— Ты чего это удумал? — взвизгнул Петрович, отскакивая назад.

Но волшебная пыль просто осела на пол и превратилась в крупные зёрна отборной пшеницы, застилая его плотным ковром. Будто бы кто-то просыпал здесь целый мешок.

Петрович робко ковырнул зерно лапой. На вид совершенно обычное.

— Не бойся, это не иллюзия. Я владею магией трансмутации, пшеница самая натуральная, самая лучшая, — улыбнулся старик.

Петуха это не убедило.

— И не пытайся, — сказал он.

— Всего пару экспериментов! Клянусь, они абсолютно безопасны! — настаивал маг.

— Я тебе не верю, — ответил петух.

Колдун подался вперёд, поближе к Петровичу.

— Это шанс один на миллион, понимаешь? Мой шанс! Я никогда такого не видел, и никогда не увижу! Быть может, ты сейчас поможешь мне изобрести философский камень или раскрыть секрет божественной энергии! — горячо зашептал он. — Это будет прорыв для всего человечества, в каждом из миров!

Петрович замялся, задумчиво клюнул зёрнышко с пола. В самом деле настоящее. Он клюнул ещё.

— Я не знаю, как ещё мне убедить тебя! Вы уникальны! Хочешь, я призову сюда самых лучших цыпочек, призовых, породистых? Хочешь, я озолочу вас обоих? Всё, что пожелаешь, исполню всё! — продолжал старик.

— Мне страшно, — признался петух. — Я видел там такое, о чём не хочу вспоминать.

— Этого больше не повторится, я обещаю. Готов поклясться чем угодно. Клянусь своей магической силой, — старик приложил руку к сердцу.

— Ну… Ладно, — скрепя сердце, согласился Петрович. — Объясни только, что ты хочешь сделать.

— О, с удовольствием! — оживился колдун. — Я хочу проверить один из аспектов божественной связи тебя и твоего хозяина, отвечающий за передачу данных в ультракоротком диапазоне! Не мог бы ты встать поближе к своему патрону?

Петрович, хоть и был самым умным петухом во всей Галактике, не понял практически ни слова. Но всё равно запрыгнул на спинку Лёхиного кресла. Посмотрел на хозяина, тот безмятежно храпел, шлёпая губами во сне. Появилась шкодливая мысль громко запеть, но Петрович её отогнал подальше.

— Готов? — спросил маг.

Петрович кивнул. Старик протянул руки в их сторону.

— Etis! Atis! Animatis! — гулко произнёс он.

Снаружи в башню ударило сразу несколько молний, и раскаты грома разнеслись на многие мили вокруг.

— Etis! Atis! Amatis! — пропел маг, заканчивая сложный пасс.

Петрович почувствовал, как мир вокруг него закружился в безумном хороводе, а потом вспышка яркого белого света заставила его потерять сознание.

Лёхе снились каменные джунгли родного Белозёрска, в переулках и подворотнях которого он провёл большую часть детства и юности. В этом сне он снова видел старых друзей, авторитетных, нормальных пацанов, с кем было по кайфу двигаться по жизни.

Они сидели в старом парке, забравшись с ногами на лавочку. Вот Гоша Длинный, который ещё два года назад отбросил копыта, но во сне выглядел бодрячком. Вот Санёк, который уехал на крытку за разбой, вот Миша Мутный, который свалил в Москву, вот Дрон, Пека, Васян, Жентос. Судьба всех раскидала по разным местам, но в Лёхином сне вся компания снова собралась вместе.

Сам Лёха сидел на спинке лавочки рядом с друзьями и потягивал пивко. Из кармана торчала ещё одна банка, а значит, жизнь удалась.

— Я ему, бля, тыдыщ в будку! Выстегнул черта напрочь! — Пека гнусаво заржал, сымитировал боксёрскую двоечку лёгкими кулачками.

Врал, конечно. С его комплекцией он обычно самый первый отлетал. Но байкам верили, потому как Пека — пацан нормальный.

Жентос сигареты из кармана достал, демонстративно открыл пачку. Все потянулись за халявой.

— Ну вы как чайки, бля, — беззлобно сказал Лёха.

Но сигарету тоже взял, закурили. Лёха закашлялся после долгого перерыва, все заржали.

— Ну ты и лошпед, бля, — сказал Мутный.

— Слышь, ты ебало-то завали, — ответил Лёха, но после ещё одной затяжки сигарету выбросил, несмотря на удивлённые взгляды товарищей.

— Мне бы оставил, я бы докурил, — буркнул Санёк.

Он всегда был самым жадным.

— Обойдёшься, — ответил Лёха.

Мимо них быстрым шагом прошла парочка нефоров, длинноволосый парень с девушкой. Парень был одет во всё чёрное, в узкие джинсы, а из-под длинных чёрных волос поблескивала серёжка. Девушка выглядела примерно так же, и издалека можно было их запросто перепутать.

— Бля, волосы отрастил, как пидор, — не скрывая отвращения, схаркнул на землю Васян и проводил парочку злым долгим взглядом. — Сука, в жопу долбится, бля буду. Все они, пидоры, в очко порются. Фу, бля. А может и баба его долбит, фу, ёпт.

Был бы нефор один, с него бы обязательно спросили, но при девушке — не по-пацански, так что ему сильно повезло.

— Все они, петушары, такие, — поддакнул Пека.

— Я бы их всех, пидоров, в жопу вы… — продолжал Васян, но Лёха его грубо прервал.

— Слышь, а может, ты сам — пидор?

Повисла угрожающая тишина.

— Вечно ты про них начинаешь, может, ты и сам дырявый? — кинул предъяву Лёха.

Васян побагровел.

— Да не, Лёха, осади, бля, — сказал Длинный. — Васян — пацан нормальный, за него все скажут.

— Да, нормальный, нормальный, — подтвердили остальные вразнобой.

Лёха замолчал. Накатил ещё пивка, поставил пустую банку на лавочку, открыл вторую. Ощущение было гаденькое, но в чём причина, он не понимал. Выпил ещё, раскатисто рыгнул, пацаны заржали. Лёха посмеялся тоже, но на душе по-прежнему скребли кошки.

— О, бля, пацаны, зырьте! Петух! — воскликнул Жентос.

По аллее и в самом деле вышагивал большой краснопёрый петух, который удивлённо озирался по сторонам. Лёха почесал затылок. Где-то он его видел, но не мог вспомнить, где именно.

— Цыпа-цыпа! — заржал Дрон, а Мутный бросил ему горсть семечек.

— Ща подойдёт, я его поймаю, бля, угар, — хохотнул он. — Иди сюда, бля…

Петух растерянно глядел на всю компанию, но приближаться не смел.

— Ха-ха, петушара, бля, — заржал Васян. — С петухами на зоне знаешь, что делают?

— Харэ уже, бля, — проворчал Лёха. — Реально.

Мутный соскочил с лавочки, расставил руки в стороны и медленно начал приближаться к петуху.

— Э, птицу не трожь, — сказал Лёха.

Петух внезапно посмотрел прямо на Лёху, и громко прокукарекал.

— Чёто ты больно правильный стал, — сказал Пека, схаркивая под лавочку. — То тебе не это, петуха не тронь, пацанам грубишь своим.

— Косячите, Алексей Фёдорович, — гоготнул Дрон, и все остальные тоже заржали, но потом посерьёзнели в один момент.

— Я пацан нормальный, косяков за собой не имею, — возразил Лёха. — А если мне кто предъявить хочет, тот за базар не вывезет, отвечаю.

Мутный бросился на петуха, но тот ловко отскочил назад, закудахтал и ещё раз выразительно посмотрел на Лёху.

— Чё это он на тебя зыркает так? — спросил Длинный.

— Защитника чует! — заржал Пека. — Скорефаниться хочет!

— Вы чё к птице пристали, пусть шурует куда шёл, — буркнул Лёха.

— Лёха — защитник петухов! — выкрикнул Васян, хлопая себя по коленке, не в силах удержать приступ глупого смеха.

— Слышь, я ведь въебу, — пригрозил Лёха, сжимая кулаки.

— Чё, из-за петуха? — спросил Жентос.

— Да просто ему въебу. За базары гнилые.

Васян буркнул что-то неразборчивое, отвернулся. В их компашке давным-давно сложилась своя иерархия, и Лёха был если не лидером, то во всяком случае гораздо выше, чем Васян. На Лёху всерьёз рамсить могли только Санёк или Мутный.

— Лёха, ты спишь! Проснись! Я не понимаю, что происходит! — вдруг произнёс петух.

Лёха уставился на него одеревенелым взглядом. Нет, с двух банок пива такого быть не могло. Чтобы убраться, ему нужно было как минимум литра три. Он посмотрел на друзей, кажется, они ничего не слышали. Надо проверить.

— Колдун что-то сделал! — продолжил петух. — Лёха! Это я!

— Чего, бля, — произнёс Лёха.