В глазах Охрютки читался настоящий ужас, Лёха часто видел это выражение лица. А ещё у мужика дрожали колени, а кадык на тощей шее ходил ходуном.

— С-смил-луйтесь, м-милсдарь Герой… — промямлил крестьянин. — Б-бес попутал…

— Так-то, бля, — Лёха быстро сменил гнев на милость. — Жрать когда будем?

— Так это… Деревенька тут скоро… Вот за лесочком, рядом совсем…

— Ты, бля, тупой? Когда, спрашиваю! — рыкнул Паладин.

— Так скоро совсем… — мямлил Охрютка. — Там брат мой, Липатка…

— Бля, у вас батя фантазёр, походу, — заметил Лёха.

Мужик явно порывался спросить, кто такой «фантазёр», но теперь снова Лёху побаивался. Он поморгал несколько раз, неловко развернулся, напоследок глянув на Петровича, и чуть ли не бегом отправился вперёд.

Дорога, вернее, просека, вела через небольшую сосновую рощицу. Они едва миновали опушку и зашли в лес, как перед ними вдруг на дорогу повалилось дерево, а из придорожных кустов высыпали одиннадцать разбойников с топорами и дубинками наперевес.

— Кошелёк или жизнь! — выкрикнул один из разбойников.

Вот только кошелька у Лёхи не было.

Охрютка бухнулся на колени в немой мольбе, Петрович в три прыжка отбежал за спину хозяину. Лёха же почесал затылок и лениво поглядел на разбойников. Те выглядели как обычные мужички, немного заросшие и оборванные, оружие у них было паршивенькое — ржавые топоры и кривые дубинки, но всё равно бандиты посмеивались и перешучивались, глядя на пойманную добычу. Они уже считали их законной добычей. Лёха такую породу знал, подобная им гопота останавливала фраеров даже не ради наживы, а скорее чтоб поглумиться над беспомощной жертвой.

— Ты чё, тупой? — выкрикнул молодой белобрысый разбойник, похлопывая по руке обухом топора.

— Деньги, ценности, сюда всё гони, живо, — добавил другой, усатый дядька с дубиной на плече.

Лёха демонстративно запустил толстый палец в ноздрю, выудил оттуда соплю заскорузлым ногтем, повертел, рассматривая со всех сторон, и стряхнул на землю. Немного подумав, закрепил эффект бессловесного общения густым харчком.

— Не бейте, пощадите, у меня детки малые, не убивайте, — залепетал Охрютка, и Герой покосился на него.

Петрович нервно ковырял землю когтистой лапой.

— Кто бугор у вас, бля, — пробасил Избранный. — Базар есть.

Лёха сделал пару шагов вперёд, и разбойники насторожились, перехватывая оружие поудобнее. Избранный нагло заржал, ясно чувствуя их страх и напряжённость. А если удалось противника напугать, то полдела уже сделано.

— Ну, я, — расправив плечи пошире, вышел один из разбойников, здоровяк со шрамом на лице. В руках он держал потемневшую то ли от времени, то ли от засохшей крови, железную булаву.

— Ну и хули ты с толпой пришёл? — резонно заметил Герой.

— А ты откуда дерзкий такой? — вопросом на вопрос ответил главарь.

— А хули ты вопросом на вопрос отвечаешь? Ну-ка, сюда подойди.

Лёха продвинулся ещё немного ему навстречу, разбойник хмуро барабанил пальцами по рукоятке оружия, но не шёл.

— Да не ссы, бля. Побазарим просто, — успокоил его Лёха.

Древнейший приём сработал, и главарь оказался на расстоянии вытянутой руки. Герой нарочито медленным движением опустил руку ему на плечо и слегка надавил.

— На корты сядем, бля, в ногах правды нет, — пояснил он.

Как только Лёхины пятки коснулись земли, по ним словно пробежал заряд, наполняя Избранного первобытной силой. Рука, лежащая на плече разбойника, потяжелела в несколько раз, будто налитая свинцом, и тот поморщился, но скинуть Лёхину руку не смог.

— Пятки отрываешь — пацанов не уважаешь, — ловко подметил Герой.

Главарь быстро прижал пятки к земле, на мгновение теряя равновесие, но Лёха удержал его от падения.

— Я — Лёха, я пацан нормальный, — представился Избранник Богини. — А вот вы кто такие, бля?

— Мы — Лесные Братья! — выкрикнул один из разбойников, белобрысый.

— Слышь, фраер, я не с тобой базар веду, хули ты поперёк бугра лезешь? — осадил его Лёха. — Хули он поперёк тебя лезет?

— Беляш, заткнись, — рыкнул главарь в первую очередь, и Лёха это оценил. Психология стаи не менялась нигде и никогда не поменяется.

Белобрысый разбойник что-то едва слышно прошипел, но главный предпочёл это проигнорировать, хотя сам Лёха по-любому подтянул бы подобного фраера за слова.

— Мы — Лесные Братья, — веско, насколько это было возможно под давлением Лёхиной руки, произнёс главарь банды. — Мы тут налог собираем. Дорога платная.

Пытается обелить себя и свою деятельность. Впрочем, как и любой бандит. Мало кто захочет называться разбойником и говорить, что грабит прохожих. Все пытаются подвести под это дело какую-нибудь моральную базу, вроде налога, пожертвований в фонд голодающих детей Африки, или банальную торговлю кирпичами.

— А Ледовласый в курсе? — спросил Герой.

— А ты чё, из стражи? — парировал разбойник.

— Я чё, бля, на краснопёрого похож? — вспылил Паладин.

Разбойник заёрзал, пытаясь размять затёкшие ноги. К долгому сидению на корточках он явно не привык.

— Хули ты ёрзаешь, сядь нормально, бля, — сказал Лёха.

— Чё ты его слушаешь?! — заорал белобрысый. — Вали его!

А вот теперь дело приняло скверный оборот. Лёха краем глаза увидел, как все разбойники, до того смирно стоявшие, бросились в атаку. Но как говорил президент, если драки не избежать — бей первым, и Герой одним движением выпрыгнул и двинул коленом разбойнику в зубы.

Над его головой мелькнула красная цифра, главарь повалился навзничь, а Лёха отскочил назад и сплюнул, хищно улыбаясь.

— Ну чё, петушары, толпой гасить вздумали, — хмыкнул он.

Лесные братья быстро приближались, размахивая топорами и дубинками, и Лёха, недолго думая, сунул руку в карман и выудил оттуда горсть семечек. Он не был уверен, что это сработает как надо, но времени размышлять и строить планы уже не оставалось. Лёха размахнулся и бросил всю горсть навстречу бандитам.

Он никогда не видел, как действует артиллерийская шрапнель, но та кровавая баня, которую устроила горсть летящих семечек, могла бы сравниться с ней по эффективности. Первому бандиту семечка попала прямо в лоб, и голова разорвалась, словно перезрелый арбуз, разбрызгивая кровь, ошмётки мозгов и осколки черепа во все стороны. Другому сразу несколько семечек попали в туловище, прошили его насквозь, будто крупнокалиберные пули, вырывая целые куски мяса и превращая его в фарш. Третьего задело по касательной, и теперь его рука висела на лоскуте кожи. Четвертого посекло рикошетами, и его раны были не столь устрашающими, но такими же смертельными. Пятому разбойнику не посчастливилось стоять сразу за первым, и его сперва обдало кровавым душем, а потом напрочь срезало половину черепа.

Лёха стоял в полном оцепенении, весь залитый чужой кровью. Только когда мимо уха прожужжала отрикошетившая семечка, он непроизвольно дёрнулся.

— Бля… — только и смог выдохнуть Герой. Подобного эффекта он не ожидал.

Он снова сунул руку в карман, в котором оставалась ещё половина горсти, и семечки моментально налипли на окровавленную ладонь. Но снова применять столь мощное оружие в бою не пришлось. Лесным братьям хватило благоразумия отступить и все, кто ещё мог бегать, рванули наутёк, а кто не мог — стали хромать или ползти. Поле битвы осталось за Лёхой.

— Будете знать, как на нормальных пацанов наезжать! — крикнул он им вслед, но разбойники уже скрылись в лесу.

Избранный утёр лицо, вымазанное в крови, попытался отряхнуть мастерку, но безуспешно. Семечки из кармана, налипшие на руку, он аккуратно отлепил и сунул обратно.

— Петрович! Семки собери! — приказал он.

Петух до сих пор испуганно вжимался в землю и наотрез отказывался приближаться к мёртвым бандитам.

— Петушара, бля, иди собирай, говорю.

Вряд ли он найдёт ещё волшебных семечек, а вот врагов на пути наверняка будет ещё много. Таким оружием просто так разбрасываться нельзя, это понимал даже Лёха.