравителя, — Филис подошел еще ближе ко мне, так, что между нами почти не осталось свободного пространства. — Ты решила разобраться в этой сложной ситуации, ты догадалась о личности истинного отравителя, и ты нашла бутылочку. Кто как не ты заслуживаешь королевской награды?

Я молчала. Все его рассуждения были верны, но робость перед королем все еще терзала меня. Филис провел ладонью по моим волосам.