— Слышь, дружище, — произнёс он, облокотившись на стойку. — Комнаты есть у тебя? Заночевать.

Трактирщик на мгновение оторвался от протирания очередной грязной кружки и почему-то посмотрел Лёхе куда-то за плечо. Лёха обернулся, но кроме посетителей, тихо и мирно попивающих местное пиво, никого не увидел.

— Прошу простить, но занято всё, — ответил трактирщик.

Герой нахмурил брови и почесал затылок.

— И чё? Слышь, я у тебя не за это поинтересовался. Или с тебя спросить? — процедил Избранный. — Я тебе задал вопрос конкретный, комнаты есть?

— Е-есть… — выдавил трактирщик.

— Ну вот, хули титьки мять! Давай ключи, показывай, куда идти, — обрадовался Лёха.

— Свободных-то нет…

— Бля… — вздохнул Герой. — Иди вытряхни кого-нибудь, чё непонятного-то?

Трактирщик подобострастно кивнул и отправился к лестнице, в гостевые комнаты, но Лёха его остановил.

— Уважаемый, плесни-ка ещё пива, — сказал он, вновь усаживаясь на стул.

Все разговоры между завсегдатаями пошли исключительно шёпотом, а компания менестрелей жалась к стене, стараясь и дальше оставаться незамеченными. На стойке перед Лёхой снова появилась кружка пива, и он всосал в себя пену, что намеревалась сползти по краю.

— Вишь, Петрович, — произнёс Герой. — А ты боялся. Ща нам уважаемый комнату организует.

Петрович с хмурым видом бродил у него под ногами, стараясь далеко не отходить. Его недовольство чувствовалось, но не перетекало в открытый протест.

Трактирщик быстрым шагом спустился с лестницы и подошёл к Избранному.

— Милсдарь, никто не согласен разделить с вами комнату, — тихим голосом произнёс он.

— Чё бля? — произнёс Лёха, резко вставая со стула.

Стул с грохотом упал, едва не прибив Петровича. На этот раз все посетители, а не только менестрели, стали жаться к стенкам, а кто-то даже начал растаскивать мебель в стороны, освобождая место.

На лестнице послышались шаги, тяжёлые и громкие, будто камни перекатывались по жалобно скрипящим ступенькам. Лёха повернулся на звук и увидел здоровенного лысого мужика в чёрной кожаной куртке, из-под которой торчал красный камзол. Габаритами мужик превосходил Лёху примерно вдвое, но в отличие от Лютомысла, тут было больше жира, чем мускулов.

— Ты чё, волчара, бля! — зарычал мужик, спускаясь с лестницы.

— Ты чё, волчара! — снова взревел мужик.

Лёха ухмыльнулся. Эта битва будет легендарной. Два величайших воина сойдутся в жестоком сражении за право обладать чертогами, достойными того, чтобы в них переночевал сильнейший. Паладин Богини бросил свой топор на пол и хрустнул костяшками пальцев.

Завсегдатаи «Речного Дракона» практически вжались в стены, чтобы их не зацепило случайным ударом, но тут что-то пошло не так. На предпоследней ступеньке великан подскользнулся, упал с лестницы и испустил дух.

— Э, бля, — расстроенно протянул Герой.

Местное пиво ударило в голову, а лучшим дополнением к пьянке Лёха всегда считал хорошую драку, и всегда, как выпьет, искал с кем подраться. А сейчас Лёха сильно огорчился.

Он подошёл к лежащему здоровяку, прищурился, посмотрел. Тот растянулся на ступеньках и, видимо, ударился головой. Но вроде ещё дышал, точнее, тихо сопел. Избранный вздохнул и почесал затылок.

— Хули вы смотрите, бля, тут пацан чуть на свиданку к Богине не отправился, — произнёс Избранный. — Лепилу зовите, бля.

Лёха повернулся к местным, но те замерли в ужасе. Никто даже не пошевелился, не то чтобы бежать за доктором.

— Вас чё, бля, всех разломать? Бегом бля, он же щас копыта откинет! — рыкнул он, и только после этого несколько мужиков отделились от толпы и рванули к выходу.

Избранный хмуро вернулся к стойке и взял своё пиво. Отхлебнул, рыгнул, поставил обратно. Голову снова пронзила острая боль, Лёха прикрыл глаза, но всё равно видел, как рвутся и разлетаются разноцветные вспышки.

Опыт: +20

НОВЫЙ УРОВЕНЬ!!!

Открыто достижение: МИЛОСЕРДНЫЙ ГЕРОЙ!

Вы, как истинный Паладин Босоногой Богини, пощадили поверженного врага и проявили искреннее милосердие! Свет озаряет Вашу героическую душу, делая Вас сильнее!

Лёха и впрямь почувствовал, как внезапный прилив сил разгоняет усталость и наполняет его (довольно хилые, если честно говорить) мускулы нечеловеческой мощью. Сейчас он чувствовал, что способен свернуть горы, потушить солнце и дать в бубен Супернейтронному Демиургу. Он залпом осушил кружку с пивом и издал протяжный рык, исходящий из самой утробы и возвещающий о прибытии Настоящего Героя.

Избранный Паладин снова подошёл к поверженному великану, тот уже потихоньку приходил в чувство. Герой сел на корты рядом с ним.

— Слышь, братулёк, — сказал он. — Ща лепилу приведут, не ссы.

В ответ новоявленный братишка только простонал что-то невнятное. Лёха прекрасно понимал его состояние, как никак, сам точно так же упал совсем недавно, пусть и гораздо менее удачно. Избранный вытащил из кармана смятую пачку сигарет, достал одну.

— Курить будешь? — предложил он, но внятного ответа не дождался. — Ну, как хотишь. А я буду.

Лёха покрутил сигаретку в пальцах, это была предпоследняя. Винстон. Дрянной табачок, но Лёха к нему привык. Пытался бросить, с переменным успехом, но каждый раз по пьянке начинал курить, и в итоге возвращался к исходной точке.

Он зубами вытянул фильтр, сплюнул тут же, на пол. Давно пора было так сделать, а догадался только сейчас, на предпоследней сигарете. Вряд ли в этом мире есть ларьки с куревом, поэтому приходится вспоминать, как в пятом классе с пацанами курили одну сигарету на пятерых, вытянув фильтр, чтобы было покрепче.

Герой так и сидел, на корточках, попыхивая сигареткой, зажатой в уголке рта. Сидя на кортах, он ощущал умиротворение, сравнимое с постижением дзен, когда в голове не остаётся ни одной мысли или желания, лишь покой. Сидя на кортах, Лёха ощущал гармонию.

— Э-э-э… — простонал великан. — Ты, бля…

Лёха вышел из прострации и посмотрел на лежащего.

— Ща лепила будет, лежи, бля, — ответил он.

Избранный даже радовался отчасти, что хоть кто-то говорит с ним на одном языке. Хоть с кем-то можно нормально побазарить, и всё равно, что пять минут назад они собирались месить друг другу хлебальники.

Дверь распахнулась так внезапно, что Петрович от испуга подскочил, хлопая крыльями, почти до самого потолка. В таверну влетела ехидно-рыжая ведьма, увешанная амулетами, символами, талисманами и склянками. Лёха оглядел её липким взглядом, задерживаясь на изгибах фигуры. А задержаться там было на чём, пусть и просторный балахон, когда-то давно бывший белым, а теперь просто серый с буро-красными пятнами застарелой крови, скрывал практически всё.

— Кто тут у вас больной?! — с ходу спросила она.

— Ля какая цаца, — протянул Избранный.

Ведьма зыркнула на него, с длинного пальца сорвалась тонкая молния и устремилась Лёхе в ноги. Герой одним чётким движением, даже не отрывая пяток, скользнул чуть назад, и молния впилась в деревянный пол. Доски начали тлеть, но Лёха потушил их ловким харчком.

— Слышь, подруга. Бродяге поплохело малясь, — произнёс он, вдавливая окурок в свой же харчок.

— Не слепая, вижу, — огрызнулась она. — Давно он так лежит?

— Да минут десять всего, — хмыкнул Герой.

Девушка осмотрела раненого, с видимым усилием повернула его на правый бок. Лёха подорвался было помочь, но ведьма остановила его пальцем, на котором снова искрились молнии, поэтому Герой сел обратно.

— Был бы мозг — было бы сотрясение, — заключила она.

— Это он сам так, — пояснил Лёха. — Подскользнулся.

— Никто и не сомневался, — фыркнула она. — У тебя на него бы силёнок не хватило.

— Э, слышь, бля, — ответил Лёха. — За базаром следи.

Ведьма повернулась к Герою и смерила его пристальным презрительным взглядом.